Русско-турецкая война 1686–1700 годов - Андрей Геннадьевич Гуськов

численностью в 700 человек разгромили Чингарский городок (поблизости от Перекопа). Здесь были взяты 7 пушек и знамя. При разделе добычи 3 пушки и знамя достались донцам. Вышедшие из Крыма татары напали на отступавших запорожцев. У Молочных Вод состоялось кровопролитное сражение, однако запорожцам удалось уйти с добычей[1066]. По сведениям находившегося в Крыму с миссией подьячего Посольского приказа В. Айтемирева, добыча казаков в Чингаре была скромнее — 4 пушки, а кроме городка казаки уничтожили две татарских деревни[1067].

Рост военной активности России в 1694 г. привел к определенным подвижкам в отношениях со старообрядцами. Из Азова на Дон начали возвращаться «раскольники». Выходили они по одному-два человека[1068].

В целом активность донцов в 1690–1694 гг. была заметно выше, чем в предыдущий, крымский период войны, когда они во многом были заняты внутренними проблемами. Им удалось совершить ряд средних по масштабам морских походов и нанести сокрушительное поражение отряду Кубек-аги под Черкасским городком. Подобные операции были важны как общее свидетельство продолжения Россией военных действий против Порты и Крыма, но по очевидным причинам не могли привести к серьезным изменениям в общей расстановке сил даже в донском регионе.

Действия войск гетмана И.С. Мазепы и запорожских казаков

На Украине в начале рассматриваемого периода положение дел оставалось напряженным. После того как в Москве в 1689 г. вновь обострилась борьба за власть между Милославскими и Нарышкиными, запорожцы, недовольные строительством самарских крепостей, в которых они видели прямую угрозу своей территориальной и политической автономии, обратились за поддержкой к Речи Посполитой. 5 ноября 1689 г. на Сечи приняли решение отправить посольство к польскому королю[1069]. Причины, по которым казаки предлагали Яну Собескому «быть под обороною у королевского величества и у Речи Посполитой», состояли в недовольстве политикой Москвы. Казаки утверждали, что «на вечную неволю и утеснение отданы и с немалою жалостию под игом московским воздыхают»[1070].

Известия о переговорах запорожцев с польскими властями в Москве получили еще в декабре 1689 г.[1071] Российский резидент в Польше И. М. Волков 19 декабря встретился с коронным гетманом Станиславом Яблоновским и коронным подскарбием Марком Матчинским. Волков утверждал, что сам факт приема запорожского посольства является нарушением Вечного мира. Однако польская сторона заявила, что казаки имеют право наниматься на службу к польскому королю[1072]. Сохранить что-то в тайне польской стороне было крайне трудно, поскольку преданные Мазепе люди передали ему ряд документов, связанных с этими переговорами. В их числе лист литовского гетмана К. Я. Сапеги и лист запорожцев к польному коронному гетману. Все это Мазепа переслал в Москву[1073].

Ян Собеский ласково встретил казаков, однако согласия на переход под власть Речи Посполитой не дал. Польская сторона понимала, что прием запорожцев в подданство приведет к разрыву отношений с Москвой[1074]. В дальнейшем Ян Собеский не отказался от идеи найма запорожцев на польскую службу. На эти цели было выделено 60 тыс. золотых из собственных королевских средств[1075].

По некоторым сведениям, запорожцы не только вели переговоры с поляками, но и оказали им военную помощь в борьбе с татарскими загонами[1076]. Однако отсутствие серьезного интереса со стороны Польши заставило казаков задуматься о прекращении войны с татарами. В итоге они, так же как и донские казаки, заключили перемирие с противником[1077]. В начале мая 1690 г. Мазепа писал запорожскому кошевому атаману Ивану Гусаку, призывая его возобновить войну[1078]. Однако казаки оказались глухи к просьбам гетмана.

Российские власти и украинский гетман считали важным добиться возобновления походов запорожцев на турецкие и татарские владения. Для достижения этой цели были предприняты серьезные дипломатические усилия. В итоге, для привлечения запорожцев на службу, в начале осени 1690 г. из Москвы по присланной от Мазепы «расписке» им отправили жалованье. 17 сентября казна была доставлена в Сечь стольником А. А. Чубаровым. Уже в письме от 20 сентября запорожцы сообщали гетману, что готовы служить великим государям, а перемирие с ханом и турками решено разорвать с октября, отправив «размирные» грамоты[1079].

Между тем владения Мазепы постоянно находились под угрозой татарского вторжения. Весной 1690 г. гетману со своими войсками пришлось постоянно передвигаться, стремясь перекрыть путь противнику. Из ставки в Батурине он пошел в Гадяч. Оттуда гетман, узнав, что татары прошли мимо Казы-Кермена на правую сторону Днепра, двинулся в южном направлении. В Голтве (ныне в Полтавской области), в 40 верстах от Днепра, Мазепа получил сведения, что татары появились между орельскими городками и Новобогородицком, и двинулся в Лубны[1080]. Бесконечные походы обходились без сколько-нибудь крупных сражений, ограничиваясь мелкими стычками. Все же Мазепа смог отправить в Москву татарских языков, захваченных казаками компанейского полка И. Новицкого. Уже в начале июня компанейскому полковнику вновь было приказано идти против трехтысячного отряда татар, который стоял ниже Сечи[1081].

Тем временем гетман не оставлял надежды совершить рейд к Казы-Кермену. 18 июня Мазепа приказал Новицкому найти место для организации лагеря за Днепром в устье Тясмина[1082]. Этот поход начал казаться особенно перспективным после того, как Семен Палей (формально подчинялся Речи Посполитой[1083]) предложил Мазепе вести совместную войну. Гетман отдал указание Новицкому соединиться с Палеем и вместе идти на Казы-Кермен, а затем за Буг и Днестр[1084].

Переписка Мазепы с Новицким позволяет точно представить, каким гетману виделся этот поход. Полковнику предписывалось отогнать окрестные стада, а под сам городок приступить «для спаленья посадов и для вытолоченья пашень»[1085]. Учитывать заключенное запорожцами перемирие гетман не собирался[1086]. Время для выступления казалось Мазепе особенно удачным, поскольку «все орды з Криму едино до хана к венкгерским[1087] границам, другое до калги солтана в Белогородщину повыходили, а Крым немал пуст в малолюдствии оставлен»[1088].

Новицкий предлагал при нападении на Казы-Кермен 2 тыс. человек оставить в таборе, а 1 тыс. отправить под город для заставы. Кроме того, 1 тыс. предназначалась для опустошения посада, а еще 2 тыс. — для захвата стад и другой добычи. Мазепа согласился с большинством предложений Новицкого, но возразил, что отгонять стада должно не более 200–400 человек[1089]. К сожалению, сведений об итоговой численности войска, посланного под Казы-Кермен, пока найти не удалось.

Приказ о начале похода Мазепа отдал 22 июля 1690 г.[1090], а 16 августа он уже благодарил Новицкого за успешные действия под Казы-Керменом, велев ему стать лагерем при Тясмине[1091]. Соединиться с Палеем под Чигирином, судя по всему, не удалось, что ограничило масштаб операции. Уже осенью Казы-Кермен