Ричард Длинные Руки - конунг - Гай Юлий Орловский

Они переглядывались, Торкилстон кривился, Ордоньес смотрел очень пристально, Торкилстон скрестил руки на груди и покачал головой, но заговорил первым как раз Ордоньес:

– Я видел, что натворил сэр Ричард по ту сторону океана… Потому я готов рискнуть и пойду с ним.

Сверяясь с картой, мы прошли до конца ущелья, а дальше я повернул в закрашенную черной краской область, где зловеще проступают жуткие слова «Земля Мертвых».

– Торопимся, торопимся, – приговаривал я. – И вернуться давно надо… и с пустыми руками как-то не так…

Торкилстон сказал угрюмо:

– Да хорошо бы только с пустыми. Я начинаю верить, что этот неистовый вояка сумеет совершить то, что пока не смогли за сотни лет.

Ордоньес переспросил:

– А что такое особое в том Гроте?

Торкилстон отмахнулся.

– Лучше не спрашивайте. Там какой-то особый камень, в нем такая мощь, что может испепелить весь мир. Такое вообще не должно попадать на землю.

Безлюдный, бесплодный и безрадостный дол впереди, земля черная, но не чернозем, а словно покрыта сухим безжизненным пеплом. Страна, дочерна спаленная не то солнцем за грехи, не то чем-то особо яростным.

Слева поднялись дюны из черного уплотненного пепла, торчит жесткий кустарник, но когда Торкилстон тронул веточку, та с хрустом обломилась и рассыпалась в пыль. От всего дикого простора веет ужасом и безнадежностью, словно уже опустились в ад.

Справа высокие черные утесы торчат, словно из моря застывшей нефти, но земля если не покрыта пеплом, то изрезана трещинами.

Внезапно цепочка на шее сэра Торкилстона резко натянулась, указывая острым концом амулета на ближайший утес. Руки Торкилстона ухватились за внезапно засиявший камешек, лицо побагровело, мы не успели ахнуть, как его неудержимо потянуло к каменной стене.

Он ударился всем телом, уперся руками, а когда с силой оттолкнулся, сверкающий камешек исчез. Цепочка свободно болтается на груди, звенья на кончиках светятся красным. В стене утеса быстро разрастается свечение, выпячивается уродливый горб, словно безобразная опухоль, затем расплылась по камню, и там проступил барельеф человеческой фигуры.

Мы выхватили мечи, а каменный человек с усилием повернулся в камне. В нашу сторону взглянули незрячие глаза, лицо крупное, нечеловеческое, словно неведомый скульптор выпячивал одни характерные черты за счет других.

Я сказал нервно:

– Ну? Что скажешь?

Он прогрохотал гулко:

– Вы можете пройти.

Медленно переступая каменными ступнями, он отодвинулся, а за его спиной открылся темный ход с грубым сводом. Судя по своду, ход идет вниз достаточно круто.

Я поколебался, Торкилстон и Ордоньес отступили, выставив перед собой бесполезные мечи. Каменный страж не двигался.

– Наверное, – сказал я, – стоит рискнуть… Глупо, конечно, но, с другой стороны, мы безнадежно опоздали. А здесь то ли хитрый ход, как еще больше сократить дорогу… вдруг да не придется драться на Земле Мертвых?.. то ли что-то такое, что не обязательно снесет нам головы.

Ордоньес сказал бодро:

– Ваша светлость, я за вами пойду везде! Вас кинь в воду, вынырнете с во-о-от такой рыбиной в зубах!

Торкилстон поморщился, явно хотел предложить отказаться, но против двоих не попрешь, кивнул.

– Я с вами.

Не колеблясь больше, я шагнул в темный ход, пальцы привычно извлекли из воздуха шарик света. За моей спиной топали так же осторожно, живности не чувствуется, надо только смотреть под ноги.

Так прошли с полчаса, все это время ход медленно, но неуклонно вел вниз. Я беспокоился не меньше осторожного Торкилстона, но вожак не должен выказывать сомнений, я шел подчеркнуто бодро, шутил, пусть неуклюже и натянуто, но когда впереди выросла сплошная стена, умолк, чтобы не выказать панику.

Тупик, абсолютный тупик, а если возвращаться тем же путем обратно, то усталые ноги откажутся подчиняться на полдороге, если не раньше.

Торкилстон проговорил устало:

– Хорошо, что есть тупики. Можно остановиться, оглянуться.

Ордоньес проронил с надеждой:

– Что будем делать, ваша светлость?

– Нельзя стоять на месте, – пробормотал я, – надо идти искать новые тупики!

– Легкие пути ведут в тупик, – сказал он. – Хотя иногда выход и есть тупик.

Я сказал наигранно твердо, хотя чувствовал себя не тверже медузы:

– Не бывает тупиков. Бывают непробитые тоннели.

Они помолчали, наблюдая, как я всматриваюсь в стену из толстых гранитных плит, на каждой грубо высечен знак. Я с трудом разобрал изображение человечка, ящерицы и вроде бы птицы. Сэр Торкилстон, как человек более близкий к природе, еще увидел жука, рысь, буйвола и аиста. Для меня это только поцарапанные плиты, зато Ордоньес оказался кладезем флоры и фауны: назвал еще с десяток, а на мои ящерицу и птицу сказал авторитетно, что это муравей и лист клена.

– Зачем они это? – спросил Торкилстон.

– Чтоб потомки ломали головы, – ответил я. – Интеллектуальная головоломка. Игры разума, так сказать. Хорошо хоть души не играют…

– Чтоб клад достался умным, – предположил Ордоньес.

– А как достанется им?

– Дураки постучат лбами и уйдут, а умные откроют и выгребут все золото. Как думаете, сэр Ричард?

Я пожал плечами.

– Не думаю, что предки были столь благородны и заботились о повышении интеллектуального потенциала потомков.

– А что тогда?

– Скорее всего, – предположил я, – секретная комбинация передавалась от отца с сыну, а от того – к внуку…

Сэр Торкилстон сказал уныло:

– Тогда лучше и не пытаться.

А Ордоньес сказал с надеждой:

– Я все еще верю в его светлость. Может быть, он попытается прочесть?

– Попытаюсь, – ответил я скромно.

Сэр Торкилстон спросил с удивлением:

– Вы знаете древний язык?

Я пожал плечами.

– Мир двигается к усложнению, сэр Торкилстон. Чем глыбже заглянем в прошлое, тем проще там жили, думали, говорили и даже вязались. Простому человеку не понять сложного, а вот нам, высокоцивилизованным, что даже сморкаться умеем двумя пальцами, нетрудно понять тех простых и даже примитивных существ… ага, вот тут связь… здесь чувствуется аллюзия… ну да, это же…

Мои ладони с силой надавили на одну из плит. Она чуть дрогнула, но не сдвинулась с места, зато с другой стороны загрохотало. Вся стена со скрежетом поползла к нам, уплотняя воздух в тоннеле.

Оба выхватили мечи, сэр Торкилстон вскрикнул: