Тайная война против СССР и России. Начальник 1 отдела по борьбе с терроризмом УБТ ФСБ РФ о лихих 90-х - Александр Платонов

После обеда отдавал распоряжения Родину, оставив его старшим в отделе на время моей командировки, когда зазвонил телефон генерала Семёнова. Начальник УБТ сказал: «По твоему рапорту нас в 16 часов вызывает к себе Директор». Молча с Анатолием Петровичем проходим переход в дом 1/3, но он, остановившись, спросил меня: «Вот забыл. Мне срочно надо звонить в Моздок Хромченко. Может, сам побеседуешь?». Заверив генерала, что справлюсь, уже через пять минут был в приёмной Степашина. Ровно в назначенное время его помощник сообщил, что Директор ожидает меня. Войдя в огромное помещение и получив приглашение присесть, начал молча разглядывать интерьер кабинета, так как Степашин выдерживал начальственную паузу и дочитывал мой рапорт. Дальше трафаретные вопросы по обстановке с детальным интересом к проблеме так некстати распоясавшихся накануне 50-летия Победы киллеров. В общем, всё шло в довольно привычном русле. Рапорт Директору понравился. Похвалив меня, он задал вопрос: «Чувствуется, что Вы хотите создать сверхсильное подразделение круче «Альфы?». Пришлось разъяснить, что «Альфа» – это силовое подразделение, вступающее в дело на заключительной стадии контрразведывательного процесса, оказывая помощь оперативным подразделениям в задержании вооружённых преступников. Либо устраняя провалы оперативников, когда террористы, не попав в их поле зрения, захватывают заложников или совершают иные резонансные экстремистские акции. У меня же цель создать именно сильное оперативное, а не силовое подразделение, способное в условиях войны автономно наладить более эффективную агентурную работу и ведение в кратчайшие сроки разработок террористов. Как показалось, Степашин так и не понял сути задумки, но виду не подав, решил перевести тему беседы и внезапно задал больной для меня вопрос: «Говорят, что Вы проявили кипучую активность в октябрьских событиях 93-го года в Москве?». Откинувшись в кресле, и с непонятной ухмылкой глядя на меня, он, по-видимому, предвкушал каких-то оправданий. Однако дословно услышал: «Товарищ генерал. Наоборот. Я считаю, что действовал тогда вместе с отделом недостаточно активно, так как мы не выполнили главную задачу не допустить кровопролития. Поэтому чувствую на себе вину за гибель брата моей жены сотрудника «Альфы» Г. Н. Сергеева, да и сотен других безвинно погибших граждан». Ошарашенный моим неожиданным для него ответом, Степашин хотел что-то спросить, но зазвонил один из телефонов на его пульте управления. Подняв одну трубку, затем другую, генерал попросил неизвестного перезвонить, а сам тихо спросил: «Вы, наверное, знаете, кто застрелил Сергеева?». Полгода прошло с того трагического дня и мне удалось собрать довольно убедительные доказательства причастности к убийству Гены сотрудника снайперской группы одной из спецслужб. Поэтому твёрдо ответил Степашину: «Да. Я знаю, кто это сделал! Готов следствию помочь выйти на преступников. Хотя по моим данным исполнителя сразу застрелили, пряча концы в воду». Затем возникла какая-то неловкость, и чтобы её прервать поделился своими планами выехать в С.-Петербург для налаживания взаимодействия с местной Службой ВТ УФСБ. Неожиданно Степашин раздражённо промолвил: «Вообще-то у нас в плане контактов с питерскими контрразведчиками никаких проблем нет. Я сам оттуда. Обращайтесь ко мне, если возникнут трудности». На этом мы расстались, но как только дошёл в кабинет, как зазвонил телефон и генерал Семёнов вызвал к себе. Докуривая сигарету и пряча глаза в сторону, он мне скажет: «Только что звонил Директор. Вам следует срочно убыть в Моздок и сменить генерала Хромченко, жизни которого угрожает опасность. Временно возглавите его группу сотрудников, ведущих оперативную работу в Чечне. Самолёт на завтра я заказал в Чкаловском. С утра и выезжайте». Столь бесцеремонного желания Степашина избавиться от меня путём отправки на войну, перехлестнули все подобные предыдущие попытки генерала Сафонова. С возмущением возразил Семёнову: «Анатолий Петрович, но ведь Степашин знает о поездке в С.-Петербург, где всё готово для совместной операции. Сами навязались и «в кусты»? Командировочные Вами подписаны, а билеты куплены как раз на завтра! Что хотите, делайте, но в Чечню поеду только после приезда из Питера. В противном случае передайте Степашину, что меня давно врачи уговаривают лечь подлечиться в госпиталь из-за постоянных нервных стрессов. Завтра же лягу в госпиталь и уже здоровым сменю Хромченко в Чечне!». Потом начальник УБТ расскажет, что только после второго захода Степашин согласится с ним и моими предложениями. Пригласил к себе генерал Н. Н. Брагин, у которого в кабинете сидел начальник Управления ВТ КГБ Республики Беларусь генерал А. М. Мицкевич. Более часа делился с ним опытом антитеррористической деятельности на примере последних успешных операций отдела. Для родных братьев-славян ничего не жалко.

Рано утром прибыли на Московский вокзал Питера, где нас, чтобы столичные гости не зазнавались, встретил простой опер Службы БТ и привёз в «серый дом» УФСБ. Около часа, проторчав с Гусаком в коридоре, нас наконец-то соизволил запустить в свой кабинет, недавно назначенный начальник этой службы полковник Ю. В. Каштин. В это время там собрались все начальники отделов, сверлившие нас взглядами типа «чего припёрлись». Только присели за длинный стол, и тут, встав, словно туча, начальник СБТ процедил сквозь зубы: «Я не знаю, зачем прибыли столь высокие гости из УБТ Москвы, но в питерском УФСБ есть дела важнее, чем пресловутый терроризм. Поэтому напоминаю распоряжение генерала Черкесова не давать командированным из Москвы сотрудникам никаких дел для ознакомления без его разрешения!». Если я с трудом, но выдержал откровенно хамскую речь начальника СБТ, то майор Гусак заскрипев зубами и почернев от злости, прохрипел мне на ухо: «Дайте скажу ему пару ласковых слов». После небольшой паузы, попросив слова, спокойно ответил: «Дорогие коллеги, обвал роста проявлений ОП и терроризма тесно взаимосвязан в двух наших столицах. Если бандиты Питера в отдельных случаях объединяются с лидерами ОПГ Москвы, то думаю, что и нам следует не ссориться по пустякам, а налаживать взаимодействие в ходе совместных реализаций. Прибыли мы с начальником моего самого забойного направления майором Гусаком всего на пару дней для обмена опытом, перед тем, как убыть в командировку в Грозный. Ну, а в ходе работы сами определяйте можно ли нам доверять, или нет». Далее я кратко поделился с питерскими чекистами, рассказав об успешных реализациях, связанных с предотвращёнными террористическими атаками на Москву, включая в метро, а также в применении активных методов разработки. В частности, подстав наших сотрудников, играющих самые разнообразные роли. На удивление выслушали внимательно, делая пометки в блокнотах. Выйдя от начальника СБТ, наконец-то, перешли в кабинеты начальников отделов, где моментально нашли общий язык с ведущими их разработчиками. В обсуждении дел не заметили, как и вечер затемнил окна. Вернувшись в гостиницу, созвонился со своим товарищем по учёбе в пограничном училище полковником ФСБ А. В. Кукановым, с которым до позднего вечера задушевно беседовали за игрой на бильярде. Прощаясь, Анатолий Владимирович посоветовал быть бдительными при возвращении на поезде в Москву из-за наглой работы воров в вагонах. Два последующих дня пролетели как выстрел в подготовке совместных разработок, и на послед нас вызвал к себе генерал В. В. Черкесов, который, поблагодарив за оказанную помощь, подарил на прощание по майке с эмблемой игр Доброй воли «США – Россия» 1994 года. Поздно вечером сели в фирменный экспресс на Москву, а я, вспомнив наставление Куканова, на всякий случай закрутил входную дверь на полотенце. Где-то в 5 часов утра очнулся оттого, что в распахнутой настежь двери купе стоял и нагло усмехался какой-то пассажир в пижаме. Спросонья спросив его: «Тебе чего мужик?», мгновенно проснулся от увиденного на полу валяющегося паспорта. Сердце завело от мысли, что нас обокрали, и с воплем обращаясь к Гусаку: «Давай за мной, догоним вора», схватив пистолет, рванул за «мужичком». Тот через тамбур уже успел закрыть дверь на ключ и с улыбкой (гад) помахал мне ручкой. Подоспел Александр Иванович, за спиной которого заспанная и испуганная проводница всё причитала: «Опять обокрали». Проверив карманы и сумки, с радостью констатировали наличие всех вещей, денег и, главное, документов с грифом. Только начали одеваться, чтобы найти вора, как проводница прокричала: «Вот они спрыгнули с поезда и стоят за опорой». Тихо проезжали какую-то станцию, и в открытую дверь тамбура я увидел своего «мужичка». С трудом удалось удержать майора Гусака, прокричавшего: «Я прыгаю и схвачу негодяя. Только вещи мои захватите». Объяснил, что мы не сможем доказать его причастность в попытках нас обворовать. Вещей-то он не взял. По прибытию в столицу зашли в транспортный отдел милиции, проинформировав их о приметах воров и месте их высадки из поезда. Уже готовился выехать в Чечню, как прибывший из-за границы источник запросился на срочную явку. В ходе встречи он сообщит, что главари чеченской диаспоры одной из стран Запада оказывают помощь Басаеву в подготовке широкомасштабной террористической акции в Ставропольском и Краснодарском крае по захвату заложников в школах или больницах. Цель этого теракта в мае-июне вынудить правительство РФ прекратить боевые действия и сесть за стол переговоров с почти разгромленным врагом. С учётом таких же данных от других источников, направили ориентировку в УФСБ по ЧР и приграничные с Чечнёй регионы с задачей своевременно выявить и пресечь готовящуюся акцию. Информировали также и органы милиции. Сам решил, что необходимо срочно выехать в Грозный и на месте разобраться с эффективностью принимаемых мер по срыву этой и иных терактов. Одновременно составил план поэтапного склонения наиболее думающих полевых командиров НВФ к переходу на нашу сторону. Перед самым отъездом отделу удалось сорвать провокацию дудаевцев, планировавших через русских националистов организовать убийства чеченцев в Москве. Дудаеву позарез нужна была поддержка всей «ЧО».