Небо после бури - Саба Тахир

Да, Рехмат жила в ее крови, в ее душе. Но не Рехмат, а Лайя из Серры шла рядом со мной во время последнего этапа этого пути длиной в тысячу лет. Лайя из Серры бросила мне вызов и, поклявшись уничтожить меня, обрекла на гибель свой народ и свой мир.

Теперь Море придет за мной. Оно сокрушит стену, разделяющую наши миры. Оно поглотит меня, и боль уйдет. Многие месяцы я охотился за людьми, убивал, собирая их страдания, но только недавно понял: отчаяние смертных никогда не сравнится с моим. И единственный способ вызвать смертоносную бурю, пробить брешь между миром людей и вселенной Маута – это наполнить Море Страдания моей тысячелетней болью.

– Не плачь, любимая, – шепчу я. – Этот мир был для меня тюрьмой. Спасибо за то, что освободила меня.

Мое тело сводит судорога, и я чувствую, что Море, наконец, прорвалось из владений Маута и через меня проникло в этот проклятый мир. В последнюю секунду, которая кажется мне вечностью, я смотрю на бледно-голубое небо и белые облака.

Воспоминания уносят меня на берег Сумеречной реки. Рехмат сидит рядом, прижавшись, и я чувствую тепло ее тела. Ее темные волосы собраны в высокую прическу. Наши дети еще совсем крохи, они мерцают, переходя из света в тень. Они кувыркаются у меня на коленях и хохочут, когда мы с Рехмат рассказываем им истории об облаках.

Это был такой чудесный день.

А в следующий миг все, что я есть, и все, чем я был, рвется и распадается. Море течет сквозь мое тело, спрессовываясь в нечто крохотное и невыносимо тяжелое. Это не тьма, но пустота ослепительной белизны, это отсутствие надежды и всепоглощающее страдание. У него есть острые зубы и цепкие щупальца.

Мои сородичи – те, кто находится внизу, на поле боя, и те, кто остался в Шер Джиннаат – прекращают сражаться и поворачиваются ко мне. Они чувствуют, что между мирами возникла брешь. Они идут ко мне по ветру – возможно, надеются предотвратить катастрофу. Ловец Душ вырывается из леса, движется со скоростью, недоступной человеку, хватает за руку ошеломленную Лайю, оттаскивает ее от чудовищной твари, которая обретает форму внутри меня.

Мое физическое тело рассыпается в прах, но я еще существую. Море захлестывает меня, растворяет меня. Моя душа погружается в страдание, она и есть страдание. Я больше не Мехерья, не Безымянный Король, не Князь Тьмы.

Я нечто совершенно иное.

Я слышу отчаянный вскрик Лайи, но лишь когда оказываюсь рядом, понимаю, что случилось страшное. Я вижу тело Дарина с неестественно вывернутой головой. Ее вопль не умолкает, словно кричит не она, а тысячи сестер, дочерей и матерей, у которых безумие войны отняло близких.

Она замахивается косой на Князя Тьмы и перерезает ему шею. Снова и снова взлетает вверх черное лезвие. Но я чувствую неладное: он не тянет к ней руки, не пытается остановить ее с помощью магии. Он просто стоит.

Все это время джинн ждал этой самой минуты. Единственная на земле душа, наполненная целым тысячелетием страданий. И для того, чтобы вызвать Море в наш мир, нужно лишь отдать ему себя.

Князь Тьмы принимает облик Кинана. Воздух, плотный, как свинец, неподвижен. Где-то далеко, в мире, недоступном для смертного, рушится стена. Силы, наконец, покидают Маута, и Море Страдания вырываются на волю.

Я несусь по ветру к Лайе, хватаю и несу так далеко, как могу. Меж тем человеческий облик Князя Тьмы «растворяется», превращаясь в облако густого серого тумана. И в этом тумане еще можно различить фигуру мужчины, стоящего на коленях – его голова откинута назад, глаза устремлены в небо. Это дух Князя Тьмы. Огненные глаза джинна погасли – он мертв.

А в следующий миг Море Страдания исторгается из его тела, а силуэт человека трансформируется в могучий смерч. В этой бешено вращающейся воронке исчезает тело Дарина, потом два джинна, которые подплыли слишком близко, деревья, камни…

– Рехмат! – зову я.

И неожиданно оступаюсь. Я иду по ветру, но меня засасывает в воронку. Вспыхивает сияющая фигура и, не требуя объяснений, сливается с Лайей. Из последних сил я толкаю их в сторону леса. Деревья сгибаются, но смерч пока еще не вырвал их из земли.

Воронка тянет меня обратно, прочь от Лайи. Я отчаянно сопротивляюсь, пытаюсь упереться ногами в землю, но плато – это плоский, гладкий серый камень. Мне не за что уцепиться. Море Страдания ревет. Голодное. Жадное. Хищное.

Но я не слабый смертный. Моя воля сильна. Я не умру сейчас, только не так. Злобный смерч не поглотит меня, не отнимет у меня жизнь. Потому что я – Бану аль-Маут, Избранник Смерти. Я – Ловец Душ, Страж Врат.

Но даже моя железная воля – ничто перед силой Моря Страдания. Оно хочет меня и получит, потому что я – всего лишь человек из плоти и крови, способный испытывать боль, мешок из кожи и сухожилий. «Лайя. Лайя, беги». Я вижу ее, она борется с Рехмат, она стремится ко мне, но королева джиннов тащит ее назад.

На долю секунды наши взгляды встречаются. А потом Море Страдания увлекает меня во мрак, в котором тонут мое тело и душа.

Тело Дарина поглотил безумный вихрь. Но у меня нет времени оплакать его уход: до меня внезапно доходит, что Элиас находится слишком близко к этой страшной воронке. Я тяну к нему руки и раздраженно кричу на Рехмат, которая не пускает меня.

«Ты не сможешь спасти его, Лайя. – Я слышу в ее голосе страдание, потому что она, как никто другой, понимает, каково мне сейчас. – Он отдал свою жизнь за тебя. Если ты последуешь за ним, его смерть окажется напрасной».

Я выкрикиваю его имя. Наши глаза, серые и золотые, встречаются.

А потом он исчезает. Его нет, как будто никогда не существовало. Я не чувствую своего тела, и если бы не Рехмат, которая наполняет меня своей силой, заставляя держаться за толстый сук, меня бы утянуло во мрак следом за Элиасом.

– Отпусти меня, – рыдаю я.

Зачем мне теперь жить? Князь Тьмы победил. Наша битва окончена.

«Что я наделала? Что я впустила в этот мир?»

Князь Тьмы не повержен – напротив, он перевоплотился в то самое страдание, которым собирался уничтожить наш мир. И это убивает меня. У меня даже нет голоса, чтобы закричать.

Снизу раздаются вопли ужаса: гигантская серая воронка спускается с плато. За несколько минут она проносится по армии Керис, пожирает сотни солдат, потом тысячи. С каждым погибшим она еще больше растет, питаясь чужой мукой. Из жерла воронки доносится какой-то злобный низкий рев – в этом звуке заключены гнев и боль, накопленные за тысячелетия.

Мы не можем остановить это. Оно уничтожит всех. Из-за меня. Потому что я убила Князя Тьмы, привела в исполнение его замысел.

Я думала, что знаю, каково быть одинокой. Одиночество терзало меня по ночам, когда я ребенком лежала в своей комнате в квартале Книжников, тоскуя о родителях и сестре. Когда прислушивалась к безмолвию Блэклифа, думая, что больше не увижу Дарина.