Описание земли Камчатки - Степан Крашенинников

Летом ездят на байдарах, а зимою ходят на лыжах, ибо собак не держат и не имеют. Мужеские главные труды: промысел морских зверей; женщины, по примеру камчадалок, в шитье и в плетенье чирелов упражняются, а в летнее время ездят с мужьями и на промысел в гребле.

Что касается до их обычаев, то они несравненно учтивее других народов, а притом постоянны, праводушны, честолюбивы и кротки. Говорят тихо, не перебивая друг у друга речи, как сидячие коряки. Старых людей имеют в великом почтении. Между собою живут весьма любовно, особливо же горячи к своим сродникам. Приятное, сказывают, позорище, когда бывает между живущими по разным островам свидание.

Приезжие из байдар своих, а жители из юрт с великими обрядами сходятся, обе стороны одеты бывают в военное платье и с оружием, махая саблями и копьями, натягивая друг против друга луки, так как бы быть сущему сражению, а притом все пляшут. Сойдясь вместе, оказывают всякие знаки радости: обнимают, лобзают и плачут от радости.

После того приводят гостей в свои жилища, сажают их, потчивают, предстоя и слушая вестей об их приключениях, случившихся в разлучении. Должность рассказывать никому не поручается, кроме старшего. Он как оратор объявляет обо всех мелочах: как промышляли, как жили, куда ходили, что видели, с кем учинилось счастье и несчастье, кто занемог или умер и от какой причины; и иногда более трех часов продолжает речь свою, а прочие слушают с вниманием.

Когда гость окончит речь свою, то из тутошних жителей старший подобным образом сказывает про свое житье и промыслы, и прежде того никому друг с другом говорить нельзя. После того или сетуют, или веселятся, по вестям смотря, а наконец торжествуют по своим обычаям, едят, пляшут, поют и сказывают сказки.

Что касается до прочих обрядов, каковы, например, сватанье, свадьбы, родины, детей воспитание, в том они от камчадалов не разнствуют. Жен имеют по две и по три и вместе с ними никогда не спят, но в ночное время приходят к ним как бы украдкою, по примеру татар магометанского закона, кои к невестам своим приходят аки бы тайно, пока калыма не заплатят по договору. Есть же у них и коекчучи, как у коряков и камчадалов.

Буде кто у них приличится в прелюбодеянии, то бывает странный поединок, на котором бьются они палкою, а вызывает на оный прелюбодеец мужа прелюбодейницы: раздеваются оба донага и разят друг друга по спине. Который вызывает, тот сперва три раза от вызванного должен вытерпеть, а потом берет у него палку и бьет равным образом, и так переменяются до трех раз.

Сие побоище много у них века уносит: ибо бьются они, сколько есть мочи, а палка бывает толщиною в руку, а длиною близко аршина. Не идти на поединок – такое ж бесчестие, как у некоторых европейских народов.

Ежели же кто предпочтет свое здоровье и отречется от боя, тот должен заплатить мужу прелюбодейницы такое бесчестие, какого он потребует: зверьми, платьем, кормом и другими вещами. Родины у женщин их гораздо тяжелее камчатских: ибо они, по объявлению самих курильцев, месяца по три оправляются. Младенцам имена дают бабки повивальные, которых они никогда не переменяют. Из двойняшных одного всегда убивают.

Умерших зимою хоронят в снег, а летом в землю. Самоубийства и в сем народе не меньше бывает, как у камчадалов, токмо того не слышно, чтоб они морили себя голодом.

Курильцев, которые живут на первом острове и на Лопатке, с сими курилами за один народ почитать не должно, ибо оные – сущие камчадалы, как уже выше показано.

По распространении российского владения в севере и по заведении селения по знатнейшим рекам, впадающим в Ледовитое море, от Лены-реки к востоку до Анадырска, час от часу более старания было прилагаемо, чтоб от Анадырска далее проведывать земли и живущих там иноверцев приводить в подданство; чего ради всякому приказчику накрепко было подтверждаемо, чтоб всеми мерами домогаться получить известие, где какой народ живет, сколь многолюден, какое имеет оружие, какое богатство и пр.

Таким образом, не могла Камчатка не быть известна еще в то время, когда несколько коряков Пенжинского и Олюторского морей из Анадырска были объясачены, ибо им как соседям камчатским, а паче оленным корякам, которые часто кочуют внутрь самой Камчатки, тамошний народ довольно был знаем.

Но кто первый из российских людей был на Камчатке, о том не имею достоверного свидетельства; а по словесным известиям приписывается сие некоему торговому человеку Федоту Алексееву[435], по которого имени впадающая в Камчатку Никул-речка Федотовщиною называется: будто он пошел из устья реки Ковымы[436] Ледовитым морем в семи кочах, будто погодою отнесен от других кочей и занесен на Камчатку, где он и зимовал со своим кочем, а на другое, лето обойдя Курильскую лопатку, дошел Пенжинским морем до реки Тигиля и от тамошних коряков убит зимою со всеми товарищи, к которому убийству аки бы они причину сами подали, когда один из них другого зарезал; ибо коряки, которые по огненному их оружию выше смертных почитали, видя, что и они умирать могут, не пожелали иметь у себя гостей столь страшных. [Сие истинно, что знаки зимовий его на помянутой реке Никуле до наших времен были видимы.]

Известие о морском его пути с Ковымы-реки подтверждается отпискою служивого Семена Дежнева, ибо Дежнев объявляет, что морское их путешествие было неблагополучно, торгового человека Федота Алексеева разнесло с ним погодою без вести, его носило по морю долгое время, а напоследок выбросило на берег в передний конец за Анадырь-реку.

Но известие о бытности его на Камчатке и что Никул-речка Федотовщиною по его имени называется, несколько сомнительно: ибо в той же его отписке показано, что в 7162[437] году ходил он, Дежнев, возле моря в поход и отбил у коряков якутскую бабу помянутого Алексеева, которая ему сказывала, что Федот с одним служивым цингою умерли, а иные товарищи их побиты, и осталось немного людей, и ушли в лодках в чем были, а куда неведомо.