Месть темного бога - Линн Флевеллинг

Магия никак себя не проявила, но эффект был мгновенным. Оказавшись в собственном теле, Серегил позеленел. Отпустив руку Теро, он, шатаясь, подошел к креслу у камина и упал в него. Алек поспешно наполнил чашу и протянул ее другу.

Теро тоже согнулся вдвое и с болезненной гримасой схватился за колено.

— Что ты сделал с ним? — вскрикнул он, поднимая подол мантии и разглядывая воспаленный сустав.

— Сделал? — Серегил слабо усмехнулся, ловя ртом воздух. — Сколько же неудобств доставило мне твое неуклюжее тело! — Своими длинными пальцами он провел по гладким щекам и коснулся волос. — Клянусь Четверкой, до чего же хорошо вернуть себе свою истинную форму! И к тому же ванна и чистая одежда! Я твой должник, Теро! Правда, думаю, что обилие мыла не доставило тебе удовольствия.

— Тебе нечем так уж гордиться, — раздраженно ответил Теро, принимаясь за ужин.

Все еще улыбаясь, Серегил подергал завязки рубашки.

— Не могу понять, почему ты носишь все такое облегающее, ведь…

Алек был единственным, кто заметил, как вдруг изменилось выражение лица Серегила. Прежде чем юноша успел спросить, в чем дело, Серегил поймал его взгляд и незаметно сделал ему знак молчать.

— Что рассказали слуги? — спросил в это время Микам, которому не терпелось узнать подробности.

— Их в башне не оказалось, — ответил Серегил, затягивая завязку рубашки. Его пальцы скользнули по шраму, который почему-то стал видимым. Ощущение грубого рубца заставило его волосы зашевелиться.

— Вот это сюрприз! — мрачно пробормотал Микам. — А от остальных что вы узнали?

— Слуги из обоих домов говорят одно и то же: Марсин, лакей Теукроса, и горничная из дома Бариена Каллия давно уже любовники. Их сотоварищи решили, что они вместе сбежали.

Микам скептически поднял брови.

— На мой взгляд, уж слишком много совпадений. А что насчет жены Теукроса?

— Тут улов еще меньше, — ответил Серегил. — Госпожа Алтия глупая и безобидная девчонка, после года замужества все еще смотрит мужу в рот. Все, что ей известно о его делах, — это что они приносят доход, достаточный, чтобы у нее не было недостатка в драгоценностях, нарядах, породистых лошадях.

— Значит, мы снова там, откуда начали, — простонал Алек. — Марсин, сам Теукрос и девушка-служанка были нашими единственными ниточками, а теперь мы лишились их всех.

— Придется проверить склепы; если кто-то из этих людей был убит в городе, их могли обнаружить и отвезти туда мусорщики, — сказал Серегил. — Этим займемся мы с Алеком и Микамом, поскольку только мы знаем, как они выглядели. Кстати, о мертвых телах: что теперь будет с Бариеном?

Нисандер печально вздохнул:

— По закону он должен подвергнуться порке, затем быть четвертован, выставлен на Холме Предателей и потом выброшен на городскую свалку.

Микам покачал головой:

— Что за конец для человека, сделавшего для своей страны столько хорошего! Это ему я должен быть благодарен за Уотермид — он предложил царице передать его мне.

— По крайней мере он теперь мертв, — с дрожью сказал Серегил, прекрасно понимая, что ему грозила именно такая судьба, и к тому же живому. Но в настоящий момент предаваться печальным мыслям было некогда. — Прежде чем мы все займемся каждый своим делом, Нисандер, я хотел бы поговорить с тобой наедине.

Пройдя в библиотеку, расположенную напротив, Серегил тщательно закрыл за собой дверь, потом распахнул рубашку, чтобы показать Нисандеру шрам на груди. Круглый отпечаток, оставленный деревянным диском Мардуса, зловеще выделялся на его светлой коже.

— Заклинание обмена телами, по-видимому, ослабило чары, скрывавшие его,

— предположил Нисандер, — хотя мне и не известно, чтобы такое случалось раньше.

— Дело в другом, и ты прекрасно это знаешь, — сказал Серегил, подойдя к маленькому зеркалу на стене, чтобы получше рассмотреть шрам. Рисунок рубцов был более четким, чем когда-либо. — Может это быть делом рук Теро? — резко спросил он. — Тот сон, что мне привиделся…

— Нет, нет! — воскликнул Нисандер, протягивая руку и касаясь искореженной плоти. — Он наверняка заметил бы неладное, когда принимал ванну, и сказал бы мне. Это, должно быть, случилось, когда происходил обмен телами. Придется мне снова заняться этой отметиной.

Серегил схватил Нисандера за руку и сжал ее.

— Что это за метка? — спросил он, пристально вглядываясь в лицо старого волшебника. — Что она означает, ради чего ты так стараешься сделать ее невидимой?

Нисандер не стал освобождать руку.

— Ты вспомнил что-нибудь еще из того кошмара? Того, когда тебе приснилась безголовая лошадь?

— Нет. Только что я был в теле Теро и увидел глаз в своей груди. И еще

— что летал. Ради милости Иллиора, Нисандер, собираешься ты или нет рассказать мне, в чем тут дело?

Нисандер отвел глаза и промолчал.

Отпустив его руку, Серегил в гневе шагнул к двери.

— Так, значит, мне предстоит всю жизнь носить это клеймо, а ты ни словечка мне и не скажешь!

— Милый мой мальчик, моли лучше богов, чтобы никогда этого не узнать, — вздохнул маг.

— Такие молитвы не для меня, как тебе прекрасно известно, — бросил Серегил. На секунду злость сделала его безрассудным. — Если хочешь знать, мне известно больше, чем ты предполагаешь. Я рассказал бы тебе, если бы не…

Слова замерли у него на устах. Нисандер побледнел, его лицо исказила ярость. Он быстро пробормотал заклинание, и свет в комнате померк. По прошлому опыту Серегил знал, что это значит: волшебник запечатал помещение, так что теперь никакое вторжение в него было невозможно.

— Ты расскажешь мне все, — приказал Нисандер, — как этого требует твоя клятва наблюдателя. — Еле сдерживаемый гнев обрушился на Серегила, как удар.

— В ту ночь, когда мы с Алеком покинули Дом Орески, — прошептал Серегил пересохшим ртом, — я отправился в храм Иллиора.

— Один?

— Конечно.

— И что ты там делал?

По коже Серегила пробежали мурашки. Черные волны гнева, исходящие от Нисандера, были почти ощутимы. В комнате стало еще темнее, словно лампы совсем погасли. Взяв себя в руки, он сообщил Нисандеру:

— Я перерисовал это. — Серегил показал на шрам. — Еще до того, как ты сделал его невидимым в первый раз, я, глядя в зеркало, скопировал отметину так точно, как только сумел. В храме я показал рисунок Орфирии… Нисандер, что случилось?

Нисандер побледнел еще сильнее. Шатаясь, он подошел к креслу, сел и опустил голову на руки.

— Клянусь Светоносным… — простонал он. — Я должен был догадаться. Но после всех моих предостережений…

— Ты же ничего мне не рассказал! — бросил ему Серегил, все еще разъяренный, несмотря на страх. — Даже после того, как я чуть не умер, после того, как Микам рассказал о том побоище в деревне в топях, ты ничего не рассказал! Так что же мне оставалось делать?