Крещение огнем. Борьба исполинов - Максим Калашников

Как видите, в голове у Г. с самого начала царила каша. Он не верил в возможность победы в гонке вооружений! Но при этом им на пятилетку 1986–1991 гг. ставились сразу две цели: поднять благосостояние народа и укрепить обороноспособность.

Цели вполне достойные и достижимые. Хотя многие и упрекают Г.: разве можно ставить противоположные цели? Чтобы и пушек, и масла сразу было больше? Но как мы знаем, СССР имел возможность укрепить оборону, не наращивая военных расходов. Достаточно было рационально использовать и перераспределить прежние ассигнования, заодно прижав генеральскую мафию. Ведь нужно было покончить с идиотизмом, который они исповедовали: наращивать ракетно-ядерные силы (что само по себе было бессмыслицей) и одновременно пытаться достичь превосходства в обычных вооружениях. Можно ли было положить этому конец, причем без катастроф? Можно. А новые технологии и смелые проекты действительно давали возможность улучшить жизнь советских граждан. Для этого следовало ввести «фактор Берии» и нещадно стегать бюрократический Голем, заставляя чиновников вертеться, работать и соображать. Но Г. пошел по линии наименьшего сопротивления: просто увеличил военные затраты и оставил неприкосновенной косную, обленившуюся чиновничью машину, транжирившую деньги и ценные ресурсы. Добавим к этому «алкогольный» подрыв доходной базы бюджета и оскудение притока валюты от нефтеэкспорта и получим картину нарастающего экономического кризиса. Сильно подозреваю, что ни Г., ни его советнички даже не понимали, что у нас есть реальные возможности выйти из трудного положения, не капитулируя перед врагом. Сегодня многие из них, работая в «Горбачев-фонде», нагло заявляют о том, что с самого начала работали на развал Советского Союза. Ибо считали его «исторической мутацией».

На 1986–1991 гг. горбачевцы (XVII съезд партии, февраль 1986-го) запланировали модернизацию индустрии: внедрение промышленных роботов, станков с компьютерным управлением, гибких производственных линий. Промышленность призывали выпускать продукцию мирового уровня. Громадные ассигнования в 200 млрд рублей (читай: долларов) заложили на закупку нового оборудования и модернизацию машиностроения. Но с самого начала эти благие намерения должны были подкрепляться созданием аппарата высокоточных репрессий против ленивых и некомпетентных чиновников. Как раз в сталинском духе. Только так можно было добиться реального рывка в развитии страны, не срываясь в «рыночный» откат назад. Не скатываясь к варварству и уничтожению целых отраслей передового производства. Но Горби боялся вести такую политику и кого-то обижать. И вот итог: уже в 1987-м выяснится, что на 60 % строящихся заводов в нескольких машиностроительных ведомствах технологический уровень не дотягивает даже до среднего по СССР. 30 % выходили выше среднего показателя, но уступали мировому уровню. И только 10 % можно было отнести к передовым. Да и то во многих случаях с натяжкой. Вот вам плоды политики: «Я дам бюрократии средства, но проверять ее действия не стану». Сталин бы по итогам такой проверки покарал виновных так, что другим неповадно стало бы. И денежки наши вкладывались бы потом куда как разумнее!

Иными словами, Г. изначально повел страну к экономическому краху. И американцы это прекрасно поняли. Фактически Горби спасал США, попавшие было в тяжелый переплет.

Тот съезд партии уже был почти неприкрытой мольбой о пощаде, обращенной к США. Да еще и образчиком горбачевского раздвоения сознания. Почему? Г. и его товарищи так и не смогли твердо и ясно обозначить державные интересы нашей Империи. А они были ясны и недвусмысленны: заставить США отступить и подавиться собственной гонкой вооружений. Это раз. Затем продиктовать побежденным новые условия мироустройства — это два. Резко повысить экономическую мощь Союза, повысить качество и уровень жизни его граждан — три. Ничего подобного сказано не было. Западные аналитики это моментально уловили.

Более того, Г. в своем докладе заявил: «Выиграть гонку вооружений, как и саму ядерную войну, уже нельзя». Идиот! Американцы всю свою политику строили на том, что выиграть можно и нужно. Ну, а словеса Г. восприняли совершенно правильно: этот мастер говорения молит о пощаде и готов сдаться. Вывод они сделали свой: нужно додавливать Москву, взвинчивая военные расходы и продолжая сбивать цены на «черное золото».

Помощник Г. по международным вопросам А. Черняев сообщает, что после XXVII съезда партии Горби ни одного крупного внутреннего дела не оставлял без увязки с внешней политикой, сделав ставку на диалог с лидерами Соединенных Штатов. Мол, только так можно кардинально изменить международную обстановку. (Р. Пихоя. Москва. Кремль. Власть. Две истории одной страны. Россия на изломе тысячелетий. 1985–2005. — М.: РусьОлимп-АСТ-»Астрель», 2006. С. 56.)

— А не многого ли вы хотите от раннего Горбачева? — спросит нас иной читатель. — Он ведь только весной 1985-го пришел к власти, столкнулся с множеством проблем. Оглядеться не успел толком, дела принять, как в августе грянул глобальный нефтяной крах. Немудрено, что он запаниковал…

И все же паниковать было преступно! Ничего безвыходного не случилось, черт возьми. Конечно, сразу требовать от Г. создания грандиозной программы цивилизационного прорыва нельзя. Его задача состояла в другом: удержать «корабль» Союза на курсе, не дать ему «стать бортом к волне» и опрокинуться. За это время, не теряя ни дня понапрасну, рационализировать оборонные программы, отсекая и уменьшая ненужные затраты. Выигрывая и средства, и время. Причем на первом этапе статьи экономии мог увидеть любой здравомыслящий человек, даже не опираясь на «фабрики мысли». Идиоту было ясно, что лавины танков нам без надобности. Уже на самом первом этапе было очевидно, что готовиться к новой Великой Отечественной войне в ядерном варианте, к грандиозным битвам типа Курской дуги или Висло-Одерской операции в 1985 г. — несусветная и крайне разорительная для страны тупость. Равно как и дурацкое стремление на каждую новую американскую ракету-»Стратег» отвечать такой же советской.

Но ничего радикально не ломать! Граждане СССР — и все жившие тогда тому свидетели — испытывали душевный подъем. Мы считали, что пришел молодой и энергичный руководитель, а уж он-то в силах использовать колоссальные научные, промышленные и интеллектуальные резервы, накопленные Советским Союзом. Чем-то тот период напоминает первые годы путинского правления: в народе ждали решительного прорыва и выказывали готовность потерпеть. Скажи Г. тогда, что при Брежневе мы разленились, слишком много рассчитывали на вывоз нефти, народ все понял бы. И так же с надеждой воспринял бы планы развертывания новейших производств, совместных предприятий, особых экономических зон.

Выигрывалось драгоценное время. СССР мог спокойно продолжать противостояние с Америкой, не срываясь на истеричные и поспешные оборонные расходы. Но власть за это время должна была оглядеться, изучить потенциал ситуации и скрытые возможности Советского Союза, создать сильные «мозговые центры» и структуры поиска магических технологий у себя дома, на родных просторах. Только так можно было бы понять, к какой войне следует готовиться, какие направления вооружений развивать, а какие, наоборот, «пригасить». Какие экспортные возможности можно задействовать, помимо нефти и газа. Надеяться только на официальные министерства и ведомства было нельзя. А в перспективе СССР становился бы мировым инновационным центром, «возмутителем спокойствия». Именно у нас могли развиваться революционные, базисные инновации в технике и социальной организации, которые в «свободном мире» сдерживались огромными супермонополиями, что боялись обесценивания своих активов и капиталовложений. Именно такие инновации обеспечивали нам выход из застоя, сжимали экономические циклы и позволяли достичь новых высот. Тем паче, что советский запас революционных идей и разработок был богаче американского!