Возвращение Пираньи - Александр Бушков

Он содрогнулся от тихой ненависти и бессильной злобы,адресовавшихся Франсуа. Лидер поганый. Гнида хренова. Тварь черномазая...

Мазур держал в руках длинные листы подробных компьютерныхраспечаток – покойнички протралили озеро на совесть, проделав всю необходимуюработу, так что оставалось, собственно, протянуть руку и взять. Координатнаясетка, глубины, привязка к сторонам света... и четкий контур самолета,вычерченный тонюсеньким пером электрографа. Сразу видно – носовая часть разбитаударом о воду, левое крыло отвалилось, валяется отдельно, а вот фюзеляжпрактически не пострадал, видимо, посадочная скорость была невелика, да изатонул он на глубине... если перевести фатомы[39], футы идюймы в метрическую систему, получим десять метров и двадцать сантиметров, амиллиметры нас не интересуют вовсе, впрочем, сантиметры тоже...

Врал, скотина! Есть самолет на дне!

Говоря откровенно, это предприятие попахивало авантюрой – ине слегка, а изрядно.

Он шел в воду без всякой страховки – Ольгу с Кацубой оставилна берегу, чтобы прикрывали подступы на случай визита кого-то непредвиденного.В противном случае получилась бы игра в волка, козу и капусту, которыхпредстоит с известными предосторожностями переправлять на тот берег в лодочке.Возьми в лодку Кацубу – Ольга на берегу может одна не справиться. Возьми влодку Ольгу – при всех ее достоинствах остается молодой женщиной, не обладающеймускулами Шварценеггера, и вряд ли вытянет со дна на тросе, если, не дай бог,что-то там пойдет наперекосяк...

Быть может, и не авантюра – просто-напросто нарушение всех ивсяческих предписаний, заранее обговоренных для данного случая. Но кто же могзнать, что не будет нанятых помощников, что путешествие обернется такой вотэпопеей? Предусматривалось, конечно, что в полном соответствии с известнойпословицей насчет бумаги и оврагов что-то пойдет не так, непредсказуемо, но всеравно, следовало бы взять в лодку Кацубу. И не позволять брать над собой верхэмоциям – он б о я л с я за Ольгу, Кацуба скорее е е страховал, оставшись наберегу. Наедине с самим собой можно признать, что допустил вопиющуюбезответственность: условия игры запрещали бояться за кого бы то ни было,проявлять ненужную симпатию к кому бы то ни было. Сорок шестой годочек. Можетсвести судорогой ногу, может прихватить сердце, да мало ли...

Ладно, замнем для ясности. Отцов-командиров здесь нет, онсам себе отец-командир... и где же тут безответственность, если человек твердорешил сделать все возможное и невозможное, чтобы выполнить все на неговозложенное? Никакой тут нет безответственности, одна здоровая уверенность всебе, что бы там ни зудел в уголке мозга вечный оппонент, здравый смысл...

Туго накачанный борт лодки коснулся буйка, и тот качнулся наспокойной воде, уже прогретой солнцем, конечно же, отнюдь не ледяной...«Хватит», – сказал себе Мазур, выбрасывая за борт якорь на тонком тросе,увесистый стальной брусок обтекаемой формы. Якорь булькнул и моментально утонулв полном согласии с законами природы, трос разматывался секунд десять, потомослаб, и Мазур быстренько зафиксировал остаток специальной защелкой: ребяткивсе предусмотрели, оснащены были на совесть...

Поправил на себе ремни – пояс с грузилами сразу же подогналпод свой вес, предшествующий хозяин акваланга был полегче на десятоккилограммов. Оглянулся на берег – там, конечно, никого уже не было, спутникизаняли позицию в лесу. Подрыгал ногами, проверяя крепление черных ластов, впоследний раз мысленно поежился – и, чтобы разом со всем покончить, спинойвперед вывалился за борт.

Мгновение – и лопнула неощутимая пленка, отделяющая воду отвоздуха, за стеклом маски что-то неуловимо и з м е н и л о сь, он был в д р у го м мире, и, как всегда, описать словесами это знакомое чувство было решительноневозможно. Да и некогда. Да и ни к чему.

Придерживая левой рукой чуть заметно колышущийся трос, Мазурпривычно пошел вниз, на глубину, невесомый, собранный. Ощущал, как вокругпонемногу становится холоднее, – а вот сумрак не особенно густой, солнцестоит в зените, вода, еще не насыщенная паводковым мусором, довольно чистая,прозрачная, пожалуй что, фонарь не придется включать до самого дна...

Вертлявая рыбья мелочь вилась вокруг, порой пощипывая голоетело осторожными касаниями, это было не особенно приятно, но Мазур не тратилвремя на то, чтобы разгонять мелюзгу: все равно приплывут новые, как комары. Аэто еще кто... что-то большое, типа судака... а не пойти бы тебе... ага, непонравилось, резко вильнув, отвалил в глубину... Есть! Знобящий холод понемногупросачивается под кожу, нужно побыстрее...

Навстречу ему брызнула стайка плоских, широких рыбешек. Отогнавих скупым взмахом ласта, Мазур, все еще держась за трос, встал на твердую землюрядом с покореженным, словно бы грубо скомканным хвостовым оперением. Поодальлежало крыло, больше всего напоминавшее формой гигантскую школьнуюлинейку, – длинное, прямоугольное. Было почти светло, он хорошо виделкрупные детали.

Небольшой моноплан типа «парасоль» – крыло крепилось надфюзеляжем. Судя по всему, он погружался почти вертикально, при соприкосновениис дном разбитому ударом о воду носу еще больше досталось, мотор сплющило,никаких следов винта... потом затонувший аэроплан довольно аккуратно лег набрюхо, две высокие стойки колес, конечно же, подломились к черту, вот она,левая, на дне, как лапка раздавленного таракана... лобовое стекло разлетелось,но один боковой иллюминатор уцелел... что за черт? Это неправильно!

Колыхаясь вверх-вниз, что твоя водоросль, Мазур снял с поясамощный фонарь, посветил. Старательно обшаривал конусом белого света фюзеляж,крыло, хвост...

Это было неправильно. Самолет, пролежавший на дне всего-тонесколько д н е й, выглядит совершенно иначе. Он, несмотря на любые поврежденияи разрушения, просто-напросто н е у с п е в а е т прийти в такое вотсостояние...

Вынув из ножен широкий кинжал, Мазур постучал по фюзеляжутам и сям, посветил, ковырнул борт.

Не было никаких сомнений: самолет был п р о р ж а в е в ш ий. Чтобы так д о з р е т ь, он должен был валяться на дне не неделю, не месяц –многие годы... никакой ошибки, все ясно при самом беглом осмотре...

Он отогнал все и всяческие мысли, не позволяя себерасслабляться и тратить время на бесплодное умствование – становится всехолоднее, пора пошевеливаться... Но ведь нет на дне д р у г о г о самолета!Вряд ли компьютерные распечатки служили для коварной дезинформации...

Примерившись, отвалил справа налево погнутую дверцу, оченьпохожую на автомобильную, – тягучий скрип, из проема брызнули рыбешки. Дополовины просунувшись внутрь, Мазур посветил вокруг – и, убедившись, что нерискует напороться на какой-нибудь острый обломок или запутаться в чем-то,пролез в салон.