Техник-ас - Евгений Владимирович Панов

как сказал тот майор, независимо от того, будет взрыв на станции или нет, операция начнётся ровно в полдень.

За пятнадцать минут до назначенного времени Плужников встал, повязал на правую руку белую повязку, сделанную из оторванной от простыни полосы ткани, передёрнул затвор автомата, засунул за пояс три гранаты с длинной ручкой и подошёл к окну.

Из его каптёрки хорошо были видны внутренний двор и одна из вышек. Пулемётчик на ней развернул МГ и весь напрягся. На его правом рукаве хорошо было видно белую повязку. Сегодня на всех вышках и на въезде стоят его люди. Благодаря тому, что господин штабс-капитан откровенно забил на службу, расписание нарядов составлял фельдфебель. Вот он и распределил верных людей на ключевые посты.

У штаба стояла легковая машина. Похоже, господин подполковник фон Ламсдорф собственной персоной решил проверить, как несёт службу вверенное ему подразделение. Ну оно и кстати. Тут он и останется.

Стрелкам осталось совсем чуть-чуть до встречи на двенадцати, когда казармы едва заметно встряхнуло. Протяжно завыла сирена, и почти сразу же вокруг началась стрельба. Пулемёты били по казарме немецкого взвода и по штабу. Внутри казарм тоже звучали выстрелы. Плужников выскочил из каптёрки и сразу же к нему присоединились четверо из внутреннего наряда – все с оружием и с белыми повязками на рукавах.

Из канцелярии роты вывалился ротмистр Ведерников. Было видно, что он, как обычно, пил и сейчас пытался понять, что происходит.

– Фельдфебель! – заорал он, выпучив глаза. – Какого…

Договорить он не успел: старшина всадил ему в живот короткую очередь из автомата. Ротмистр сложился пополам и завалился на пол.

– За мной! – скомандовал Плужников, выбегая на улицу.

Во дворе вовсю шёл бой. Вернее, даже не бой, а избиение. В этот момент со стороны станции раздался оглушительный взрыв. Казалось, что все здания вокруг подпрыгнули, а кое-где даже выбило стёкла.

Из раскрытых ворот мастерских выкатились оба бронеавтомобиля и открыли огонь из пушек и пулемётов. Довершил разгром штаба и немецкой казармы огнемётный танк. Он выпустил по каждому из строений по одной огненной струе. Этого хватило. Пламя растеклось по внутренним помещениям, сжигая тех, кто был ещё жив.

– Господин фельдфебель! – подскочил один из теперь уже точно бывших дружинников с белой повязкой. Плужников так глянул на него, что тот осёкся. – Виноват, товарищ старшина! Там это, что-то непонятное в казарме третьей роты происходит.

– Что там?

– Так там бой идёт внутри, а наших там нет.

– Так с кем они тогда воюют?

– Ну, получается, что друг с другом.

К этому времени броневики и танк, закончив с казармой и штабом, подкатили к расположению третьей роты и встали так, чтобы контролировать казарму со всех сторон. Плужников посмотрел на часы. С момента взрыва на станции прошло двадцать пять минут. Пора выдвигаться к госпиталю, а тут вот такое. Вздохнув, он вышел на середину плаца прямо перед окнами третьей роты.

– Внимание! – что было сил прокричал Плужников, благо голосина был сильный. – Третья рота! Я старшина Плужников, фельдфебель второй роты! Бросайте оружие и выходите! Даю вам три минуты!

Он демонстративно посмотрел на часы.

– А если не выйдем, то что? – раздалось со стороны казармы.

– Тогда я отдам приказ, и мы вас просто сожжём! Время пошло!

– Не стреляйте! Я иду на переговоры!

Из дверей казармы вышел унтер-офицер с поднятыми руками. Подойдя к Плужникову, он спросил:

– А вы кто будете? Партизаны?

– Что-то вроде того, – ответил старшина. – А ты кто такой?

– Командир отделения унтер-офицер Мухин, бывший старший сержант. Я вас знаю, господин фельдфебель, то есть товарищ старшина. Мы с вами хотим.

– Все хотите?

– А те, кто не хотел, уже покойники. У нас вначале меж собой бой произошёл.

– Сколько вас?

– Тридцать семь. Из них девять раненых, четверо тяжело.

– Слушай приказ, старший сержант Мухин. Выводи своих сюда, на плац. Всем повязать такие же повязки как у нас. Всё оружие и боеприпасы, что есть, забирайте с собой. Раненых, кто не может идти, погрузить в машины. Подстелите им матрасы и заберите побольше простыней, пойдут на перевязки. Всё, исполнять, бегом! – скомандовал старшина.

Вскоре на месте расположения так называемой «Русской дружины» остались лишь полыхающие строения. Коллаборационистское формирование, на которое немцы возлагали большие надежды, прекратило своё существование.

За полчаса до полудня мы подъехали к КПП на въезде в усадьбу Козел-Поклевских. Николай поднял правую руку с белой повязкой, и шлагбаум тут же пошёл вверх. Часовые на КПП споро повязывали себе на рукава белые полоски материи.

– Тут наши, – сказал мне Николай. – Все остальные – нет. Может, и захочет кто присоединиться, но это вряд ли.

Подъехали к главному входу. Под удивлённые взгляды раненых, вышедших на прогулку, из кузова высыпали вооружённые люди в чёрной форме с белыми повязками на рукавах. Немцы лишь недоумённо переглядывались. Взяв с собой Риту, Николая и ещё троих, я направился к входной двери. Остальные остались у машины, готовые в любое мгновение открыть огонь.

Первый, кого я встретил, войдя внутрь, был мой собутыльник и «лепший друг» Карл, он же гауптман Ранке.

– Герр майор! Макс, какими судьбами?

Видно было, что Ранке очень удивлён как моим визитом, так и моей группой поддержки.

– А, Карл, – изобразил я радость. – Это очень хорошо, что я тебя встретил. Я здесь исключительно по службе. – Вытащив из кармана гестаповский жетон, я предъявил его гауптману. – В ведомство рейхсфюрера пришла жалоба, что из вашего госпиталя в другие госпитали поставляют контингент явно монголоидной расы. Это категорически недопустимо – переливать кровь представителей неполноценных рас немецким солдатам. Меня направили сюда разобраться с жалобой и провести первичную селекцию контингента.

– Но с этим вопросом нужно обращаться к доктору Краммеру, – окончательно растерялся Ранке. – Он тут главный по всем медицинским вопросам, и он решает, кого из контингента использовать сразу, здесь, на месте, а кого отправлять в другие госпитали.

– Прекрасно. Отправьте кого-нибудь за ним, а мы с вами пройдём посмотрим, что вы на этот раз собираетесь отправлять. Ведь отправкой, насколько я помню, занимаетесь именно вы, Карл?

– Да, конечно, господин майор. Прошу вас следовать за мной.

Мы прошли в пристройку, в которой когда-то, наверное, была конюшня. Сейчас помещение было разделено на несколько частей, в каждой из которых стояли деревянные нары в три яруса. На нарах, прижавшись друг к другу, сидели дети. Много детей. От совсем маленьких до подростков.

– Что здесь происходит? – раздалось сзади.

К нам быстрой походкой спешил, как я понял, сам, если можно его так назвать, доктор Краммер.

– Я так понимаю, вы доктор Краммер? – не давая