Операция «Наследник», или К месту службы в кандалах - Светозар Чернов

На переходе с Балтики на Средиземное море традиционные жалобы на уголь. Заготовленный в 1867 (!) году под маркой «ньюкасл» он совершенно выветрился, «содержал много серы и землистых веществ». Это было всегда так, своего угла тогда на Балтике и в других флотах, кроме Дальнего Востока, не было, и в петербургском и Ревельском портах были колоссальные стратегические запасы английского угля, которые неоходимо было обновлять. Была принята традиционная схема: всякий корабль в английском порту, следуя домой, принимал полные ямы угля, причем остаток в Петербургском порту выгружался, взамен принимая очередную партию из запаса.

Переписка командира КР с ГМШ «содержит много язвительных замечаний» по поводу «дружественных» французов, не постеснявшихся содрать за срочный ремонт по тройным расценкам и даже за освещение, хотя все ночные работы проводились при корабельных люстрах. Интересно, что недружественные англичане провели срочную бункеровку по обыкновенным расценкам, «учитывая важный характер плавания и то, что русский флот их постоянный клиент, совсем, как у нас в лавках. Не худо бы учтивым французам поучиться у английского адмиралтейства и наших лавочников».

Ремонт в Нагасаки. Была необходимость в доковании. Обновлен такелаж, выбран цемент в форпике и тщательно заделаны течи в носовой части. Подводная часть очищена от обрастаний, снято 8 т. ракушек. Заменена деревянная обшивка (8 %) и медные листы частью заменены, частью отрихтованы и вновь установлены (20 %). По обыкновению, произведена тройная покрышка японским лаком всей подводной части. Разобрана временная выгородка на 20 офицерских и кондукторских кают на жилой палубе, разобрана временная выгородка на батарейной палубе. Каютные щиты, доски и парадный трап сданы на хранение в мастерские.

В 1896 году на КР «Память Азова» впервые, после испытаний, проводились примерно-боевые стрельбы главным калибром. Результаты повергли всех в недоумение, так как оказалось, что после залпа из обеих орудий, стрелявших черным порохом, весь мостик и носовая часть крейсера на долгое время покрылись облаком густого непроницаемого дыма, так что не только продолжить стрельбу, но даже передать семафор на буксировщик (щита) и принять семафор не оказалось возможным. Дым рассеялся настолько, что можно было что-то разглядеть через 5 1/4 минуты, причем оказалось, что несколько судов несли сигнал «нуждаетесь ли в помощи».

Весь нос крейсера был замотан стальными тросами, удерживавшими поврежденные створки орудийного порта, а вместо роскошного носового украшения весом в 180 пудов, которое было смыто во время шторма на переходе Плимут — Гибралтар, виднелось обширное рыжее суриковое пятно.

В Порт-Саиде приступили к переговорам с администрацией канала о заказе буксирных пароходов, обсуждался порядок следования, обмерялись помещения для расчета уплаты, начали перенос грузов на корму, причем угольные брикеты разместили в адмиральском салоне. Встречал Ибрагим-паша и адмирал египетской службы Привиледжио-паша.

Максимальная осадка допускалась 7,8 м.

Всего в штате компании было 82 лоцмана. Для проводки крейсера был вызван старейший, уже не работающий постоянно лоцман Пейпа. На борт прибыл главный агент Компании Суэцкого канала (Генерал-губернатор Суэцкого перешейка Ибрахим-паша, который должен по приказу хедива сопровождать крейсер?) и его помощник и командир специально вызванного из Бейрута французского миноносца «Ибервиль», часто служившего проводником по каналу. Проводку начали утром и к вечеру достигли Большого Соленого озера, где стали на якорь. Проводка было очень осложнена рекордно большим удлинением крейсера и его чрезвычайной рыскливостью, особенно на малых ходах. Любая попытка подрабатывать своими машинами приводила к наваливанию. Буксировали до озера три буксира — один буксировал, другой был пришвартован лагом с левого борта, один одерживал за корму. Лоцман должен был находится у прожектора на мостике, которым сам управлял. Командир фр. миноносца и агент компании находились на переднем буксире. После озера буксировал один буксир.

На ужин — тушеная капуста или как роскошь — макароны, и то и другое с мясом. Иногда каша. Иногда картошка. Лимоны от цинги. Мясо (1890 г) на две трети солонина, на одну треть «свежее», под которым подразумевалось и мороженое. Для офицеров птица — живая].

Анкерок в два ведра с вином. Принесен Курашкину по распоряжению Николая баталером (кондуктором или унтер-офицером) из ахтерлюка (погреба).

Николай говорит, что если помрет в путешествии, хотел бы почестей, как Нельсону — обратно ехать в бочке с ромом.

Перед отъездом в путешествие Николай через Волкова, находившегося в связи с балериной Татьяной Николаевой, попросил Кшесинскую прислать ему фотографию. Но последняя карточка плохо получилась, а времени делать новую не было и она ничего не послала.

Зато в октябре Елизавета Федоровна прислала ему в письме фотокарточку Алисы, утверждая, что фото Ники, посланное цесаревичем принцессе, стоит у той на столе.

«Посылаю тебе ее фотографию, которую она передала для тебя и просила, чтобы ты хранил ее тайно, только для себя. Твоя фотография, которую я послала ей, находится на ее письменном столе под моей фотографией, невидимая и близкая. И она в любое время может любоваться ею.»

Сцена с Николаем и Филаретом, Курашкиным, Джорджи, собирающимися завтра съехать на берег. Курашкин у Филарета вестовым. Воспоминания об Аликс и Кшесинской. Доктор Смирнов дает наставления, как сохранить свое здоровье в жарком климате. Филарет спрашивает Николая, не желает ли он перед съездом на берег исповедаться. «Я еще не нагрешил». Кочубей разговаривает с Курашкиным и объясняет его задачу. Обозначить Стопроценко.

Отец Филарет — большие руки, круглое лицо, громадная круглая борода, больше даже, чем у Барятинского. Брюхо.

Посуда на поставцах.

Барятинский пристает к Ухтомскому: «Вы чем заняты?» «Книжку пишу.» «Книжка — это хорошо, но вы мне приставлены для письменных занятий, а корабельный писарь намедни у баталера так упился, что сидит под арестом. Надо бы ведомость заполнить про гнилую капусту». Всех надо обозначить. Написать памятку матросам о предохранении от венерических болезней. Вместо этого поп читает проповедь.

Кадки для квашеной капусты — 14 штук.

Вернувшись домой, на радостях напиваются.

В пять часов (?), за полчаса до подъема флага, свист дудки на верхней палубе и крик вахтенного унтер-офицера:

— Команде вставай, койки вязать!

В 5:10 койки выносили наверх и раставляли в коечные сетки. Затем умываться.

Затем команда «Команде строиться на утреннюю гимнастику!». Обычно во флоте никакой гимнастики не производилось, но тут из-за присутствия на борту наследника приходилось целую четверть часа бесцельно махать руками и ногами.

Потом раздавалась команда «На молитву!». На верхнюю палубу вышел отец Филарет и затянул «Отче наш». Полчаса полагается на завтрак — чай с сахаром и хлебом. С семи часов на фрегате начиналась уборка. В 7:45 уборка заканчивается. Ничто не давало повода ни старшему офицеру, ни командиру к чему-либо придраться. Убедившись в этом, вахтенный начальник командует: