От Кяхты до Кульджи: путешествие в Центральную Азию и китай. Мои путешествия по Сибири - Владимир Обручев

За пикетом Базар началась уже широкая долина р. Кокпекты, впадающей в западный конец Зайсан-Нора. Здесь чередовались луга, солончаки, заросли камыша, рощи и кусты на протяжении четырех станций, которые мы проехали большей частью уже ночью, и утром остановились в г. Кокпекты. Отсюда началось пересечение гор Калбинского хребта, с которым я познакомился гораздо ближе шесть лет спустя во время экспертизы на золотых рудниках, описываемой ниже (в главе XX), так что здесь можно ограничиться указанием, что тракт пролегает через горы на протяжении шести станций, около 160 верст. Переправившись через р. Иртыш, мы остановились в г. Усть-Каменогорске.

Отсюда ехать в Томск можно было двумя путями: или по р. Иртышу до Семипалатинска и Омска на пароходе и дальше по железной дороге, или на лошадях через предгорья Алтая в г. Барнаул и далее на пароходе по р. Оби в Томск. Путь по р. Иртышу вниз от Семипалатинска был мне уже знаком, и, кроме того, в Усть-Каменогорске пришлось бы пробыть несколько дней в ожидании парохода, который ходил выше Семипалатинска не так часто; поэтому я выбрал второй вариант пути – и мы поехали дальше на перекладных по тракту, идущему по правому берегу р. Иртыша. Справа поднимались низкие высоты предгорий Алтая, слева все время видны были изгибы Иртыша, окаймленные лугами, зарослями кустов и камышей, рощами. За ст. Убинской дорога в Барнаул ушла вверх по долине р. Убы, а за ст. Шемонаевской поднялась на правый склон долины и пошла по мелким горам и холмам до Змеиногорска, куда мы приехали уже поздно ночью и долго блуждали по городу, так как ямщик-мальчишка не знал хорошо местоположения станции. Дальнейший путь до Барнаула, около 270 верст, пролегал большей частью по ровной местности вдоль р. Алей и последние две станции – по высокой террасе левого берега р. Оби с видом на эту большую реку. В Барнауле мы провели только один день в ожидании парохода из Бийска, на котором, любуясь живописными берегами реки, в течение двух дней отдыхали от длинного пути на перекладных с перегрузкой большого багажа на каждой станции.

Конец 1905 г., как известно, ознаменовался забастовкой всех высших школ России, затем погромами, организованными «черной сотней» в ряде городов, в том числе и в Томске, железнодорожной забастовкой, вооруженным восстанием в Москве. В 1906 г. занятия в высшей школе весной не возобновились, что дало мне возможность уже в начале мая выехать опять в экспедицию в Пограничную Джунгарию. Но в этот раз я проехал от Семипалатинска до Чугучака на перекладных по тракту без остановок и наблюдений и тем же путем вернулся в конце августа. В 1907 г. нельзя было продолжать эти исследования, так как небольшие средства, имевшиеся в бюджете Томского института на летние научные командировки, значительную часть которых я уже отнимал в течение двух лет, нужны были и другим профессорам. Я использовал свободные каникулы и уехал с семьей на берег Финского залива для отдыха и подготовки статьи о результатах двухлетних работ в Пограничной Джунгарии для географического журнала.

В 1908 г., в связи с перерывом занятий в 1905 и 1906 гг., студенты Горного отделения, принятые на первый курс в 1901 г., только что переходили на последний, пятый курс и прослушали уже лекции по физической геологии, палеонтологии, исторической геологии и петрографии. Для них в начале лета нужно было организовать геологическую практику в поле, познакомить с геологической съемкой. Для этой практики я выбрал местность в окрестностях г. Красноярска на обоих берегах р. Енисея, во-первых, потому, что для этой местности имелась хорошая карта масштаба верста в дюйме в качестве готовой основы для нанесения геологических данных, и я надеялся, что эта практика положит начало составлению геологической карты – первой детальной в окрестностях одного из больших городов Сибири. Во-вторых, в этом районе строение было сложное и интересное, в многочисленных обнажениях на берегах реки выступали осадочные породы докембрия, кембрия, девона и четвертичные и затем разнообразные, прорывающие их изверженные породы гранитного массива в Столбах, живописном месте, посещаемом туристами, и в жилах по левому берегу реки. В-третьих, проезд туда по железной дороге был нетруден и недорог для студентов, а помещение можно было найти в городе и в деревне. Таким образом, эта местность удовлетворяла всем требованиям практики.

В начале июня 15 студентов, перешедших на последний курс и нуждавшихся в геологической практике, выехали в Красноярск вместе с лаборантом геологического кабинета геологом П. П. Гудковым, который руководил в течение зимы практическими занятиями по петрографии. Устроившись в городе, студенты под его руководством прошли маршрутом вдоль левого берега р. Енисея от Успенского монастыря, расположенного выше города, до заимки Лепетухина. На протяжении этих 15 верст крутой берег реки представляет многочисленные обнажения горных пород разного возраста, условий залегания и состава. В начале, близ Афонтовой горы у железнодорожного моста, можно было видеть четвертичные отложения, в которых была уже вскрыта стоянка первобытного человека, возбудившая большое внимание; далее выступали мергели нижнего девона, а затем кембрийские известняки и сланцы, прорванные жилами разных изверженных пород.

В течение почти недели студенты знакомились с приемами геологической съемки и с горными породами разного состава, которые они изучали в течение курса в отдельных образцах коллекций и в шлифах под микроскопом, а теперь видели в природе в разных условиях залегания и взаимных отношений. После этих дней я, задержанный в Томске экзаменами и заседаниями совета института, приехал в Красноярск, и мы все перебрались на правый берег Енисея в д. Базаиху, расположенную недалеко от железной дороги. Отсюда была сделана однодневная общая экскурсия по низовьям речки Базаихи. На правом берегу долины этой речки залегают рядом кембрийские и докембрийские отложения, тогда как на левом в большом живописном утесе выступает массивный гранит первого из Столбов.

На следующий день все мы пешком, в сопровождении телеги, нагруженной вещами студентов, палатками, инструментами, посудой, выступили по дороге вверх по правому берегу р. Енисея. В трех верстах от Базаихи течет речка Лалетина, по долине которой проложена дорога к Столбам, доступная до начала крутого подъема, на протяжении 3,5 верст, и для колесного движения. На лужайке на дне долины перед этим подъемом мы раскинули свой стан. В имуществе геологического кабинета имелись палатки разных типов, и эта практика позволила познакомить будущих сибирских горных инженеров и исследователей с их качествами.

Были раскинуты палатки монгольского типа – в виде двускатной крыши, датские – в виде домика с вертикальными стенками внизу и сзади и двускатной крышей, турецкие – в виде конуса на одном вертикальном шесте, и японские – в виде шестигранника с куполообразным верхом. В каждой палатке разместились, в зависимости от ее величины, два, три или четыре человека. Чай и ужин варили общий для всех в котелках на костре. Погода была летняя, сухая и теплая, но уже донимали комары, а на занятой нами лужайке часто попадались гадюки. На следующий день студенты были разделены на группы по два человека, каждая получила лист топографической карты, горный компас, геологический молоток, зубило, нумерованные мешочки для сбора образцов, записную книжку. Каждая пара должна была выполнить отдельный маршрут по району Столбов, с геологической съемкой, с приемами которой они уже познакомились при общих экскурсиях на левом берегу Енисея. Гудков и я, разделившись, обходили работавшие пары в течение дня для проверки и консультации. На обед не возвращались, чтобы не тратить лишнее время на хождение взад и вперед. Все имели с собой сухой завтрак, чтобы перекусить и возвратиться на стан часа в три или четыре пополудни. К этому времени служитель кабинета, бывший с нами, готовил обед и чай; после обеда и отдыха все пары должны были составить каждая свой дневник с записью всего виденного, занумеровать и привести в порядок собранные образчики. Гудков и я проверяли вечером дневники и, в случае надобности, давали указания.