Двурожденные. Книга 3. Браслеты Скорби - Брендон Сандерсон

В ответ Стерис его поцеловала.

Мараси с удивлением обнаружила, что работа при свечах ее бодрит. Возможно, причиной был первозданный страх перед пламенем. Электрический свет казался безопасным, заключенным в сосуд, обузданным – а вот открытое пламя представляло собой нечто дикое. Живое. Яростный огонек, который, оказавшись на свободе, мог уничтожить ее и все, над чем она трудилась.

В последние дни Мараси работала окруженная множеством подобных огоньков.

Ее стол в полицейском управлении октанта покрывали заметки, папки, записи допросов. Она присутствовала при большинстве из них на протяжении последних двух недель, давая советы главному констеблю Редди. Теперь они работали настолько сплоченно, что иной раз не верилось, какими трудными были отношения с ним в самом начале ее констебльской карьеры.

Сам Костюм не сломался, но многие из его людей заговорили. Увы, знали они возмутительно мало. Их вербовали среди инакомыслящих молодых людей из отдаленных городов, и их головы были набиты историями о Выжившем и его борьбе с имперским владычеством. Обучение они проходили в таких городах, как Рашекин и Билминг, далеко от центральной власти. В закрытых комплексах, которые оказались куда обширнее, чем кто-либо мог себе представить.

Арадель и остальные сосредоточились на этих деталях. Войска, расписания, технологии – вроде того устройства дальней связи, которое Ваксиллиум украл из особняка леди Келесины. Постоянно говоря о мире, они собирали снаряжение для войны.

Это было по-настоящему страшно. И сотворили эту неразбериху десятилетия пренебрежения к проблемам отдаленных городов. Оставалось лишь надеяться, что все еще можно решить мирным путем. Мараси предоставила это политикам. И, отбросив в сторону ура-патриотизм и риторику, сосредоточила внимание на другом: на историях про людей с необычными способностями, слухах… В общем, на том, о чем обычно говорили шепотом.

Она взяла лист с заметками. Случайные фразы, признания, сопровождавшиеся косыми взглядами по сторонам; байки о приходивших по ночам людях с красными глазами. Мараси приложила эти истории к документам с изысканиями по Треллу, древнему богу, которому люди каким-то образом начали поклоняться опять. Богу, который создал штыри, исказившие разум кандра Паалм. Сверхъестественному существу, чье имя было на устах многих пленников.

Мараси потратила на исследования месяцы, и результаты были пока что более чем скромными, но она знала, что рано или поздно найдет ответы.

Тюремщики Костюма рассчитывали шокировать его строгостью обстановки. Обычная камера в дальнем углу тюрьмы – с ведром вместо уборной и единственным одеялом в качестве постели. Избитая, бессмысленная тактика. Словно в его жизни были исключительно розовые лепестки и пуховые перины и он никогда не спал на каменном полу.

Погодите, вы еще увидите! А преимуществом может быть все что угодно. В данной конкретной ситуации преимуществом был шанс проявить себя. Он не сломается, не надейтесь!

Костюм ждал. И потому совсем не удивился, когда после двух недель заточения дверь в коридор со щелчком отворилась и в камеру вошел незнакомец. На этот раз мужчина с косматой бородой и всклокоченными волосами. Нищий? Почему бы и нет? Какая разница, если они способны вселиться в кого угодно?

Их можно было определить по походке. Никакой неспешности, никакой неторопливости. Всегда быстрый и решительный шаг. Целеустремленный.

Еще одним признаком были слабо светящиеся красным глаза. Пока что, насколько мог судить Костюм, Ваксиллиум и его дурни не знали об этих существах. Не понимали да и не могли понять.

У Круга имелись собственные Безликие Бессмертные.

Костюм поднялся, опустил рукава тюремной робы и расправил складки на плечах.

– Две недели – это дольше, чем я ожидал.

– Наш график отличается от твоего.

– Я не жаловался, – заверил Костюм. – Просто констатировал факт. Буду охотно ждать, если так угодно Треллу.

– В самом деле? – спросил Бессмертный. – Нам казалось, ты добиваешься того, чтобы все ускорить.

– Я всего лишь излагал свой взгляд на вещи. Чтобы завязалась надлежащая дискуссия.

Существо изучило его сквозь тюремную решетку.

– Ты не сломался и не выдал секреты.

– Верно.

– Мы впечатлены.

– Благодарю.

Преимущество. Даже две недели в тюрьме можно использовать, чтобы доказать свою правоту в каком-то вопросе.

– График будет ускорен, как ты и просил, – сказал Бессмертный.

– Отлично!

Существо сунуло руку в карман и достало устройство, похожее на маленький пакет, обмотанный проводами. Одна из ранних попыток Айрича создать взрывное устройство из металла, который снабжал воздушные корабли энергией. Взрывчатка оказалась неэффективной, лишь самую малость лучше динамита, в то время как требовалось то, что могло сравнять с землей города.

– Что это? – ощущая растущее волнение, спросил Костюм.

– Наш ускоренный график больше не требует, чтобы у Круга была полная руководящая верхушка.

– Но мы нужны вам! – вскричал Костюм. – Чтобы властвовать, чтобы направлять цивилизацию на…

– Больше нет. Недавние изменения сделали здешнюю цивилизацию слишком опасной. Если позволить ей развиваться и дальше, это может привести к последствиям, неподконтрольным нам, и потому мы решили вместо этого устранить жизнь на этой сфере. Спасибо за службу, она была оценена. Тебе будет позволено служить в другой сфере.

– Но…

Существо привело в действие взрывное устройство, превратив себя – вместе с Костюмом – в ничто.

Вакс резко проснулся. Это что, взрыв?

Окинул взглядом тихую просторную спальню в пентхаусе небоскреба. На постели свернулась клубочком Стерис, все еще во власти сна, хоть ее рука и сжимала легонько его руку. Она часто так делала, словно не хотела его отпустить из опасения, что все это закончится.

Глядя на Стерис в звездном свете, Вакс был потрясен тем, насколько сильную любовь испытывал к этой женщине. Он помнил, как множество раз ощущал то же самое, просыпаясь по утрам рядом с Лесси. Изумлялся своему везению, удивлялся глубине своих чувств…

Вакс нежно отодвинул руку Стерис и укрыл ее простыней, прежде чем выскользнуть из постели и полуголым пройти через всю комнату к балкону.

Они остались здесь, в пентхаусе, на время медового месяца, а не вернулись в особняк. Это показалось хорошим способом начать все заново, и Вакс начал подумывать, не переселиться ли сюда насовсем. Похоже, он уже в сотый раз за свою жизнь стал новым человеком, и это была новая эпоха. Время тихих особняков и разговоров в курительном салоне закончилось – наступила эра дерзких небоскребов и политических страстей, бурлящих в центре города.