Убийственное совершенство - Питер Джеймс

Очень редко случаются дни, когда я просыпаюсь со свежими силами. Тогда мне кажется, что мне есть на что надеяться, что у нас есть какое-то будущее. Я точно знаю, что такое счастье. Это когда ты открываешь утром глаза и хочешь выйти навстречу новому дню, навстречу будущему, а не заползти в угол, пытаясь спрятаться от прошлого.

Иногда я набираю в Google «доктор Детторе» или «Люк и Фиби Клаэссон», но никакой новой информации в Интернете нет. Для всего мира доктор Детторе погиб в авиакатастрофе, и точка. То место, где мы побывали, остров где-то в Южном полушарии, по-прежнему остается тайным. После нашего возвращения Джон много месяцев сидел над картами Google, пытаясь вычислить его, но ему это так и не удалось.

Полиция тоже пыталась это сделать, но и они потерпели неудачу. Правду сказать, мы не очень-то им помогли. Мы так и не сказали, что Детторе на самом деле жив. Мы подумали, что если об этом хоть кто-нибудь узнает, то рано или поздно какие-нибудь фанатики выследят его и тогда все жители острова окажутся в опасности. Несмотря ни на что, мы с Джоном любим своих детей. Мы их родители и будем любить их всегда. Я все время думаю о них. О том, как они живут, как себя чувствуют. И еще меня не отпускает один страх — если с ними что-нибудь случится, скорее всего, мы об этом никогда не узнаем…

Мы с Джоном решили, что больше не хотим иметь детей. Он с головой погрузился в работу. Я тоже занялась делом, работаю в местной благотворительной организации. У нас две собаки, черные лабрадоры, Брут и Нерон. Они просто прелесть и, кроме того, прекрасные сторожевые псы. Мы не считаем, что нам что-то угрожает, но все равно стараемся не забывать о безопасности. На всякий случай. Думаю, это останется с нами навсегда.

Сегодня один из тех редких дней, когда я чувствую себя счастливой. Нет никакой особой причины — только ощущение, что прошлое отодвинулось далеко-далеко. Недавно в книге про американских индейцев я наткнулась на одну цитату. По-моему, она очень точно отображает нашу жизнь — в том, что касается Люка и Фиби.

«Хотя мы находимся в разных лодках, вы в своих челноках, а мы в своих каноэ, мы плывем по одной и той же реке жизни».

Возвращаясь домой с работы, Джон всегда смешивал себе коктейль. Это стало его ежевечерним ритуалом. Алкоголь помогал заглушить боль. Боль от потери детей, но не только. Он утратил что-то еще, не менее важное, то, что держало его на плаву, — страсть к делу своей жизни. С того самого момента, как они покинули остров Детторе, Джон чувствовал себя другим человеком, хотя не мог сказать, в чем именно.

Он поцеловал Наоми, налил себе большой стакан виски со льдом и пошел в свой кабинет, чтобы проверить почту. Было слышно, как в полях блеют овцы. Весна. Зарождение новой жизни. Сегодня вечером было уже совсем тепло, и метеосводка обещала прекрасную погоду на выходные. Нужно достать из гаража садовый столик и стулья. И решетку для барбекю. Может быть, это лето, для разнообразия, выдастся хорошим.

Вдруг он замер и, не веря своим глазам, уставился на самый первый имейл, лежавший в почте. Перечитал письмо еще раз. И еще раз. Потом бросился к двери и крикнул Наоми, чтобы она скорее шла сюда.

Джон сидел за столом, Наоми стояла сзади, положив руки ему на плечи. С экрана на них смотрели слова:

Прибываем завтра в 15.30, аэропорт Гатвик, Северный терминал, рейс № 225 из Рима, British Airways. Пожалуйста, встретьте нас.

Ваши дети Люк и Фиби.

Наоми вцепилась в руку Джона. В ее глазах плескалось счастье, но в то же время в них застыли тысячи вопросов.

— Это правда, милый? Это не какая-то мистификация?

— Имейл настоящий, — сказал Джон. — Но я не могу сказать, кто его послал.

— А нельзя это как-нибудь выяснить? Проследить источник?

— Это самый обыкновенный аккаунт на Хотмейл. — Джон пожал плечами. — Можно завести такой за пару минут в любом интернет-кафе. И проследить ничего невозможно. Не знаю, настоящее ли это письмо, но если нет — это довольно жестокий розыгрыш.

— Как ты думаешь, они решили вернуться домой? — спросила она. — Навсегда?

— Понятия не имею. — Он еще раз перечитал короткое послание. — Им уже одиннадцать лет. Кто знает, какой переворот произошел у них в головах. Может быть, они переросли этот остров. Или хотят учиться в университете. Или им просто хочется нас увидеть. Или их послали сюда с миссией, преподать нам пару уроков, как именно нужно изменить мир.

— Нужно приготовить кровати наверху. Они уже выросли из своих детских кроваток. И что делать с едой? Чем мы будем их кормить?

— Спросим их, когда встретимся. Может, им захочется побаловать себя. Съесть для разнообразия что-нибудь не такое здоровое и полезное, как то, чем их кормили на острове. Пойти в «Макдоналдс», например.

Наоми поцеловала Джона в щеку и обвила его шею руками:

— Господи! О господи! Как же я надеюсь, что они вернутся навсегда! Мы снова будем семьей! Разве это не невероятно?

Джон сжал ее руку.

— Постарайся все же не слишком надеяться. Мы не знаем, какими они стали, и не знаем, что у них в планах. Письмо довольно холодное. Никаких «люблю» или «целую».

— Ну, такого рода «любви» мы от них никогда не получали.

— Именно.

— Но я все равно уверена, что они нас любят. По-своему.

Джон промолчал.

— Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет не розыгрыш! Джон, я этого просто не вынесу. Я так рада! Не могу поверить, не могу и все.

— Ну что ж, скоро мы все узнаем.

Она погладила его по голове.

— А ты? Скажи, разве ты не рад? Ну хоть самую малость?

— Конечно рад! Мне кажется, я еще в шоке. И знаешь, в то же время я… — Он запнулся.

— Ты — что? — спросила Наоми.

— Я нервничаю. Я не знаю, чего ожидать. Может, им нужны деньги? В конце концов, зачем еще дети обычно приезжают навестить родителей? Они уже взрослые, им, наверное, хочется иметь всякие штуки… Ну, там, модную одежду, компьютеры, что еще…

— Они еще даже не подростки, — возразила Наоми.

— Детторе говорил, что они будут развиваться быстрее. Им одиннадцать лет, да, но, скорее всего, они выглядят как молодые люди лет шестнадцати-семнадцати.

Наоми снова взглянула на письмо:

— Все-таки это странно. Они пишут так, словно мы не виделись всего несколько дней, а не восемь лет. Как будто ничего особенного не случилось, а они просто уезжали на каникулы.

Джон грустно улыбнулся:

— А вот мне это совсем не кажется странным. Они всегда были такими. В плане хороших манер явно ничего не изменилось.

— Как ты думаешь, мы их узнаем?