Обратный отсчет - Олекса Белобров

По такому выдающемуся случаю комбат отпустил заместителя в госпиталь до следующего утра, где тот развил бурную деятельность: сел на телефоны и стал вызванивать Аврамова, чтобы пригласить его вместе с заместителями на свой праздник. Это оказалось непросто, но в конце концов связаться удалось. Тайфун тоже обрадовался добрым вестям и обещал заглянуть к «молодым» на следующее утро, да еще с подарками.

— Любимый, а что же теперь будет с нами? — уже в постели спросила Афродита, привычно устраиваясь рядом.

— Что ты имеешь в виду? — не сразу сообразил Александр. — Я рядом, ты со мной — что изменилось? Или ты решила, что я так загоржусь, что забуду свою Афродиту? — Он закрыл ее губы долгим поцелуем, ожидая активного продолжения.

— Я не о том. — Галя почему-то казалась вялой и подавленной. — Просто почему-то боюсь, что вывод войск разлучит нас с тобой… Дико звучит, правда: война нас соединила; выходит, мир нам противопоказан… Да, как нормальный цивилизованный человек, как медик, я понимаю — эта бойня должна когда-нибудь закончиться. Поверь, столько крови, рваного человеческого мяса и боли я не видела за всю свою медицинскую практику!..

Она на мгновение умолкла, чтобы перевести дух, и продолжала:

— Не знаю, что со мной, Саша, но я… я боюсь вывода из Афгана. Мне кажется, что ты меня забудешь и наше хрупкое счастье утечет, как вода, развеется, как только мы с тобой покинем эту враждебную и дикую страну. — На глазах девушки заблестели слезы. — Я знаю, что здесь ты каждый день рискуешь собой, даже тогда, когда нет боевых выходов. Твоя БМП может наскочить на мину или фугас, в наш модуль может угодить шальной реактивный снаряд, опытный снайпер может всадить пулю в твою буйную, но умную и такую любимую головушку… Но больше всего боюсь другого. Закончится эта резня, прекратится стрельба, и я больше никогда не увижу тебя…

Слезы уже ручьем текли по щекам Афродиты.

— Извини меня, что-то я расклеилась, наверно, комбатово «копье» подействовало, — с трудом улыбнулась она. — Радоваться надо: наконец-то эта никому не нужная война заканчивается, ты в конце концов получил то, что давно заслужил, через несколько часов тебе исполняется двадцать шесть, а я реву, как сельская девчонка на проводах в армию… Поздравляю тебя, дорогой! — Она жадно припала к его губам, не позволив ничего сказать в ответ…

Утром на построении Папа торжественно вручил Хантеру «четырехзвездные» погоны и орден, пожелав продолжать в том же духе и как можно дольше. Дружеская попойка, начавшись на закате, длилась почти до утра. Свеженькому капитану надарили груду всякого милитаристского барахла, что не слишком-то пришлось по душе Афродите. Зато благодаря ее запасам медицинского спирта (как старшая медицинская сестра хирургического отделения Галя имела солидную «стратегическую» заначку), проблем со спиртным не наблюдалось.

Еще с вечера эта заначка на треть перевоплотилась в «копье», а ее львиная доля — с лабораторной точностью — в «сок». Заночевать молодым пришлось в расположении бригады, поскольку ехать в госпиталь перед первым намазом без брони не рискнул даже лихой Аврамов. Бугай тоже остался на ночлег у майора Иванова — оба «медведя» в конце концов нашли общий язык.

Следующий день начался цивильно: Александр в роли хозяина дома валялся на кровати, уставившись в телевизор, а Галя занималась обычными хозяйственными делами. Внезапно в дверь постучали, и в комнату ввалились двое офицеров в зимней форме одежды — Худайбердыев и Чабаненко. Тайфун был нагружен какими-то свертками, а рафик Давлет держал на весу букет роз, срезанных, должно быть, в Герате, где они цвели круглый год прямо в центре города.

— Салам алейкум, себ туран! — приветствовали хозяев гости. — Салам алейкум, Афродита-ханум! Мы тут решили заглянуть на минутку, чтобы поздравить со всякими событиями, свалившимися на вас так неожиданно!

Худайбердыев вручил Галке цветы, расцеловав в обе щеки, отчего она зарделась, как девчонка.

— Разведка доложила, — добавил он, — что любимые цветы нашей красавицы — гладиолусы, но региональная специфика внесла в наши планы коррективы, и мы решили заменить их розами.

— Рахмат[141], рафик Давлет! — Галина спрятала лицо в цветах, вдыхая их аромат. — А вот мое десантно-штурмовое сокровище, к сожалению, преподнесло мне цветы один-единственный раз — еще в Куйбышеве летом прошлого года…

«Десантно-штурмовое сокровище» отреагировало мгновенно:

— Зато это были самые лучшие самарские гладиолусы! Прошу в дом, господа мушаверы. — Обнявшись с обоими, он помог гостям освободиться от верхней одежды.

— А вот вам подарки от спецпропаганды. — Худайбердыев вручил свертки. — Но с условием — рассмотрите, когда нас здесь не будет. Не волнуйся, Галочка, там не мина! — засмеялся он, заметив тревожное выражение на милом личике. — И не чарс! — подмигнул он главе клана.

Афродита бросилась накрывать стол — в холодильнике уже ждали своего часа всевозможные салатики и прочие деликатесы, потому что вечером ожидался «второй эпизод» празднования: на сей раз для госпитального начальства и ее подруг по отделению. Для еще не вполне окрепшего после хворей Тайфуна немедленно наколотили ароматного чаю из местных трав.

Пока Галя порхала вокруг стола, а Чабаненко ей усердно помогал, Худайбердыев предложил Александру выйти во двор — покурить и погутарить «за жизнь». Хантер уже догадывался, что разговор будет серьезным: гости такого ранга, как дегерволь, в такую даль без дела не летают.

— Еще раз поздравляю, Шекор-туран! — с усмешкой заметил полковник, закуривая. — Наконец-то наши кадровики сравнялись с душманами, которые еще девять месяцев назад нарекли тебя «тураном». Небольшая задержка, но все равно приятно, верно? Однако праздник праздником, а подумать о будущем никогда не мешает. Помнишь наш разговор у водопада? Разве я не говорил тогда, что вывод войск не за горами? Вот и дождались. Но хочу тебя предупредить — на мирную жизнь рано настраиваться. В такой войне передышек не бывает, и это не журналистские выдумки. По мере приближения к выводу Ограниченного контингента интенсивность боевых действий будет расти в геометрической прогрессии. По самым свежим разведданным, «духи» настроены предельно агрессивно. Раббани с Хекматияром — те вообще бросили клич: устроим шурави кровавую баню, прежде чем они сгинут к северу от Гиндукуша[142]. Поэтому за те полгода, или, возможно, немного больше, что нам всем здесь осталось находиться, мы должны сделать гораздо больше, чем раньше, чтобы демократическое правительство в Кабуле удержалось у власти. Поэтому-то я и здесь!

Хантер взглянул с недоумением, и Худайбердыев отечески приобнял его за плечи.

— Не хочу тебя огорчать, но, похоже, тебе предстоит вернуться в провинцию Нангархар. — От этой новости Хантер уронил сигарету и вытаращил глаза. — Не переживай, это не надолго, но необходимо позарез и именно сейчас. Обстановка, сложившаяся в хорошо известном тебе уезде Ширавай, нуждается, так сказать, в хирургическом вмешательстве с нашей стороны. Брат покойного Сайфуля, Найгуль, подмяв всех своих конкурентов, сколотил сильный кулак — около семи тысяч сабель. Теперь он диктует свою волю не только в уезде, но и на всей остальной территории Нангархара и Кунара[143]. С ним настолько считаются, что полевые командиры всех мастей считают необходимым согласовывать с Найгулем свои планы и маршруты караванов.