Перешагивая через Грань - Евгения Духовникова

— Думаешь, она решила вернуться на родину, зная, что за ней охотятся? — усомнилась Фосса. — Вряд ли. В любом случае, Грегори Файтфулл мне об этом ничего не сказал.

Элис вздрогнула, будто её ударило током.

— Так Грегори Файтфулл жив? Ты видела его? Говорила с ним? Он знает, где…

— Господину Файтфуллу уже за восемьдесят, он мало что помнит и почти ни с кем не общается, кроме своей экономки… Последний раз он видел племянницу примерно четверть века назад. С тех пор они не встречались, не разговаривали и не переписывались. — подумав, Фосса добавила: — И вообще, похоже, старик немного не в себе. Впрочем, в его возрасте это простительно.

Элис сникла.

— Погоди раскисать, это ещё не всё, — многообещающе улыбаясь, Фосса вытащила из внутреннего кармана измятый бумажный конверт и торжественно протянула его Элис. — Господин Файтфулл сказал, что много лет назад Розали оставила ему это, наказав передать тому, кто явится без приглашения и будет расспрашивать о ней от имени Элис. Я так полагаю, письмо адресовано тебе.

Дрожащими руками Элис схватила конверт, повертела в руках. Строки, куда полагалось вписывать данные отправителя и адресата, были пусты, но письмо, несомненно, предназначалось ей — не нужно было быть магом, для того, чтобы это понять. Её охватило странное двойственное чувство: первобытная, звериная радость пополам с безотчётным страхом, — она до жути боялась обнаружить внутри совсем не то, на что рассчитывала.

— Ну же, открывай!

— Да-да, — вместо того, чтобы разрезать конверт ножом для бумаги, Элис разорвала его по линии склейки, грубо и неаккуратно. Из конверта выпало письмо — пожелтевший от времени бумажный квадратик. Дрожа от волнения, Элис развернула хрупкий лист, и принялась читать, не без труда разбирая мелкий, изобилующий петлями почерк.

Дорогая моя Элис!

Если ты сейчас читаешь это письмо, значит, ты нашла способ добраться до Реверсайда. И хотя этот мир небезопасен для тебя, я не могла ни предотвратить это, ни отсрочить: твои корни отсюда, и твоё сердце всегда будет принадлежать обеим мирам.

Прежде всего я хочу попросить у тебя прощения. Я бесконечно виновата перед тобой за то, что оставила тебя, с младенчества лишив материнской любви, и этому нет оправданий. Даже то, что, покидая тебя, я думала не о своей жизни, а о твоей, никоим образом не умаляет мою вину. Я и не жду, что ты меня поймёшь, смею лишь надеяться, что ты когда-нибудь найдёшь в себе силы простить меня.

Я обещаю, что вернусь в Аверсайд и разыщу тебя, — как только мне будет позволено. За меня не беспокойся.

Будь предельно осторожна.

И верь своему фэрлингу.

Я люблю тебя, что бы ни случилось.

P.S. Не стоит пытать бедного дядюшку Грегори — он на самом деле ничего не знает о том, где я и что со мной.

твоя мама, Розали Мейнфорд

С громко стучащим сердцем Элис перевернула письмо, надеясь увидеть продолжение, но с обратной стороны бумага была чистой. Она пошарила в конверте, понимая, впрочем, что там больше ничего нет. Тогда она в сердцах скомкала листок и с силой швырнула в камин.

— Эй, ты чего? — воскликнула Фосса и поспешно повела рукой. Бумажный шарик, уже начавший дымиться, пересёк полутёмную комнату и послушно скользнул в её ладонь.

— Погоди пороть горячку. Может, оно ещё тебе понадобится, — Фосса аккуратно отряхнула с бумаги пепел.

— Мне всё равно, — как можно равнодушнее сказала Элис. В душе было пусто, словно оттуда откачали все эмоции. — Прочти.

— Это же личное… — Фосса нерешительно посмотрела на Элис, но Элис уставилась в потолок, намеренно избегая её взгляда.

— Читай-читай, — Элис сверкнула глазами. — Я не против, — она вскочила на ноги, и тут внутри неё словно прорвало невидимую дамбу: пустота наполнилась образами и формами, которые теснились, бурлили и ерепенились, грозя вырваться наружу вместе с рвущими грудь рыданиями.

Она была уверена, что письмо — ключ ко всему, что оно откроет ей все тайны. Она ожидала откровения, она жаждала узнать правду — всю до последней точки, она ожидала чего угодно — но не этого: сухие, тщательно подобранные слова, аккуратно сложенные в бессодержательные фразы. Раскаяние казалось ей лицемерным, извинения — неискренними, а пожелание осторожности — пустой формальностью.

С досады Элис что было силы пнула ни в чём не повинный журнальный столик, и Ларси, испугавшись резкого движения, подскочил как ошпаренный и, взъерошив шерсть, метнулся под диван.

— Ну? — Элис повернулась к гостье и принялась сверлить её взглядом. — Что скажешь?

Элис ждала, что девушка с ней согласится или как минимум сделает вид, что соглашается, ей хотелось слышать возмущение и праведный гнев, ей отчаянно хотелось ощутить поддержку.

— Я не могу разобрать ни слова, — Фосса смущённо покраснела, должно быть, ощущая неловкость, став невольным свидетелем извлечения скелета из семейного шкафа.

— Ну-ка, дай сюда, — Элис выхватила у нее измятый листок. Странно. Текст письма был совершенно читабельным.

— Должно быть, это какая-то магия, — предположила Фосса, — чтобы, кроме адресата, никто не смог его прочесть, — встретившись взглядом с Элис, она смешалась ещё сильнее и принялась ожесточённо вертеть на запястье один из многочисленных браслетов. — Так что там, в письме?

Последний вопрос был задан так, словно она и не чаяла получить ответ.

— А ничего там нет, — Элис горько улыбнулась. — Ни-че-го, понимаешь? Я надеялась, что письмо прольёт свет на происходящее, а в итоге всё только больше запуталось. Неужели я не заслужила узнать правду?! — звенящим от переполнявших её чувств голосом прокричала она. — По какой такой великой и священной причине мне не положено её знать?! Все эти дежурные советы об осторожности и ничего не значащие извинения… Меня тошнит от подобных сентенций! — подойдя к застеклённому шкафу, она извлекла из его недр две непочатые бутылки с темно-вишнёвой жидкостью и кинула одну своей гостье. — Знаешь, что она пишет? "Я обещаю, что вернусь, как только мне будет позволено". Как прикажешь это понимать? Кто мог ей запретить вернуться?

— Не знаю, — прошептала Фосса, откупоривая бутылку. — Но вряд ли здесь имеется в виду Нулевой отдел. А что, если… — она кашлянула и замолчала.

Элис медленно покачала головой. Она думала о том же. Что, если её мать разделила судьбу родителей Киры Шерман?

— Нет… — прошептала она. — Если бы её не было в живых, фэрлинги бы рассказали об этом Какой бы тогда был смысл скрывать правду?

— Я могу попробовать это выяснить, — не очень уверенно предложила Фосса. — У меня есть один знакомый в Нулевом отделе. Однажды я оказала ему небольшую услугу, так что он, можно сказать, у меня в долгу. Если Розали Файтфулл умела общаться с фэрлингами, на неё должно быть заведено дело. Думаю, он найдёт время, чтобы покопаться в архиве.