Видоизмененный углерод - Ричард Морган
Шрифт:
Интервал:
Впрочем, то же самое можно сказать и о Кадмине, так что в действительности не все так очевидно. Быть может, поступила команда придержать Кадмина, но только до тех пор, пока я нужен. Затем, когда Банкрофт купился на мою ложь и надобность во мне отпала, поступила новая команда — натравить Кадмина на меня. Или он убьет меня, или я убью его — как повернется удача. А Кавахаре останется только разобраться с тем, кто одержит верх.
Я не сомневался в том, что Кавахара сдержит свое слово относительно освобождения Сары. Якудзы старой закваски в таких вопросах щепетильны до мелочей. Но насчет моей жизни она никаких обязательств не давала.
Наконец мы поднялись по последнему трапу, чуть более широкому, чем предыдущие, и очутились под стеклянным колпаком в переоборудованном грузовом отсеке. Оглядевшись вокруг, я увидел одну из арен, мимо которых неделю назад мы с Ортегой проезжали в вагончике с электромагнитным приводом. Сейчас синтетическое покрытие было снято с места для смертельного поединка, и первые ряды пластиковых кресел заполняли зрители. Сквозь стекло донесся приглушенный гомон возбужденных криков, всегда предшествовавших боям, на которые я ходил в молодости.
— Ага, публика уже ждет. — Карнаж остановился у меня за плечом. — Точнее, публика ждет Райкера. Не сомневаюсь, вы проведете её так же мастерски, как обманули меня.
— А если мне этого не захочется?
Грубые черты синтетического лица Карнажа скривились в неодобрительной гримасе. Он махнул в сторону зрителей.
— Что ж, полагаю, вы сможете попытаться в разгар боя убедить их в обратном. Но, если честно, акустика у нас тут отвратительная, да и вообще… — Карнаж неприятно ухмыльнулся. — Сомневаюсь, что у вас будет для этого время.
— Преждевременные выводы, так?
Карнаж продолжал ухмыляться. Пернилла Грип и синтетическая женщина наблюдали за мной с хищным любопытством кошек, остановившихся перед клеткой с птицами. Рев зрителей усиливался.
— Мне пришлось постараться, чтобы организовать все это, полагаясь лишь на заверения Кадмина. Люди с нетерпением ждут, когда Элиас Райкер заплатит за свои преступления, и я бы очень не хотел обмануть их ожидания. Не говорю о том, что это ударило бы по моей профессиональной чести. Но, впрочем, вы ведь шли на встречу с Кадминым, мистер Ковач, не рассчитывая остаться в живых, не так ли?
Я вспомнил темную, пустынную улицу Минна и безжизненное тело Ортеги, распластавшееся на мостовой. Переборов слабость, последствие шокового заряда, я усмехнулся.
— Нет, не рассчитывал.
В коридоре послышались негромкие шаги. Украдкой бросив взгляд в сторону звуков, я увидел Кадмина, одетого так же, как и я. Мягкие тапочки, шаркая, остановились рядом, и Кадмии склонил голову набок, словно увидел меня впервые в жизни.
Он заговорил тихим голосом:
— «Как мне объяснить случившуюся смерть?
Должна ли я сказать, что каждый сам вёл расчеты и записал
Количество своих дней
На кровавых полях, скромно преуменьшив его?
Всем захочется знать,
Как выполнялись эти вычисления?
А я скажу, что их провел
В кои-то веки
Тот, кто знает цену
Прожитого дня».
Я мрачно усмехнулся.
— «Если хочешь потерпеть поражение, говори о битве до её начала».
— Но тогда Куэлл была гораздо моложе, — улыбнулся в ответ Кадмин, демонстрируя белоснежные зубы, ослепительно сверкнувшие на фоне смуглой кожи. — Ей не было ещё и двадцати, если верить предисловию в моем томике «Фурий».
— На Харлане двадцать лет длятся дольше. Полагаю, Куэлл знала, о чем говорила. Ну а сейчас, если не трудно, не пора ли перейти к делу?
Рев толпы за стеклом нарастал, словно шум накатывающихся на гальку волн.
На самом ринге гул был менее однообразным, более неровным. Отдельные голоса прорезались сквозь общий фон, подобно плавникам акулы в бурлящей воде, хотя без подключения нейрохимии я все равно ничего не мог разобрать.
Лишь одному крику удалось пробиться сквозь рев, когда я подошел к канатам, кто-то заорал истошным голосом:
— Вспомни моего брата, долбаный ублюдок!!!
Я поднял взгляд, пытаясь разглядеть, кто так сильно выразил родственные чувства, но увидел лишь морс лиц, искаженных в бешеной злобе. Кое-кто из зрителей вскочил на ноги, размахивая кулаками и громко топая по стальному полу трибун, отзывавшемуся гулким грохотом. Кровожадность толпы нарастала, превращаясь во что-то осязаемое, делая воздух спертым, так что становилось трудно дышать. Я попробовал вспомнить, так ли кричали мы, члены молодежных банд, когда посещали бои без правил на аренах Ньюпеста, и пришел к выводу, что скорее всего так. А ведь мы даже не знали борцов, мутузивших друг друга ради нашего удовольствия. Эти люди по крайней мере испытывали какие-то чувства к крови, которой предстояло пролиться.
На противоположном конце ринга Кадмин ждал меня, скрестив руки на груди. В ярком свете сверкала гладкая сталь силового кастета, широкими кольцами покрывающего пальцы обеих рук. Это маленькое преимущество не превращало поединок в игру в одни ворота, но по большому счету должно было сказать свое слово. Вообще-то силовой кастет меня особенно не трогал; больше всего я беспокоился по поводу усовершенствованной системы реагирования «Господня воля», вживленной Кадмину. Чуть меньше столетия назад я, будучи солдатом Протектората, столкнулся с подобной системой на Шарии. Тогда нам пришлось несладко. Хотя и довольно старая, эта биомеханика армейского образца была надежной и прочной. По сравнению с ней нейрохимия Райкера, к тому же только что оглушенная шоковым зарядом, смотрелась совсем неважно.
Я занял место напротив Кадмина в соответствии с разметкой на полу. Толпа несколько притихла; прожекторы вспыхнули ярче, и к нам присоединился Эмси Карнаж. Переодевшийся и прихорошившийся для камер Перниллы Грип, синтетик стал похож на злобную куклу, являющуюся в ночных кошмарах запуганному ребёнку. Самый подходящий спутник для Лоскутного человека. Карнаж поднял руки, и направленные громкоговорители на переборках переоборудованного грузового корабля усилили его слова, подхваченные закрепленным на горле микрофоном.
— Добро пожаловать на борт «Розы Панамы»!
Толпа встретила приветствие нестройным гулом, быстро сменившимся выжидательной тишиной. Предвидевший это Карнаж медленно обернулся, добиваясь максимального эффекта.
— Добро пожаловать на особое, эксклюзивное событие! Я приветствую вас, тех, кому предстоит стать свидетелями последнего кровавого позора Элиаса Райкера!
Зрители словно обезумели. Обведя взглядом лица, теряющиеся в полумраке, я увидел, как шелушится и отваливается тонкая кожура цивилизованности, под которой обнажается голая плоть дикой ярости.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!