Зеленые и серые - Тимоти Зан

— Сожалею, — сказал он. — Мы немного заблудились.

— Слышал. — Торвальд поднял брови. — Может быть, уделите мне несколько минут сейчас?

Роджер заколебался. Хотя — рядом суд, полиция, вряд ли Торвальд настолько безрассуден, чтобы решиться на что-то отчаянное.

— Полагаю, немного времени у меня есть, — как можно спокойнее ответил он, глядя по сторонам.

Роджер хотел отыскать скамейку, но ничего не обнаружил.

— Где?..

— Давайте пройдемся, — предложил Торвальд, жестом приглашая его присоединиться. — Прогулка через парк всегда помогает приятно скоротать время.

— Вам определенно нравится форсировать события. — Роджер оглядел деревья вокруг, приноравливаясь к хромающей походке Торвальда. — Кстати, как вы меня нашли?

— Наблюдатели Хафдана заметили, как Веловски вчера вечером вышел из дома и направился в вашу гостиницу, хотя, конечно, тогда никто не придал значения этому факту. Я предположил, что, по крайней мере, вы можете вернуться сюда на ночь, и отправил Гарта понаблюдать. Он слышал, как вы упомянули здание муниципалитета, и я пришел, чтобы дождаться вашего появления.

— Ясно. Кстати, как себя чувствует Гарт?

— В общем, нормально. — Торвальд чуть улыбнулся. — Хотя готов грызть гранит от злости.

Роджер бросил взгляд на близлежащие здания. Может, на одном из них сидит Гарт и целится в него из молота-пистолета?

— Надеюсь, он понимает, что лично против него никто ничего не имел?

Торвальд кивнул; в знак согласия или просто так, было непонятно.

— Вы нас всех провели, — сказал серый. — Вы и Иона тоже. Насколько я понимаю, участвует вся его семья?

— Такие вопросы я не могу обсуждать.

— И конечно, полицейский, — продолжал Торвальд. — Следователь Ференцо. Да, неплохо вы нас одурачили. Поздравляю — отличная работа.

Он взглянул Роджеру в глаза.

— Но я должен вернуть ее, — тихо, но серьезно сказал он. — Для города это единственный шанс. Если зеленые доберутся до нее, мы все погибнем.

— Все мы? — уточнил Роджер. — Или только все серые?

Губы Торвальда сжались в тонкую линию.

— Вот сострадание землян и закончилось. — В его голосе прозвучала нотка горечи. — Да, по большей части погибнут зеленые и серые. Вам от этого легче?

— Да нет, не легче. — Роджер почувствовал, как к лицу прихлынула кровь. Глупо, опять глупо получилось. — Извините. Я не это имел в виду.

— А что вы имели в виду?

— Я только подверг сомнению ваши аргументы. Я вообще не хочу, чтобы кто-то погиб. Но угрожая мне и городу, вы не добьетесь от меня сотрудничества.

Торвальд покачал головой.

— Это не угроза. Просто констатация факта. Конечно, цель зеленых — мы, но не думайте, что земляне не пострадают. Александр и Николос твердо решили нас уничтожить, и, если им придется приказать Дамиану снести все дома на Манхэттене, они так и сделают.

У Роджера засосало под ложечкой.

— Я думал, вы не верите, что Дамиан жив.

— Во что я действительно никогда не верил, это в то, что такой командующий, как Николос, будет сидеть, сложа руки, глядя, как уничтожают его главное оружие, — мрачно продолжал Торвальд. — Я знал, что у них что-то есть на уме, и именно потому всегда считал сомнительным соглашение Хафдана и Сирила, основным пунктом которого была смерть Меланты. Я только не знал, какие карты зеленые прятали в рукаве. Теперь мы знаем.

Роджер уставился на него, в памяти всплыл разговор с Ионой и Джорданом о противостоянии землетрясов.

— Так вот зачем вы ее похитили из того двора в пятницу? Знали про Дамиана и понимали, что Меланта — единственная, кто может противостоять ему?

— Нет, ни то ни другое. Я и намека не слышал, что Дамиан может быть жив, до того как вы о нем упомянули в субботу. — Он поморщился. — Что касается противостояния с Мелантой, то и это маловероятно. Она еще слишком мала, чтобы соперничать со взрослым землетрясом.

— Тогда зачем она вам? — настаивал Роджер. — Хотите убить ее и обвинить во всем зеленых?

Торвальд фыркнул.

— Роджер, вы опять все искажаете. Это Хафдан разработал вместе с Сирилом план «Дитя мира». Я никогда не был с ним согласен.

— Потому что хотели войны?

— Потому что хотел решить вопрос как солдат, а не как дипломат, — отрезал Торвальд. — Какой солдат станет требовать смерти маленькой девочки, чтобы обеспечить преимущество на поле боя?

— Но вы подбросили мне маячок, — возразил Роджер, Он чувствовал, что почва уходит из-под ног. Торвальд, кровожадный поджигатель войны, так заботится о средствах достижения победы? — И Меланту похитили.

— А что оставалось делать? — с волнением спросил Торвальд. — Там на одном из домов сидели сыновья Хафдана, а у Сирила в деревьях на улице — полдюжины зеленых, и все терпеливо ждали, когда полиция закончит работу и уедет. Если бы Гарт и Вулфи не приехали первыми, Меланта к утру уже была бы мертва.

— То есть вы хотите сказать, — медленно произнес Роджер, — что защищали ее?

Торвальд тяжко вздохнул.

— Бесполезно, — пробормотал он. — Она не поверила. Не приходится рассчитывать, что вы поверите.

Роджер глядел на него в полном смятении. Можно ли верить Торвальду? С Мелантой и точно было все в порядке, когда несколько часов назад они нашли ее; она не была связана или с кляпом во рту, чистая и как будто не запуганная, в каюте на подносе были остатки приличной еды. Правда, охрана стреляла по ним, но если Торвальд прав, они, скорее, ожидали вторжения людей Хафдана, которые увели бы девочку на смерть.

— Хочу спросить кое-что, — сказал Роджер. — Почему вы вообще переехали на Манхэттен?

Торвальд натянуто улыбнулся.

— Может быть, вы хотите спросить, почему я поселился в квартале от зеленых?

— Считайте, что да. Так почему?

Торвальд устремил взгляд вдаль, на деревья, шелестящие на ветру.

— После того как мы неожиданно узнали друг о друге, первые несколько недель были очень странными, — задумчиво произнес он. — Что-то вроде сочетания холодной войны и замедленного балета. Обе стороны прощупывали друг друга, выискивая сильные и слабые места, вели политическое и географическое маневрирование, добивались преимущества. Мне казалось, что мы идем к чему-то вроде окопной войны, в которой оказалась Европа во время Первой мировой.

Он снова взглянул Роджеру в глаза.

— Люди так жить не могут, Роджер. Это истощает волю и энергию, разрушает психику, привносит в повседневность элемент страха. Хуже того, создает почву для вражды, которую, возможно, никогда не удастся искоренить. Вы уже видели, как это случалось в сотнях разных мест на вашей планете. Я не желал этого ни моему собственному народу, ни даже зеленым.