Корпорация "Попс" - Скарлетт Томас

— Это точно, — говорит Хлои. Замолкает и смотрит на свои руки. — Да и Бена я в последнее время тоже что-то не вижу. — Она поднимает глаза, и я готовлюсь встретить печальный/собственнический взгляд, от которого между мной и Беном все страшно запутается. Но на лице у Хлои — широкая добрая улыбка. — Знаешь, а он с тобой счастлив, — говорит она.

— О, — говорю я. — Хм-м…

— Я его давненько таким счастливым не видела.

О господи, теперь понятно, что будет дальше. Однако повисает основательная пауза. Может, надо что-то сказать? Но что?

— Для тебя ведь это не просто романчик на пикнике? — спрашивает Хлои.

— Не знаю, — говорю я честно. — Думаю, нет.

Ее взгляд тут же утыкается в пол, будто ей неловко.

— Знаешь, а он считает, ты просто молодчина.

Я смеюсь, мне тоже неловко. Ненавижу подобные разговоры.

— Хм-м… это, э-э… господи. Пожалуй, я про него тоже так думаю. — Я оглядываю комнату и кровать, в которой жила последние несколько дней. На миг ее очертания расплываются, и она кажется лодкой, затерявшейся в море. Потом вновь становится кроватью. Старые воспоминания. — Однако не знаю, почему он так думает, — говорю. — Я себя молодчиной не считаю. Фактически, я себя нынче так чувствую, что… — Я хочу поведать, какой больной и несексуальной я себя чувствую, но спохватываюсь — я ведь Хлои не очень хорошо знаю! — и мысленно делаю пару шагов назад. — Половину времени я даже не знаю, кто я такая, — говорю я взамен.

Наверняка я кажусь убогим тинейджером, каким почти несомненно когда-то была? Я просто чокнутая. Я СОВСЕМ запуталась. Моя жизнь такая сложная. Я, мне, мое. Посмотрите, в какой я жопе. Наверное, вы думаете, я обдолбалась, да? От своей чокнутости я все время хитрю. О, надо мне побольше пить крепкий кофе и курить побольше французских сигарет.

Но Хлои лишь улыбается и говорит:

— Он хорошо разбирается в характерах.

Теперь я ожидаю от нее длинной речи типа «не обижай его», но тщетно. Вместо этого Хлои встает и возится с прядью, выбившейся из заколки.

— Если Эстер нарисуется, скажешь, что я ее ищу, ладно? — говорит она по пути к двери.

— Конечно, — киваю я.

И она уходит.

Ну, стало быть, что у нас сегодня в конверте? Беру его с конторки и задумываюсь: может, не мудрствуя лукаво, сразу, не читая, сжечь? Но я не сжигаю. Отклеиваю клапан и достаю содержимое. Это письмо на фирменной «попсовской» бумаге и что-то еще, какой-то еще листок. Разворачиваю. Чтоб я сдохла. Это сертификат акционера. Что происходит?

Дорогая Алиса Батлер, — говорится в письме. — Благодарим Вас за то, что Вы приняли участие в нашей программе тестирования игр и за предложенное Вами название для нашей новой игры — «π-лопасть». Хотя мы получили много опросных карточек с предложениями, наше единодушное мнение таково, что Ваша идея точнее всего отражает суть этого товара. Нам особенно понравилось игривое сопоставление функционального слова «лопасть» с символом π. Нас очень воодушевила многозначность этой комбинации. Означает ли π некий «пи»-фактор (что гораздо внушительнее и загадочнее, чем «пси»-фактор), или шутливо-устрашающе намекает на ультрасовременность и экстремальность игры («плопасть/пропасть»)? Все смыслы здесь присутствуют одновременно. Таким образом, мы счастливы проинформировать Вас, что предложенный Вами неологизм официально выбран названием бренда. Пожалуйста, удостоверьтесь в наличии 1000 (одной тысячи) вложенных в конверт акций «Попс». Ящик шампанского будет доставлен на Ваш домашний адрес после того, как Вы вернетесь с текущего задания. Благодарим еще раз за Ваш ценный вклад. С наилучшими пожеланиями, ля-ля-тополя…

Ни хрена себе. Я написала «π-лопасть» только потому, что больше ничего в голову не лезло. 1000 акций. Сколько они стоят? Вероятно, намного меньше, чем заплатили бы профессиональному бренд-дизайнеру за название товара, но намного больше, чем я заработала бы за месяц. Наверное, не буду жечь этот листок. А что мне делать с ящиком шампанского? Можно распить бутылочку с Рэйчел, скажем, пока я буду ей рассказывать про свои тутошние странные приключения. Может, Бен решит заглянуть ко мне и угоститься. Неожиданно я вздрагиваю, представив Бена в моем доме, в моей постели. Неужели это и вправду окажется больше, чем «романчик на пикнике»? Захочет ли он продолжения?

И где он, кстати? Невиданное дело: оказывается, я по нему взаправду скучаю.

Моя новая стратегия выживания в школе неуклонно развивается. Сперва я собираю всякую всячину — образы, идеи, людей, — и укладываю их в голове перед уроками так же тщательно, как дедушка упаковывает мою коробку с ланчем (я ему сказала, что обедать в столовке у меня не получается). Я заимствую идеи насчет тюремного заключения и свободы из «Женщины на обрыве времени». Я говорю себе: ни у кого нет и не было жизни хуже, чем у героини по имени Конни. Она заперта в жестокой психлечебнице, хотя совсем не сумасшедшая. Школа — моя ловушка, но, по крайней мере, я могу от всех запереться, когда хожу в туалет. С другой стороны, Конни умеет путешествовать во времени в некий лучший мир. У меня такой способности нет. Но порой, когда дела совсем плохи, я воображаю, будто тоже способна мысленно создать это будущее и войти в него, как в обычную дверь. Я все время ношу с собой образ этого мира, он свернут у меня в голове, как старая карта.

Вот что еще я ношу с собой в голове: фотоснимки Рокси, Джасмин, синеволосой девушки из магазина одежды. Уж я-то знаю, они бы не стерпели никакого дерьма. (Теперь я часто в мыслях произношу такие слова. Так получается, если читаешь слишком много взрослой литературы, когда тебе еще и двенадцати-то нет.) Порой кто-нибудь из мальчишек говорит мне какую-нибудь гадость, чтобы оскорбить мои чувства или унизить меня (а в школе для этого есть мириады способов, уж поверьте), и я говорю в ответ нечто столь ужасное, что на время они оставляют меня в покое. Недавно Марк подошел ко мне и спросил, почему у меня нет подружек; я пронзила его глазами Рокси, представила, что у меня синие волосы, и сказала: «Ебись в жопу, Марк». Никто не говорит таких слов в школе, уж точно не первогодки. В другой раз к ребятам попала в руки эта самая листовка против вивисекции. «Где твоя кошка, Батлер?» — знай повторяли они. Я не понимала, о чем речь, пока они не шлепнули эту картинку передо мной на парту — кошка с проводами, торчащими из обнаженного мозга, — и не заявили: «Мы нашли твою кошку, Батлер. Жаль признавать, но она не в лучшей форме». Все засмеялись, видимо, воображая, что я разревусь, или обоссусь, или еще что. Вместо этого я спокойно посмотрела на картинку, потом подняла на них озадаченный, взрослый взгляд и сказала: «У меня нет кошки, долбоебы». Я не показала, что они меня расстроили. Я выучила разные правила. Реви в туалете, а не на публике. Используй для этой цели страшные, темные туалеты на третьем этаже: туда никто не ходит. Используй ругательства, которых они не понимают. Пугай их прежде, чем они напугают тебя. Никогда не кажись слабее, чем они.