Месть темного бога - Линн Флевеллинг

О благородное сердце, разбейся, рассыпься золою, Коль честь твоя, дар драгоценный, утрачена, рыцарь, тобою.

Нисандер молча повторил про себя эти строки. Он узнал балладу. Легкое прикосновение к мыслям Бариена не показало ему ничего, кроме глубокой меланхолии и усталости.

Нисандеру ничего не стоило бы перенестись в спальню Бариена, но, подумав немного, он отказался от этого. Ни настроение наместника, ни состояние дел не оправдывали подобных экстренных мер. Завтра наступит быстро.

Серегил и остальные провели остаток ночи, без особого уюта устроившись под деревьями, а когда на рассвете проснулись, над головой Серегила висел голубой шар-посланец от Нисандера. Серегил протянул к нему руку, и шар сообщил:

«Узнайте все что можно, но поскорее возвращайтесь в город — прямо ко мне».

Хотя колдовство заставило бесплотный голос мага звучать несколько неестественно, в нем явственно ощущалось напряжение и беспокойство.

— Как ты думаешь, что случилось? — зевая, спросил Микам и принялся отряхивать с плаща налипшие мокрые листья.

— Наверное, он что-то узнал от Бариена, — предположил Серегил. — Давайте займемся разведкой здесь и не откладывая вернемся в Римини.

Быстро осмотрев двор замка с вершины ели, они не обнаружили никаких перемен, хотя и узнали, почему наверху одной из башен костер ночью не горел.

Башня, возвышающаяся над узким ущельем, была разрушена. Часть ее плоской кровли провалилась, сожженная ударом молнии. Судя по тому, как выветрился камень, по пробивающейся между плит поросли и оплетающим руины вьющимся растениям, это случилось уже несколько лет назад. Полуразрушенная башня на фоне суровой симметрии замка смотрелась как гнилой зуб в хищно оскаленной пасти.

Дождавшись подходящего для визита часа, разведчики приступили к осуществлению своего первоначального плана. Сменив ливрею служителя Орески на одежду ремесленника, Алек отправился доставлять еще одно поддельное послание Теукросу. Он отвел лошадь достаточно далеко назад по дороге, чтобы казалось, будто он только что прибыл.

— У меня известие для благородного Теукроса, — обратился он к привратнику, показывая ему запечатанный свиток, искусно изготовленный Серегилом.

— Зря ты сюда явился, парень, — ответил ему стражник. — Благородного Теукроса здесь нет.

— Но мне сказали, что он проводит ночь в этом замке, — настаивал Алек, стараясь вести себя как слуга, только что узнавший, что напрасно проделал долгий и трудный путь.

— Ничего не знаю, — проворчал привратник и начал закрывать ворота.

— Погоди! — воскликнул Алек, спешиваясь прежде, чем тяжелая створка захлопнулась перед его носом. — Я же должен привезти ответ!

— А мне-то какое дело, — фыркнул тот, многозначительно глянув на кошель у Алека на поясе.

Появление мелкой монеты сделало привратника более любезным.

— Может, хочешь поговорить с госпожой?

— Пожалуй, мне следует это сделать.

Алек пошел следом за слугой через двор, стараясь запомнить как можно больше деталей. Перед парадным крыльцом замка стояли три породистые оседланные лошади. К седлам двух из них оказались приторочены вьючные корзины, третья была под дамским седлом.

У двери одной из башен старый дворецкий, недоверчиво глядя на Алека, осведомился, какое у того дело, и велел дожидаться в холле; уходя, он кинул на юношу взгляд, красноречиво предостерегавший: «Не вздумай что-нибудь украсть, пока меня не будет».

Богатая мебель в сводчатом помещении была в безукоризненном порядке. На каминной полке сияли начищенные серебряные вазы и чаши, камыш на каменном полу был свеж.

Великолепные старинные гобелены, любовно сохраняемые, скрывали каменные стены. Алек медленно поворачивался, с восхищением разглядывая обычные для скаланского искусства фантастические пейзажи и сказочных животных. Один гобелен особенно привлек его внимание; он изображал распахнутое окно и сад за ним, по которому гуляли грифоны. Поглощенный прекрасным произведением искусства, Алек удивился, обнаружив в правом нижнем углу совершенно выпадающее из общего стиля вышитое там изображение свернувшейся ящерицы. Оно не имело никакого отношения к остальному. Присмотревшись к другим гобеленам, он обнаружил подобные же изображения — розу, корону, орла, крошечного единорога — как бы подпись мастера. На некоторых больших полотнищах таких знаков было несколько в ряд. Алек наклонился, чтобы разглядеть их получше, и в этот момент ощутил какое-то движение у себя за спиной.

Юноша повернулся, ожидая увидеть старого дворецкого и снова встретить его подозрительный взгляд.

В холле никого не было.

Наверное, это просто сквозняк, подумал Алек, еще раз пристально оглядывая холл. С другой стороны, любой из больших гобеленов мог скрывать проход. Как бы то ни было, юноша внезапно почувствовал себя неуютно: за ним, похоже, наблюдали. Не будучи уверенным, то ли это просто воображение, то ли предупреждение обостренных чувств, Алек на всякий случай постарался выглядеть просто безобидным деревенским парнишкой.

Скоро появился дворецкий и объявил выход своей госпожи, благородной Кассарии-а-Мойриан. Женщина быстро вошла следом, натягивая охотничьи перчатки. Ей было за сорок, широкое лицо казалось суровым, держала она себя высокомерно. Алек неуклюже поклонился.

— Что за разговоры насчет благородного Теукроса? — нетерпеливо спросила Кассария.

— У меня послание для него, госпожа… — начал Алек, показывая свиток.

— Да, да, — оборвала она его. — Но почему тебе взбрело в голову искать его здесь?

— Э-э… Я первым делом отправился к нему домой, госпожа, — промямлил юноша, — и благородная Алтия сказала, что он должен был провести ночь здесь. Больше я ничего не знаю.

— Боги, это меня тревожит! — обеспокоенно воскликнула женщина. — Он не появлялся здесь и даже не предупредил, что собирается приехать. Ты никого не встретил по дороге сюда?

— Нет. госпожа. — честно ответил Алек.

— Как странно! Я должна немедленно известить Алтию. Ты можешь отвезти ей мое письмо, мальчик. Кстати, кто тебя послал?

— Господин Верик с Полотняной улицы, — ответил Алек. Серегил снабдил его и именем, и описанием: Верик был богатым купцом, который вел совместное с Теукросом дело.

— Что ж, прекрасно. Я сейчас напишу записку. — Приняв решение, Кассария обернулась к дворецкому. — Иллистер, отведи мальчика на кухню. За свои труды он должен получить хоть что-то горячее на завтрак.

Иллистер поручил Алека другому слуге, и они вышли через заднюю дверь.

— Что за старый сухарь, — сказал тому Алек, когда дворецкий уже не мог его слышать.

— Не тебе, деревенщина, судить, — с важным видом оборвал его слуга.

Миновав несколько грядок с овощами и огромный черный котел, кипевший на костре, они добрались до двери кухни. Внутри две женщины месили тесто в деревянных кадушках и сажали в печь хлебы.