Голливудские дети - Джеки Коллинз

– Пару недель назад.

– Тогда ты еще была с Чарли, так?

– Я никогда не была с Чарли по-настоящему.

– Но ты же спала с ним.

– Я спала со многими.

Он вперил в нее взгляд своих потрясающих голубых глаз.

– Так было или нет? – не отставал он.

– Что было? – переспросила она, хотя прекрасно понимала, что он имеет в виду.

– Ты спала с ним?

– Полагаю, это было как раз тогда, когда ты развлекался в постели с Барбарой Барр.

– Это было всего дважды, – уточнил он. – Случайная партнерша, не более.

Она скинула кожаную куртку. Осталась в белой футболке и потертых джинсах. Очень прилично. И не нарочито.

– Она была хороша? – спросила она небрежно, как будто это ее совершенно не волновало.

Он вынул из холодильника помидоры, лук и огурцы и положил все на разделочный столик.

– А Чарли? – парировал он, доставая остро отточенный нож.

Она не могла удержаться от смеха.

– Это что, сцена ревности? Он разрезал луковицу.

– А ты этого добиваешься?

– Нет, не добиваюсь. – Она взяла дольку помидора и запихнула ее в рот. – Тебе помочь?

– Нет. Справлюсь. Почему бы тебе нe зайти в мой кабинет, не взять сценарий и не пробежать его быстренько глазами.

«А почему бы мне не сцапать тебя? – так и подмывало ее сказать. – Или, еще лучше, тебе не сцапать меня». Она по уши втрескалась в этого парня, но по каким-то неведомым причина не могла заставить себя сделать первый шаг. Да, такое с ней впервые.

– Я и не подозревала, что ты умеешь готовить, – сказала она, только чтобы как-то поддержать разговор.

– Горячие гамбургеры и салат. Не Бог весть что, но есть можно.

Она направилась в его кабинет. И вовсе не потому, что горела желанием поработать, а потому, что рассчитывала узнать о Бобби как можно больше.

Все обрывки фотографий были собраны и сложены на столе. Она взяла в руки то, что осталось от снимка Бобби с Джерри. На этой фотографии Бобби был снят совсем маленьким – славный малыш с длинными белокурыми волосами и голубыми глазами. Она нашла в столе скотч и аккуратно склеила клочки снимка, а потом, повинуясь какому-то внезапному порыву, сунула его в сумку. Бобби никогда не узнает.

– Ужин готов, – позвал Бобби. – Мы поедим во дворике, если ты не против.

Они устроились за столиком рядом с маленьким плавательным бассейном.

– Ммм… вкусно, – солгала она, вгрызаясь в странного вкуса гамбургер, втайне мечтая о сочном стейке.

– Ты просмотрела сценарий? – спросил он, наливая ей белого вина.

– В этом нет необходимости. Я знаю его наизусть. Он удивился.

– Правда? Я и не подозревал.

– Я выучила его, когда готовилась к пробам.

– Должно быть, ты здорово огорчилась, когда Барбара обскакала тебя.

Она отхлебнула вина.

– Я была вне себя от отчаяния.

– Даже так?

– Я готова была рвать и метать.

– Это непростая роль. Как ты сама думаешь, ты справишься с ней?

– А почему бы и нет?

– Слава, известность многое изменят в твоей жизни, – задумчиво сказал он.

Она наклонила голову.

– Например?

– Во-первых, отношение людей к тебе. Ты приобретешь вес в обществе. Люди будут добиваться твоей благосклонности, и тебе придется всем уделять внимание. – А ты поступаешь так?

– Как?

– Даришь всем свою благосклонность?

– Пытаюсь.

Тогда я первая в очереди, хотелось сказать ей. Она насильно запихивала в себя еду. Мне нужна твоя благосклонность – во всех смыслах.

– Это дает мне ощущение собственной значительности, – продолжал он. – До этого я был для окружающих всего лишь сыном Джерри Раша. Поверь, это совершенно не льстило моему самолюбию.

– Ты мне рассказываешь, – вздохнула она. – В школе нас различали не по успеваемости, а по тому, чей отец знаменитее, и чья мать чаще появлялась на обложке «Пипл».

Он кивнул.

– Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Помню, когда я учился в старших классах, Джерри с треском провалил роль. Это была его первая неудача. Боже, что началось! Меня избил до полусмерти парень, чей отец был звездой бейсбола. Этот парень был королем школы, а я был тенью позора Джерри.

– Но ведь были и приятные моменты, правда? – мягко спросила она.

– Да, вечеринки. За исключением сборищ по случаю дней рождений, где собирался весь лос-анджелесский зверинец, который пасся у нас в доме. Это было так противно.

– Конечно. На мое шестнадцатилетие Джордан пригласил целый военный оркестр. А каждую пятницу мне было позволено собирать всех моих друзей на просмотр новой картины. Той, которая еще даже не шла в прокате. Представляешь?

– Слушай, не трави душу.

– А теперь ты счастлив? – спросила она. Он, сидя напротив, внимательно изучал ее. – В чем счастлив, Джорданна?

Она пожала плечами.

– Ну, не знаю. Я, например, чувствую себя гораздо счастливее в последние несколько недель, чем когда-либо.

И зачем она это ляпнула? Наверное, чтобы показать, что у нее не каменное сердце.

– Приятно слышать, – ответил он спокойно.

Их взгляды встретились, и ни один не отвел глаз. Как будто какая-то сила влекла их друг к другу. Она отложила нож и вилку, решив, что уже сыта по горло.

– Тебе не по вкусу моя стряпня? – поинтересовался он.

– Боюсь, я не в восторге, – пробормотала она. Он потянулся через стол и накрыл ее руку своей.

– Я не хочу никаких последствий, Джорданна.

– О чем это ты? – невинно спросила она, хотя прекрасно его поняла.

– Ты должна получить главную роль в моей картине. Мы будем видеться каждый день. Барбара была моей ошибкой. Давай останемся друзьями, ладно?

Меньше всего ей хотелось иметь его в качестве друга. Но, тем не менее, она кивнула в знак согласия, поскольку ничего другого ей не оставалось.

– Звучит заманчиво.

– Тогда, если Чарли, мой кумир, посетит нас, у него не будет повода для ревности, – пошутил он.

– При чем тут Чарли? – спросила она. – Почему ты все время вспоминаешь его? Ты хочешь узнать, каков он в постели?

– Нет.

– А я говорю, хочешь, – настаивала она.