Краем глаза - Дин Кунц

— Он здесь, так же, как я, Барти. Он очень занят, на нем целая Вселенная, за столькими людьми надо приглядывать, и не только здесь, но и на других планетах, вроде тех, о которых ты читал.

— Я не думаю о других планетах.

— Ну, слишком тяжелая ноша лежит на его плечах, ты понимаешь, он постоянно занят, но он всегда наблюдает за каждым из нас, пусть и уголком глаза. С тобой все будет в порядке. Я знаю.

Санитар, весь в белом, вкатил в палату каталку. Одно колесо дребезжало. За санитаром вошла медсестра.

— Эскимо, — прошептал Барти.

— Эскимо, — откликнулась Агнес.

— Это заседание «Общества веселых приключений Северного полюса» официально закрывается.

Она сжала ладонями его лицо, поцеловала каждый из прекрасных глаз.

— Ты готов?

Он чуть улыбнулся:

— Нет.

— Я тоже, — призналась Агнес.

— Тогда поехали.

Санитар переложил Барти на каталку.

Медсестра накрыла его простыней, подсунула под голову тонкую подушку.

Пережив ночь, Эдом и Джейкоб ждали в коридоре. Оба поцеловали племянника, но не произнесли ни слова.

Медсестра шла первой, за ней санитар катил каталку.

Агнес шагала рядом с сыном, держа его за правую руку.

Эдом и Джейкоб взяли каталку в клещи, каждый держался за ногу Барти. Своими каменными лицами они напоминали агентов Секретной службы, охраняющих президента Соединенных Штатов.

У лифта санитар предложил Эдому и Джейкобу поехать в другой кабине и встретиться вновь на этаже хирургического отделения.

Эдом прикусил губу, покачал головой, не выпуская левой ноги Барти.

Держась на правую ногу Барти, Джейкоб заявил, что спускаться в одном лифте относительно безопасно, если же они будут спускаться на двух, один, учитывая ненадежность машин, сделанных человеком, обязательно рухнет на дно шахты.

Медсестра отметила, что грузоподъемности лифта более чем достаточно для того, чтобы они все могли ехать в одной кабине, если их не смущает теснота.

Теснота их не смущала, и они на положенной скорости, но, как показалось Агнес, очень уж быстро, спустились вниз.

Двери кабины разошлись, они покатили Барти по коридорам, к операционной сестре в зеленых шапочке, маске, халате.

Когда она вкатывала Барти, головой вперед, в операционную, он приподнялся с подушки. И не отрываясь смотрел на мать, пока их не разделила закрывшаяся дверь.

Агнес улыбалась из последних сил, чтобы на ее лице, навсегда остающемся в памяти сына, не было и тени отчаяния.

Вместе с братьями она прошла в комнату ожидания. Они сидели и пили из бумажных стаканчиков черный кофе, который наливал автомат.

Агнес вдруг подумала о том, что нож хирурга предсказали карты, почти три года тому назад. Она-то считала, что пиковый валет — человек с хищным взглядом и злым сердцем, а он обернулся страшной болезнью.

За четыре дня, прошедшие после визита к Джошуа Нанну, она сумела подготовить себя к худшему. Она понимала, что должна сохранять крепость духа, потому что теперь ее сын как никогда нуждался в опоре.

И все-таки в глубине сердца она продолжала надеяться на чудо. Мальчик у нее был удивительный, вундеркинд, который мог ходить там, где нет дождя, поэтому в операционной могло произойти все, что угодно. Доктор Чен мог прибежать в комнату ожидания, без хирургической маски, с сияющим лицом, и объявить, что диагноз выставлен неверно и рака нет и в помине.

И в положенное время хирург появился, с хорошими новостями: опухоль не распространилась на глазную впадину и зрительный нерв, но не с вестью о чуде.

2 января 1968 года, за четыре дня до дня рождения, Бартоломью Лампион отдал свои глаза ради спасения жизни, погрузился в темноту безо всякой надежды вновь насладиться красотой окружающего мира. Во всяком случае, в этой жизни.

Пол Дамаск шагал по северной части побережья Калифорнии, от Пойнт-Рейс-Стейшн к Томалесу, Бодега-Бэй, Стюартс-Пойнт, Гуалале, Мендосино. В некоторые дни он проходил по десять миль, в другие — по тридцать.

3 января 1968 года Пол находился примерно в 250 милях от Спрюс-Хиллз, штат Орегон. Он не знал, что до этого города не так уж и далеко, не знал в тот момент, что Спрюс-Хиллз станет целью его путешествия.

С решимостью героев столь любимых им приключенческих романов, Пол шагал в солнце и дождь, в жару и холод. Его не останавливали ни ветер, ни молнии.

За три года, прошедшие после смерти Перри, он отшагал тысячи миль. Учета не вел, потому что не собирался ни вписывать свое имя в Книгу рекордов Гиннесса, ни что-либо доказывать себе или кому-то еще.

В первые месяцы его марш-броски не превышали восьми или десяти миль: по берегу, на север или на юг от Брайт-Бич, или в глубь материка, к пустыне за холмами. Он уходил из дома и возвращался в тот же день.

Первое, более продолжительное путешествие пришлось на июнь 1965 года. Он отправился в Ла-Холью, к северу от Сан-Диего. Нес слишком тяжелый рюкзак и надел брюки, хотя для столь жаркой погоды куда больше подходили бы шорты.

То было первое и, на этот момент, последнее путешествие, которое Пол предпринял с определенной целью: он хотел свидеться с героем.

В журнальной статье о герое мимоходом упоминался ресторан, в котором иногда завтракал этот великий человек.

Выйдя из дома с наступлением темноты, Пол шел на юг, вдоль Прибрежной автострады. Его обдавало ветром от проносящихся мимо автомобилей, он слышал крики голубой цапли, шелест травы и листвы, с моря дул соленый бриз, мерный рокот прибоя. Без особого напряжения он добрался до Ла-Хольи на заре.

Ресторан не производил особого впечатления. Зато вкусно пахло жарящимся беконом, только что сваренным кофе, выпечкой. И все сверкало чистотой.

Удача благоволила Полу: в это утро герой завтракал в ресторане. Он и еще двое мужчин о чем-то оживленно беседовали за столиком в углу.

Пол сел в дальнем конце ресторана. Заказал апельсиновый сок и вафли.

Короткая прогулка до столика героя страшила Пола куда больше, чем проделанный им путь. Он — никто, фармацевт из маленького городка, все чаще отсутствовавший на работе, полагаясь на своих служащих. Он ничего не совершил, никого не спас. Он не имел права отнимать время у этого человека, а теперь понимал, что у него не хватит духа даже подойти к герою.

И однако (как это произошло, Пол вспомнить так и не смог) он поднялся, закинул рюкзак за спину и пересек зал. Трое мужчин вопросительно посмотрели на него.

Ночью, шагая вдоль автострады, Пол только и думал о том, что он скажет, что должен сказать, если эта встреча таки произойдет. Теперь же все слова вылетели из головы.