Шарм - Трейси Вульф

из ее глаз текут слезы. Луми обнимает ее.

– Мне нужно… – Ее голос пресекается.

– Я понимаю, – отзывается Грейс. – Думаю, нам всем нужна передышка. Давайте встретимся в гостинице через несколько часов. Тогда мы и решим, что делать.

Это хороший план, поскольку сейчас нам все равно не удастся придумать ничего лучше. Сам я чувствую себя как выжатый лимон, но я не хотел говорить об этом, пока у нас были неотложные дела. Должно быть, вид у меня тоже неважный, потому что Грейс берет меня под руку и ведет в сторону гостиницы.

Чем дольше я думаю об этом, тем сильнее убеждаюсь, что наше существование – и в этом мире, и в нашем – станет призрачным, если Суилу удастся преодолеть барьер. А значит, нам необходимо придумать, как ему помешать, и притом быстро.

Мне хочется сказать, что я подумаю об этом завтра, когда не буду чувствовать себя таким измотанным, но, по правде говоря, у нас нет времени.

Должно быть, Грейс думает так же, как и я, потому что она спрашивает:

– Как ты думаешь, мы сможем его убить?

– Если учесть, что он может сделать одной лишь силой мысли, то я уверен, что у нас мало шансов. Я хочу сказать, что возможно, если бы в этом мире у меня имелись мои магические способности…

– Тогда что же мы имеем? – спрашивает она. – Если в нашем распоряжении нет лучшего оружия на Земле…

– И худшего, – напоминаю ей я. Она прочла мои дневники, так что ей известно, что я мог бы обратить в пыль этого волшебника времени, только проникнув в его сознание и вобрав в себя его мысли. У каждого дара есть своя цена, говорил Ричард, и это цена моего дара. Я могу убить любого силой мысли, но затем мне придется носить этого человека в своем сознании всю оставшуюся жизнь. Отчасти потому мне так легко было предпочесть мучения помощи Сайрусу. А другая причина состояла в том, что я не психопат.

– Да, и худшего, – соглашается Грейс. – Но тогда что же мы можем использовать, чтобы победить его?

– Мечи? Скорость? Силу? – Это все, что приходит мне в голову, исходя из того, что мы наблюдали в Адари. Я при этом не могу не думать о том, что человек, который сумел все это придумать и осуществить, готов отразить и эти инструменты, и многие другие.

– Но должен же быть какой-то способ, – говорит она. – Иначе что? Мы просто сдадимся и позволим ему уничтожить все, что существовало последнюю тысячу лет?

Я не высказывал свои мысли вслух, но, похоже, Грейс думает так же, как и я. Очевидно, что Суил охвачен таким горем из-за смерти дочери, что не понимает, что произойдет, если он добьется своей цели. Или же ему плевать.

Так или иначе, дело плохо.

Когда мы проходим мимо заведения, где Грейс обычно пьет смузи, и видим, что оно все еще открыто, несмотря ни на что, я решаю зайти и заказать ее любимое смузи – номер три. Оно фиолетовое – как и все остальные, – так что я не знаю, что именно отличает его от остальных номеров в меню.

Мы поворачиваем за угол – мы уже почти добрались до гостиницы – и останавливаемся как вкопанные. Мы снова на площади, которая по-прежнему безлюдна и разгромлена. Обломки уже убрали, но многие здания разрушены или стоят обгорелые, сожжены и торговые палатки, везде валяются цветы и фонарики.

Гостиница тоже пострадала, но не слишком серьезно. Хотя я почти уверена, что Ниязу придется заново перекрыть крышу. И ему явно будет необходимо заново благоустраивать прилегающую к гостинице территорию, потому что двор полностью разгромлен, деревья сожжены, а цветочные клумбы засыпаны обломками.

– Какой ужас, – шепчет Грейс, когда мы подходим к двери.

– Мы поможем ему, – отвечаю я. Мне не приходилось чинить крышу, но если мы выиграем предстоящую схватку, то уверен, что смогу научиться этому.

Я открываю перед Грейс дверь и могу сейчас думать только о душе, о том, чтобы напиться ее крови, и о том, чтобы держать ее в своих объятиях, пока мы будем спать и разрабатывать планы.

Но когда дверь за нами закрывается, я понимаю, что ничему из этого не бывать. Потому что, увидев нас, Нияз – впервые за все это время – выходит из-за своей стойки.

По-видимому, Грейс осознает, насколько это странно, поскольку она сразу же спрашивает его:

– Нияз? Ты в порядке?

– Да, в порядке, но мне надо поговорить с вами обоими. – Он делает нам знак пройти вместе с ним в кабинет за стойкой. Я знал, где это, но никогда не видел, чтобы он заходил туда.

– О чем? – спрашиваю я, подняв брови и пытаясь понять, в чем дело.

– Вы помните, что я сказал насчет оплаты, когда вы явились сюда?

На лице Грейс отражается недоумение, но я отлично помню, что он сказал. После того как мы прибыли сюда, этот вопрос настолько беспокоил меня, что я спрашивал его об этом и потом, несколько раз. И он ответил, что сообщит нам, когда придет время платить.

И, похоже, теперь, посреди всего этого кошмара, время пришло. Вот черт.

– Да, я помню, – устало говорю я.

– Вот и хорошо. Потому что время пришло.

Я вздыхаю. И очень надеюсь, что нас не выселят из номера до того, как я приму душ.

Глава 125

Забери все деньги и выкуси

– Грейс –

– Время пришло? – повторяю я.

Я понимаю, что он имеет в виду – я всегда понимала, что мы должны будем расплатиться, – но неужели этим обязательно заниматься именно сейчас? Когда мы в крови, измотаны, и так напуганы и расстроены, что едва переставляем ноги.

Я понимаю, что Нияз, возможно, считает, что мы не сможем пережить несколько часов, оставшиеся до восхода солнца. Вообще-то это беспокоит и меня саму. Но неужели он не мог подождать, когда мы приведем себя в порядок?

Я так и хочу сказать, но Хадсон кладет ладонь на мое предплечье, и, посмотрев на него, я встречаю его предостерегающий взгляд. Поэтому я только чуть заметно киваю – отчасти потому, что я так устала, что не хочу тратить энергию, а отчасти потому, что решила сохранить за собой право сказать Ниязу, чтобы он подождал несколько часов, что бы там на этот счет ни думал Хадсон.

Моя пара выглядит так, будто его сейчас может свалить с ног даже легкий ветерок, и мне очень хочется отвести его в наш номер. Однако, судя по лицу Нияза, нам от него так просто не отделаться.

Ладно, пофиг. Я послушаю, что он скажет, но если это слишком затянется, то я просто уведу Хадсона.

Бросив на любимого еще один вопросительный взгляд – после которого он ободряюще гладит меня по спине, – я прохожу в офис Нияза.

– Присаживайтесь, – говорит он, закрыв за нами дверь, и показывает на два стула напротив его письменного стола. Затем он подходит к небольшому холодильнику в углу комнаты и достает из него три бутылки воды.

Одну из них он протягивает Хадсону, другую – мне, затем садится за свой стол.

– Спасибо, – говорю я ему и, отвинтив крышку, выпиваю половину своей бутылки одним большим глотком. После схватки с драконшей – и с гнусным мэром – мне ужасно хочется пить.

Хадсон делает то же, что и я – только он выпивает свою бутылку до конца. Затем поворачивается к Ниязу и спрашивает:

– Чего ты хочешь от нас?

Нияз кивает, как бы говоря: «Хорошо, давайте сразу перейдем к делу», затем сообщает:

– Сегодня на площади вы были не одни – хотя, вероятно, вам казалось, что это не так.

– Да, нам определенно казалось, что мы там одни, – отвечаю я. Там были только Хадсон, я и трубадуры, и мы пытались спасти город. Дымка погибла. Оребон погиб, и никто не пришел нам на помощь.

В глубине души я понимаю, что во время всей этой хрени местным жителям лучше было сидеть по домам, но мне немного горько от того, что пять иноземцев и умбра одни защищали этот город и никто им не помог.

– Могу себе представить, – соглашается Нияз. – И мне жаль, что так вышло. Но ходят слухи, что наш мэр ухитрился вобрать в себя силу