Смертию смерть поправ - Евгений Львович Шифферс

еще мальчиком, я бы не знал своего С-УМА-СШЕСТВИЯ, просто мой путь был бы МОИМ путем, не единственным, но МОИМ. Но у меня не было БОГА и, возможно, не было ДЕТСТВА, и потому сейчас достаточно взрослый человек нуждается в острой ласке и слезах о нем, как в пище и СЛОВЕ, которыми жив человек, и, странно, не только в слезах о НЕМ, но и в ЕГО слезах о СЕБЕ и ВСЕХ. Казалось бы, чего ж тут пугаться, это же так ПО-ЛЮДСКИ, радоваться в себе ПЛАЧУ о людях, об их гробах и их колыбелях, чего ж тебе пугаться, маленький, этому своему жадному умению? Но нет, для такой НЕБОЯЗНИ себя нужно знать о себе много, о себе «Я» и хоть немного гордиться собой, но этого нет во мне, нет просто меня, нет моего «Я», нет сознавания собственной значительности, а есть только игра, которая все больше и больше пугает, которая рождает слова на бумагу, чтобы прочесть их ПОТОМ и кое-что, кое-что никогда до конца, понять в открытом, в появившемся на измятых простынях, которые пахнут твоим БЫТИЕМ и твоим плачем, но и еще кем-то, кто был здесь с тобой в постели и убивал тебя своим ненасытным желанием.

Иногда мне кажется, что мои игры о ТРАНСМИГРАЦИИ, о переселении корпускул прожитых жизней в мир после смерти, о их строении мира, о их волнах и конденсациях энергии в завязь плода или солнца, об ИХ САМОСТРОЕНИИ БЫТИЯ, есть придуманные моим человечьим СОЗНАНИЕМ, об увертках которого я много думал, игры СПАСЕНИЯ от обреченной невозможности до конца понять людям друг друга и ВОЗМОЖНОСТИ отвечать за мир перед самим собой, возможности быть-в-этом-ответе.

Но куда же все-таки девается жизнь зверей и людей? Именно потому, что я не верую в БОГА, ответьте мне: КУДА УХОДИТ МАТЕРИЯ ПРОЖИТОЙ СУДЬБЫ? Ведь природа не терпит пустоты, КУДА же девается ЖИЗНЬ зверей и ЛЮДЕЙ? Ну, жизнь-для-смерти травы и листа дает нам возможность дышать, и если бы не было их-жизней-для-смерти-для-жизни, — не было б нас, но вот мы есть, и куда пригодилась в мире наша судьба?

Нет, нет, не отвечайте мне, я сам буду искать ответа, нет, ВЫ ПРОСТО ЗАДАВАЙТЕ СЕБЕ ДЕТСКИЕ ВОПРОСЫ, когда у вас есть уже много дней позади: почему котенок повторяет движения мамы-кошки, почему моя рука умеет писать мои слова и мысли, почему я кривляюсь, когда говорю по телефону и никто меня не видит, почему все зверье и все дети любят друг друга?

Пусть поселятся в нас хотя бы эти вопросы и пусть бы мы сумели ответить на них, а потом бы уж строили фазотроны, или БЕДА мира в том, что ответить на юродство детских вопросов можно, лишь походя сделав кнут бомбы?

§ 2.

Возможность поиска ответа на юродивые вопросы давали древние, Пифагор и Гераклит, царевич-нищий будда Готама, НОВЫЙ ЧЕЛОВЕК Иисус Христос, они предложили конкретные пути СПАСЕНИЯ мира, но люди обожествили ИХ, чтобы по-прежнему оставаться в грехе, а свою неузнанную подлинность прощать молитвой к господу, ибо суть человека в добре и любви, и в искуплении ВИНЫ, о которой он даже не ведает. Хороший человек Иммануил Кант писал где-то, что вся история человечества суть поиск понятия СВОБОДЫ, но он сам, этот гений, ДОЛЖЕН был перед кем-то искать хотя бы законы этой истории, нет, мне думается, что история человеков суть поиск понятия ДОЛЖЕНСТВОВАНИЯ И ИСКУПЛЕНИЯ, и мы зря ищем этому нашему удивительному свойству простые прагматические обоснования.

Суть наша в юродивом поиске виновного, чтобы утешить его, чтобы ПРОСТИТЬ и взять на себя ВИНУ его и искупить ее; эх, если бы каждый взял на себя виновность другого, потому что своей он никогда не увидит, и искупил бы ее, — тогда в моей детской игре юродивых ответов исчезло бы ЗЛО ИЗ МИРА.

В «Книге Великой Кончины» Учитель Готама говорит перед смертью своему близкому ученику: И кто бы он ни был, Ананда, теперь или после моей кончины, кто сам будет светить себе, сам будет охранять себя, не прибегая ни к какому внешнему убежищу, но свет себе найдя в Истине, убежище себе узрев в Истине, и нигде не ища иного убежища, — тот среди учеников моих достигнет высочайшей Вершины!

Иисус Христос и будда Готама надеялись в делах переустройства мира только на самого человека, так, как это всегда было прежде: мир строился жизнью и смертью-из-жизни всех: огня и бездны, камней и трав, звезд и зверя, и ЧЕЛОВЕКА в вечной работе причинного закона КАРМЫ.

Их интересовала возможность избавить мир от страданий, которые они видели в мире и о которых много думали, через заботу о высокой духовности человека, о САМОПОСТРОЕНИИ ее, о ПОВОДЫРСТВЕ СВОЕЙ СУДЬБЫ, чтобы не вели слепые водители слепых, потому что все упадут в яму; они думали о качестве СВЯТОГО ДУХА СМЕРТИ, и качестве души, которая в карме поселится в кого-то иного или в чистоте своей отойдет в непроявляемое больше в страдательных человеческих феноменах НЕБЫТИЕ, НИРВАНУ-В-СОЛНЦЕ. Они думали так, потому что после долгих раздумий поняли, что единственная собственность человека, которую долго не будут у него отнимать и до, и после цивилизации, это его СМЕРТЬ, да, да, эту собственность он всегда сохранит с собой, и может на нее рассчитывать как на орудие труда, она СУТЬ постоянная, как, скажем, постоянной считают физики скорость света, постоянная лопата человека, и зависит в качестве своем от ПОВОДЫРСТВА человеком своей жизни-для-нее через время, отпущенное сроком конечного существования. Были Веды и Упанишады, был Гомер и Священная Книга, которую таскали с собой Иудеи; там были кое-какие мысли, идущие ИЗДАЛЕКА, священные мысли из такого далекого-далеко, что говорилось даже, будто книги эти были ВСЕГДА, и что просто пророки иногда ЧИТАЛИ ВСЛУХ из этих книг бытия, как и сейчас читают поэты и записывают узнанное на бумагу, и дают прочесть другим.

Есть все основания думать, что ДРЕВНИЕ были все же ближе к своим ПРАРОДИТЕЛЯМ, чем, скажем, мы, а мы ведь всегда в своих спорах об истинности отдаем предпочтение тем людям, которые были СВИДЕТЕЛЯМИ того или иного события, о котором мы говорим. Древние ЗНАЛИ больше о своем перворождении, о ЧЕЛОВЕКЕ, чем мы, просто конвенция их записи незнакома нам или кажется мифом, потому что сейчас мы имеем прекрасные законы мира, ОБЪЕКТИВНЫЕ законы, которые нам неподвластны, а стало быть мы просто не знаем их, ибо если бы знали, то могли бы и укротить их своим знанием; вероятно, узнаем, и будем ВЕЧНО узнавать все новое