Азиатская Европа - Мурад Аджи

Дешт-и-Кипчак не мог быть ни «диким», ни «кочевым», потому что народ там жил в городах и станицах — Киев, Полтава, Брянск и десятки других. В стране знали железо: из железа делали орудия труда и оружие. В отсталой же Римской империи продолжался бронзовый век, железа там почти не знали, лишь полководцы отборных императорских войск имели стальные мечи, но как доставалось им это оружие, остается большим вопросом, на который так и не нашли вразумительного ответа.

В Римской империи не было месторождений железной руды, которые отвечали бы технологии того времени. Существовавший тогда способ выжигания железа из руды предполагал наличие в ней не менее восьмидесяти процентов полезного компонента, иначе технология неэффективна. Очевидно, пользовались привозной железной рудой. Но из каких месторождений?

Показательно, что даже в отборных римских войсках щиты оставались медными, поскольку сталь была слишком дорогим товаром.

По сохранившимся сведениям, кузнечным ремеслом в Римской империи владели barbaricarii, то есть какие-то племена варварского (иноземного) происхождения. Они производили оружие и доспехи. Их кузницы и мастерские находились где-то на Востоке, откуда и доставляли железо в Рим.

Кипчаки воевали на конях, римляне же делали ставку на тяжеловооруженную пехоту, вестницу времен египетских фараонов. Кавалерия в римском войске стала реальной силой только к концу IV века, в нее брали иноземцев, то есть все тех же «варваров», пришедших с Востока. Сами римляне были плохими всадниками, конь у них долго считался предметом несбыточной роскоши, лишь очень и очень состоятельные люди — ростовщики, крупные торговцы, богатые землевладельцы — позволяли себе осторожно проехать верхом.

Э. Гиббон отмечает, что в лучшие годы на каждый римский легион численностью до 6100 человек приходилось всего 700 всадников. Дополнительные сведения о том можно извлечь и из книги А. Джонса — эта работа удачно дополняет Гиббона. Ее библиография включает классические труды по истории армии поздней Римской империи и интересные первоисточники, в том числе и такие редкие документы, как армейский послужной список в Notitia Digitatum, семейные бумаги воинов приграничных районов VI–VII веков в Атсване, бумаги солдат из укрепления в Южной Палестине и другие. Там многое сказано о реалиях римской армии.

И этот исторический факт тоже говорит в пользу Востока, пришедшего в Европу, как известно, верхом на коне.

Однако определяющим для того времени было все-таки не оружие, не конь, а дух, который отличал тюрков. На их знаменах сиял равносторонний крест — знак веры в Бога Небесного, европейцы же были язычниками. Они не знали ни лабарума, ни креста. Крест как животворящий символ веры они увидели лишь в IV веке, опять же с приходом кипчаков. На их знаменах и щитах.

На Алтае знамена были издревле: каждый род там имел знамя — туг. (Отсюда, между прочим, слово «дух» в русском языке.) Его еще называли «хоруг» и «алабарым», что тоже тюркские слова, означающие «охранник» и «погибель злых духов». Ведь в знамени по древней алтайской традиции обитал дух рода. Поэтому склонить знамя у тюрков считалось позором, а уронить — большой бедой.

Потеря знамени означала безоговорочную смерть рода, даже если он был в расцвете сил и возможностей, с ним уже не считались. Семьи, которых объединяло одно общее знамя, называли «тухум». Это вторая, после семьи, ячейка тюркского общества, с нее начинались улус, орда и народ.

Три цвета были на знамени алтайцев, потому что три цвета имеет Вечное Синее Небо, которое они обожествляли, — синий днем, красный утром, белый вечером. Еще в XIII веке тюрки помнили о небесном происхождении цветовой гаммы своих знамен, о чем рассказывает церемония избрания Великого хана, практиковавшаяся тогда. Впрочем, та древняя традиция Алтая и поныне сохранилась в Европе, «алтайские» цвета расцвечивают государственные флаги тех стран, чье население привело сюда Великое переселение народов.

На церемонии избрания Великого хана белое знамя символизировало запад (заход солнца, вечер), красное — восток (восход солнца, утро), синее или фиолетовое — центр (полдень).

Цвета Неба никогда не блекли… Удивительно — традиция всегда живет сама по себе, ее нужно лишь заметить.

А алтайские знамена достаточно известны науке, чтобы судить о них. Одно из его изображений — самое древнее в Европе! — ученые встретили на стеле в Хорнхаузене (город Галле, земля Саксония). Изображению почти полторы тысячи лет. Стяг с крестом и тремя шлыками. Он — символ пришельцев-всадников. Точно такие знамена есть на скалах Древнего Алтая, им посвящена обширная литература, выявлены рисунки, которым более двух тысяч лет, их изучал выдающийся археолог академик А. П. Окладников… Казалось бы, где Германия, а где Алтай. Однако там и там обнаружены не только одинаковые знамена, но и руническая письменность, позволяющая любому непредвзятому человеку задуматься о признаках единства культуры Востока и Запада.

Если добавить, что древние рунические письмена Европы и Алтая читаются одинаково, то, возможно, появится новый повод для раздумий над очевидным — над общностью языка. Впрочем, это доказал в XIX веке датский профессор В. Томсен, он первым прочитал древние рунические тексты. Знание тюркского языка помогло ученому…

Как видим, на полотне Истории всегда проступает след времени и места, его можно заметить, а можно не замечать, но он есть… Ничто в этом мире не проходит бесследно, поэтому-то истина вечна, она не стирается. Выходит, совсем не случайно предводителя кипчаков Аттилу языческий Рим называл Бичом Божьим, трепеща перед его непобедимым духом. Кипчаки верили в Бога Небесного, Создателя мира сего. Их духовную культуру отличали Единобожие и равносторонний крест, который символизировал лучи Божественной благодати, исходящей из Единого центра на четыре стороны света.

Отсюда имя — гунны, что значило «люди солнца», «дети Неба».

Единобожие и его символы — стержень «ханифейской веры». В них скрыта причина того, почему о тюркской культуре так мало известно, почему веками искореняли память о ней. Она дала начало христианству! И исламу!

Недобрые усилия Запада заставили людей «забыть», что на тюркском языке с IV века (с 312 года) читались первые, еще не христианские, но ставшие потом христианскими молитвы в Европе. Что на тюркские иконы христиане молились вплоть до VIII века, своих икон у них не было. Что первые епископы и папы получали сан и благословение у тюркских священников — у тенгричи и камов, потому что в городе Дербенте, на Кавказе, с IV века размещался Патриарший престол христианских Церквей. Здесь, в центре новой культуры, европейцы учились вере в Бога Небесного, обрядам Его почитания.

У тюрков брали они богослужебный обряд — у «ханифов». Других учителей веры в мире не было… Стоит внимательнее присмотреться, как возвращаются картины былого, они, оказывается, не исчезли, их просто перестали замечать.

Поразительно, из европейских языков ушло само слово «тюрк», которое было широко в ходу в Средневековье и означало «единобожник», то есть «ханиф». У слова был, скорее, религиозный, чем этнический оттенок. Его потом подменили на нейтральное «турок», то есть житель Турции, а это абсолютно другое. Новое слово не передает глубины прежнего смысла, ограничивает его масштаб. Турки — капля в безбрежном океане тюркского мира.