Вавилонские книги. Книга 3. Король отверженных - Джосайя Бэнкрофт

Ее рука, конечно. Вот что изменилось. Когда она увидела свой прежний движитель лежащим на верстаке Сфинкса, в душе ее что-то сдвинулось, как сувальды в замке. А потом она увидела мертвые механические чудеса на чердаке у Сфинкса, и…

– Позвольте мне просто отметить, какая это честь – познакомиться с вами, – сказал ее пожилой проводник.

– Но я не думаю, что нас друг другу представили, – сказала Эдит.

– Ну я-то знаю, кто вы, капитан Уинтерс. И поздравляю вас с вашим невероятным судном. Помощник блюстителя Луис Осмор, к вашим услугам.

– Помощник блюстителя?

– Да, конечно. Я наблюдаю за Кругом уже пятьдесят два года, – гордо сообщил он.

– Большое достижение.

– Ну, мой отец был сапожником, так что я думаю, что достиг многого. Хотя я уже начал беспокоиться, что служу мертвому хозяину. Приятно знать, что он вернулся. – Луис Осмор говорил так весело, что Эдит невольно улыбнулась. Помощник блюстителя велел ей быть осторожнее на лестнице, и, пока они поднимались из лабиринта коридоров, он прибавил: – Надеюсь, это облегчит набор новых рекрутов. Молодые люди в наши дни не хотят тратить время на служение мифу. Они не видят в этом никакого смысла.

Он открыл дверь на верхней площадке лестницы, и Эдит с некоторым удивлением обнаружила, что смотрит на безухую ламу, зверя в карусели Придворного Круга. Она поняла, что стоит в дверях белой пирамиды.

– А какой в этом смысл? – спросила Эдит, чувствуя, что он ждет вопроса.

Помощник блюстителя Луис Осмор дернул свой ремень вверх и, когда тот снова сполз вниз, сказал:

– Закончить начатое, разумеется.

«Надежда и гордость» был скромным пабом с видом всем на зависть. Внизу ревели улицы Пелфии, но до крыши долетал лишь приглушенный ропот.

Эдит обнаружила, что Хейст уже сгорбилась за стойкой с дюймовым остатком пива в стакане. Стойку соорудили из длинных досок, которые, казалось, всю предыдущую жизнь служили палубным настилом воздушного корабля. Доски были испещрены пятнами смолы и усеяны головками гвоздей, но все это содержалось в чистоте бдительным пожилым барменом. Оставалось всего несколько свободных мест. Большинство заняли коридорные в расстегнутых ливреях и повара с накинутыми на плечо фартуками. Пара горничных в форменных платьях стояли у изгиба стойки, потягивая темно-коричневый портвейн и смеясь.

Хейст с восторгом приветствовала Эдит. Она хлопнула ладонью по табуретке рядом с собой и сказала с легким озорством в голосе:

– Я не была уверена, что ты придешь. Я подумала, что лестница тебя напугает.

Чтобы добраться до пивной на крыше, Эдит сначала пришлось пройти через нечто вроде работного дома. На поручнях сушилось белье, увлажняя и наполняя ароматом воздух. Большинство квартирных дверей были распахнуты настежь, и за ними виднелись комнаты, полные женщин, чинивших, стиравших и гладивших простыни. Младшие дети играли на ступеньках, а старшие складывали готовую работу на лестничных площадках.

– Думала, я ханжа, которая не захочет взбираться на вершину этого старого штыря? – Эдит посмотрела на содержимое стакана Хейст, решила, что это, по всей видимости, стаут, и подняла палец, показывая, что будет пить то же самое.

– Вовсе нет, совсем нет. Ты мне сразу понравилась, как только я тебя увидела, – сказала Хейст с улыбкой, от которой румянец на ее щеках стал еще заметнее. Эдит догадалась, что она допивала не первый бокал. – Итак, начнем. Давай-ка обойдемся без пустых любезностей. Как поживает команда? Как там Сфинкс?

– С моей командой все в порядке. А Сфинкс есть Сфинкс.

– Достаточно расплывчато! Он не любит раскрывать карты. Любитель тайн, дыма и зеркал, – сказала Хейст, взмахнув рукой, как фокусник на сцене.

– Он хитрый говнюк и к тому же спас мне жизнь, – сказала Эдит и поблагодарила бармена за пиво, которое он поставил перед ней.

– Ты честна, когда трезва. А я-то уже предвкушала, как напою тебя! – Хейст подняла стакан, и они чокнулись. – Честно говоря, я так давно не получала вестей от Сфинкса, что уже начала сомневаться, не померещился ли он мне. – Она откинулась назад и выпятила золотую грудь. – Но потом я вспомнила об этом! Как они меня называют, Гарольд? – крикнула она бармену. – Скажи ей, как они меня называют!

Бармен улыбнулся:

– Золотые Часы.

– Золотые Часы! – Хейст демонстративно подняла палец. – Понятно? Потому что я сторож Сфинкса и сделана из золота. – Она уронила руку, и та с лязгом ударилась о стойку. – Как по мне, местных изобретательными не назовешь. Но это, наверное, лучшее из всех прозвищ, которые они выдали на протяжении многих лет. Они называли меня Медным Бушелем, Леди Литаврами, Сердитой Урной. – (Эдит поморщилась от списка нелестных имен, хотя Джорджину они, похоже, ничуть не смущали.) – Но жизнь не так уж плоха, учитывая все обстоятельства. Они терпят меня, иногда даже ценят мою помощь. А самое главное, они больше не ждут, что я приду на их вечеринки. Уф! Слава богу, мне удалось выбить из них это желание. То, что мы имеем сейчас, похоже на поздние годы брака: холодная привязанность, которая лишь крепнет от того, что супруги спят порознь. Я, конечно, не хочу раскачивать корзину, как говорят летчики. Хотя иногда… – Она замолчала, подбирая слова. – Иногда задаюсь вопросом: я все еще выполняю свой долг или же стала пережитком ушедшей эпохи? Иногда я спрашиваю себя, остался ли там, наверху, Сфинкс.

– Конечно остался. Он все еще посылает тебе флаконы. Твой движитель не сломался.

– Это правда, – сказала Хейст, выпятив нижнюю губу. – Ящик приходит каждый месяц. Тридцать ампул красного вещества, благодаря которому мои шестеренки продолжают жужжать.

– Это прекрасный движитель.

Джорджина выпрямилась, чтобы изобразить легкий поклон.

– Спасибо. Приятно слышать такое от сестры-блюстительницы. Когда здешние туземцы говорят подобное, я знаю, что они имеют в виду некую драгоценность, которую я надеваю утром и снимаю вечером.

– Жаль, что я не могу снять свой на ночь! – посетовала Эдит.

– До этого я спала на животе. С детских лет – всегда на животе. Если я сейчас попробую сделать то же самое, то задохнусь.

– Раньше я спала на боку. Хотя, наверное, все еще могу это сделать. Я могу снять руку с помощью гаечного ключа и небольшого содействия. Сфинкс показал мне, как это делается…

– Тут прячется история, – сказала Хейст, указывая одним пальцем, а другими все еще держа стакан.

– Верно, – сказала Эдит. Ее поразила гибкость пальцев Джорджины.

Сама капитан теперь держала стеклянную посуду только в человеческой руке.