Черные реки сердца - Дин Кунц

— Но так трудно постоянно изображать из себя подобного человека, — заметил Спенсер.

— Для него все достаточно просто. Он не верит ничему и никому. Только себе самому. И еще — силе и власти. Власть — это его еда, питье, любовь и секс. Использование власти волнует его, но не способствует достижению идеалов, во имя которых дается эта власть. В Вашингтоне жаждущие власти постоянно продают дьяволу души, но Том настолько амбициозен, что он, наверное, получил рекордную сумму за свою душу!

Спенсер был поражен той яростью, которую слышал в ее голосе. Он спросил ее:

— Вы всегда так ненавидели его?

— Да, — прямо ответила ему Элли. — Я просто презирала этого вонючего сучьего сына. Я не хотела, чтобы Дэнни работал в Бюро. Он был слишком наивным и чистым, и старик легко манипулировал им.

— Чем он там занимался?

— Он разрабатывал компьютерную систему и программное обеспечение к ней. Позже они все это назвали «Мамой». Предполагалось, что в нее будут заложены самые важные и всеобъемлющие данные во всем мире. Это будет система, способная обрабатывать миллионы битов в рекордное время и таким образом связывать федеральные государственные и местные департаменты, служащие правопорядку. Она станет это делать с удивительной легкостью. Она поможет им не дублировать работу друг друга, и наконец-то «хорошие парни» будут работать эффективнее и с меньшими затратами усилий.

— Так все заманчиво.

— Не правда ли? «Мама» и в самом деле оказалась поразительной. Но Том и не мыслил, чтобы эта программа служила операциям, связанным с сохранением правопорядка. Он пользовался средствами Бюро, чтобы люди могли заниматься ее разработкой, да! Но он с самого начала планировал, что «Мама» станет центром его Агентства, у которого даже не было названия!

— И Дэнни понял, что все не так просто?

— Может, и так, но он не хотел признаваться. Он оставался в Бюро.

— Сколько это продолжалось?

— Слишком долго, — грустно ответила она. — До тех пор, пока его папочка не покинул Бюро и не перешел в судебный департамент. Это случилось спустя год после того, как «Мама» и Агентство уже вовсю функционировали. Потом Дэнни пришлось признать, что «Мама» создавалась с единственной целью: дать возможность правительству совершать преступления безнаказанно. Дэнни просто погибал от злости и презрения к себе.

— И когда он захотел оттуда уйти, они его не отпустили…

— Мы даже не понимали, что его никогда оттуда не отпустят. Я хочу сказать, что Том, конечно, кусок дерьма, но он все же отец Дэнни! Тот был его единственным сыном. Мать Дэнни умерла, когда мальчик был совсем маленьким. Рак. Поэтому казалось, что у Тома не было никого, кроме Дэнни.

После ужасной смерти его матери Дэнни с отцом стали ближе друг другу. Или, может, это лишь казалось ему. До той самой ночи в июле.

Элли сказала:

— Тогда нам стало ясно, что работа в Агентстве — пожизненная, ее просто невозможно оставить.

— Это похоже на работу личным адвокатом Крестного отца.

— Единственный выход был обратиться к общественности, чтобы эти грязные делишки стали известны широкой публике. Дэнни потихоньку подготовил свои секретные файлы из программы «Мамы» и доклад о том, каким прикрытием пользовалось Агентство.

— Вы понимали, какой опасности подвергаетесь?

— Мы понимали, но далеко не все. Мне кажется, что мы оба до конца не могли поверить, что Том способен отдать приказ убить Дэнни. Боже мой, нам было всего по двадцать восемь лет! Смерть была абстрактным понятием для нас. Когда тебе двадцать восемь, трудно поверить, что ты можешь умереть.

— И тогда появилась бригада по уничтожению?

— Нет, это был отряд спецназа. Так было для них гораздо удобнее. Они появились втроем вечером в День Благодарения. С тех пор прошло уже больше года. Это было в доме моих родителей в Коннектикуте. Мой папа… был врачом. Врач, особенно в маленьком городке, никогда себе не принадлежит. Даже в День Благодарения. Поэтому… к концу ужина, я была в кухне… я должна была принести пирог с тыквой… когда прозвенел звонок в дверь…

Спенсеру не хотелось смотреть в ее прелестное лицо. Он закрыл глаза.

Элли перевела дыхание и продолжала:

— Кухня расположена в конце коридора, ведущего из прихожей. Я выглянула из кухни, чтобы посмотреть, кто же пришел. Это было как раз в тот момент, когда моя мама открыла дверь… входную дверь.

Спенсер ждал, пока она наберется сил, чтобы продолжить рассказ. Если он правильно понимал ее, то обо всем, что произошло четырнадцать месяцев назад, Элли рассказывала впервые. Она все время скрывалась. Она не могла никому доверять и не желала рисковать жизнями невинных людей, втянув их в трагедию своей жизни.

— Вошли два человека. В них не было ничего особенного. Они вполне могли быть пациентами отца. На одном была надета клетчатая красная куртка. Он что-то сказал маме, потом прошел в глубь прихожей. Он толкнул маму назад, держа в руках пистолет. Я не слышала звук выстрела. Там был глушитель. Но я увидела… поток крови… и ее голова разлетелась.

Спенсер все не открывал глаза, — ему не хотелось видеть лицо Элли. Но он ясно представлял себе прихожую в Коннектикуте и весь тот ужас, о котором ему рассказывала Элли.

— Папа и Дэнни были в столовой. Я закричала: «Бегите, скорей!».

Я поняла, что это люди из Агентства. Я не побежала к задней двери. Наверное, сработал инстинкт. Они бы меня там убили. Я кинулась в комнату, где мы обычно стирали, за кухней. Оттуда — в гараж и через боковую дверь выбежала из гаража. Участок у дома занимал два акра земли, там были большие лужайки, но я побежала к забору, отделявшему наш участок от участка Дойля. Я уже перебралась через забор, почти перебралась, когда пуля отлетела от железной решетки. Кто-то стрелял из-за нашего дома. И опять из оружия с глушителем. Никакого звука, просто пуля зазвенела по железу. Я была в ужасе и пробежала по двору Дойлей. Их не было дома, они уехали к своим детям на праздник. Окна были темными. Я пробежала через калитку в лес Святого Георга. Там на шести или восьми акрах стоит пресвитерианская церковь, окруженная лесом — сосны и платаны. Я пробежала некоторое расстояние и спряталась под деревьями. Оглянулась назад. Я думала, что кто-то из них преследует меня, но я была одна. Наверное, я среагировала очень быстро, или, может, они не желали преследовать меня, чтобы никто не увидел, как они размахивают оружием. И в тот момент пошел снег, именно тогда, пушистые огромные хлопья…

Не открывая глаз, Спенсер представил ее в тот миг, в этом далеком месте: одна в темноте, полураздетая. Она дрожала и задыхалась, и была вне себя от ужаса. Тяжелые хлопья снега падали на голые ветви платанов. Ей показалось значительным, что снег пошел именно в это время. Она не подумала, что просто изменилась погода. Снег стал знамением для Элли.

— Было в этом что-то странное и непонятно… просто нереальное… — продолжила Элли. Спенсер понял, каковы были ее чувства в тот момент, он и сам бы чувствовал то же самое. — Я не знаю, не могу объяснить… снег был похож на занавес, на покрывало, нет, больше на занавес на сцене, как будто это был конец акта, конец всего. Я тогда поняла, что они все погибли. Не только мама, но и папа, и Дэнни.