Наследница сокровищ Третьего рейха - Бахтияр Салимович Абдуллаев

– Брат, мы можем неделю, максимум десять дней, пока пройдет карантин, сдерживать толпу. Так, что не опаздывай, если хочешь его спасти.

Пообещав не задерживаться, Хазраткул уехал обратно.

Суд был суров по отношению к Саидакмалу. Благодаря КГБ, ему назначили максимально возможный по этой статье срок, восемь лет.

Когда Саидакмал попал на зону, зеки требовали немедленного наказания извращенца детей. Гафур и Салим, как могли сдерживали толпу. Но когда, обещанные ими десять дней истекли, в последний раз пригласили Саидакмала на разговор.

– Акмал, Хазраткул, да и я с Салимом, выходит зря тогда в интернате рисковали за тебя? Хазраткул, три года лес валил в Сибири, тоже за тебя. Что молчишь, выходит зря валил? А мы из-за тебя отправили на тот свет тех двоих, что тоже зря? Ты молчишь. Знаешь, за то, что мы по просьбе Хазраткула удерживали толпу от самосуда над тобой, должны ответить перед сходкой. И если у нас с Салимом не будет веских причин, поверь, они нас не пощадят. Ты можешь не защищать себя, можешь хоть в петлю лезть, но почему мы должны отвечать за тебя? Говори, подлец, за что мы должны отвечать? – В ярости крикнул на него Гафур.

– Гафур ака, Салим ака, я не вправе рисковать вашими жизнями. Но, прошу вас, поймите, если я расскажу вам правду, то на всю жизнь сделаю человека несчастным. Ради которого я готов отдать свою жизнь.

– Салим ты слышал, этот негодяй, ради кого-то готов умереть, а мы здесь не в счет, ни черта себе.

– Нет, Гафур ака, вы меня не поняли, я это сказал ни в этом смысле. Просто если я вам расскажу, человек может погибнуть.

– Что не доверяешь нам? – Спросил, до селе сидевший молча Салим.

– Нет, я полностью вам доверяю, но те, кто услышат от вас, могут это вынести за пределы тюрьмы, и тогда…

– Тогда, значит пусть и Гафур и Салим погибают за твоего родного человека, так, что ли?– Замахнувшись, ударил его Гафур.

Немного помолчав, Саидакмал сказал,

– Простите меня за то, что я так долго хранил от вас правду. Я не знал, я не понимал что за меня могли погибнуть вы. Еще раз простите. Девочка, из-за которой меня осудили, это моя родная дочь Мехрибану.

– Что? Какая дочь? Ты, что успел жениться?

– Да, я был женат. Но моя жена Барно умерла во время родов, оставив нас с Бану одних. А вам не говорил, потому что не хотел, чтобы моя дочь страдала, как я. Не хотел, чтобы то клеймо «сын врага народа» довлело над ней. Вот почему я запретил Хазраткул ака рассказывать вам.

– Тогда, как получилось, что тебя с ней застукали в твоей постели в одних трусах?

– В тот день был родительский день, и я купил для нее подарки, в том числе и платье. Но ночью мне стало плохо, и поднялась температура. Утром, когда я попытался встать с кровати, не было сил. Когда вошла Мехрибану, я лежал с высокой температурой. Отдав ей подарки, я отвернулся, чтобы взять свои штаны, и не заметил, как она, скинув свое старое платье, хотела надеть новое, подаренное мной. Как раз в это время вошла завуч и увидела нас. Я даже не успел сказать им что-нибудь, как те забежали в комнату меня побили. А в лазарете следственного изолятора я понял, если им расскажу правду, на будущем моей дочери будет поставлен крест. Вот почему я молчал. У меня кроме нее, кроме Хазраткул ака и вас, никого нет. Теперь вы знаете правду и решать вам как поступить. Но все вы должны сделать так, чтобы ни вам и ни моей дочери не должно ничего угрожать. Если ради этого понадобится моя жизнь, возьмите. Но не губите свои.

Узнав всю правду, поняли его. На следующий день на сходке старших, Салим, рассказал всю правду, как есть. По решению старшин, Саидакмалу в дальнейшем ничего не угрожало. Так же вынос этой правды о дочери его за пределы зоны. Тому, кто это сделал бы, грозила смерть.

Так Саидакмал, несправедливо осужденный за свою дочь, благодаря воле Всевышнего, остался жив и отбывал свой срок, не беспокоясь за судьбу своей дочери.

Узнав об этом, Хазраткул поблагодарил своих друзей Гафура и Салима.

А Мехрибану, через пять лет с отличием закончив интернат, поступила в Московский Государственный Университет имени Ломоносова, на кафедру международной журналистики…

Книга 5

ГЛАВА 1. Мехрибану

Однажды, выходя из Вуза, ведя себя вальяжно и вызывающе, не замечая никого вокруг себя, громко смеясь и о чем-то бурно споря с друзьями, Мансур столкнулся с незнакомой девушкой. Та от неожиданного столкновения с ним, упала на землю и, не удержав в руках свои книги и тетради, рассыпала их.

Друг Мансура, Геворг из Армении пытался было крикнуть,

– Эй, раскрой свои глаза…

Мансур, приседая на корточки, направил в его сторону правую руку, и указательным пальцем двигая в стороны, ему, как бы говорил, – замолчи, не надо.

Когда приподнимая незнакомку, увидел, как она прекрасна, он обомлел. Не отрывая своих глаз от нее, собрал с земли ее книги и тетради, и протягивая ей, Мансур, улыбаясь, спросил,

– Откуда же появилась эта прекрасная незнакомка из благородных кровей? Принцесса, с какой же планеты вы к нам прилетели? Раньше мы вас не встречали.

– Возможно, я из благородных кровей, и может быть принцесса, – хватая с его рук свои книги, с иронией произнесла. – Но поверьте, сударь, я не думаю, что себя уважающий король не позволит себе такой вальяжности и не достойного поведения, как вы. Запомните юноша, благородная кровь, какой вы считаете свою, не становится таковой только из-за того, что вы одеты богато и со вкусом. Благородство человека находится в его душе, и как оно проявляется в обществе, так оно и воспитывает его. – Дерзко и нагло ответила ему Мехрибану, и, одернув его руку, которой он держал ее книги. – Простите меня, я опаздываю на лекцию, и мне некогда здесь с вами лясы точить, – побежала прочь.

От изумления и от неожиданности Мансур и его спутники остолбенели, и, обернувшись к друзьям, как бы получил заслуженную пощёчину,

– Нет, вы видели, вы видели, какая она? Как же она поставила мне мат в два хода, – и тут же в ужасе схватился за голову. – Черт, я даже не спросил, как ее зовут. С какой группы, с какого факультета, – и обернувшись лицом к университету, глядя на огромное здание МГУ, добавил. – О Аллах, здесь учатся