Увечный бог. Том 2 - Стивен Эриксон

– Никакая чуждая магия не может принудить нас, – сказала она и показала рукой. – Приближается Смертный меч. Приветствуем ее. И сегодня узнаем свою судьбу.

– Дестриант! – крикнул кто-то из траншеи. – Кого мы выбираем? За кем следуем?

Танакалиан повернулся, но определить, кто кричал, не смог.

– Я Дестриант Волков, – ответила Сеток. – Я не из Серых шлемов и не ваша сестра. Я не из вашей стаи, так что не мне указывать вам, кто вожак.

– С кем мы воюем? Дестриант! С кем мы воюем?

Сеток бросила взгляд на Танакалиана и ответила:

– Порой даже волки знают, что правильно вовсе не воевать.

Танакалиану, похоже, были очень нужны такие слова в преддверии предстоящего. Потому что Сеток ощущала Смертного меча, а эта женщина… эта женщина принадлежит войне.

Внутри Сеток волки сгрудились ближе, даря ей несметное тепло. Эхо волчьего воя еще металось туда-сюда… волков самих поразила его сила. А меня – нет. Это мое логово, и мы его защитим.

В ушах еще звенело от праведного крика, и Кругава придержала скакуна. Перед ней на гребне переднего бруствера стояли ее братья и сестры – те, кого она знала и любила долгие годы. Она была еще далеко, чтобы понять выражение их лиц, чтобы решить: радует их ее появление или вызывает ярость. Но даже если второе – это ее не остановит. Она пришла бороться за свой народ, и как бы ни подтрунивал Танакалиан над ее верой в героизм – а только в героизм она верит безусловно, – Кругава знала, что ближайшие мгновения станут таким испытанием, какого не было ни в одном бою.

Если мне суждено стать героем и если я способна на это, пусть будет так.

Она остановила коня у самых траншей. Спешившись, Кругава зацепила поводья за луку седла, развернула коня в сторону долины и хлопнула по крупу, отправляя вперед. Поняли зрители этот жест? Наверняка поняли.

Сняв шлем, Смертный меч Кругава повернулась и посмотрела на своих заблудших братьев и сестер. Громким голосом она сказала:

– Я хочу поговорить с Кованым щитом Танакалианом.

Ей ответил старый воин, который ровным голосом произнес:

– Он ждет вас внутри. Проходите с миром, Кругава.

Они не выбрали нового Смертного меча… но и меня не называют старым титулом. Значит, все еще только предстоит решить. Да будет так.

По крутому склону скользнул канат с узлами. Она ухватилась за него и начала спускаться.

Наперсточек подошла ближе к Фейнт. Они остались на гребне и смотрели, как ряды летерийцев маршируют в низину. Далеко справа спускался Эвертинский легион с приданными частями. Столько маршировать ради этого. Только ради этого. Никогда не пойму солдат.

– Фейнт?

– Что случилось, Наперсточек? Хочешь сказать мне, что можешь использовать всю эту силу, чтобы протащить нас через врата домой? – Она вгляделась в бледное круглое лицо. – Похоже, нет.

– И что ты чувствуешь?

Фейнт пожала плечами.

– Вся кожа чешется, а я ведь не маг.

– Именно! Ты понятия не имеешь, каково это! Даже Амба Валун – комок нервов, хоть и не разговаривает больше со мной. Думаю, он не в себе…

– Да он никогда и не был в себе, – отрезала Фейнт. – Так чего ты от меня хочешь?

– Тот мальчик…

– Какой мальчик?

– Которого чуть не проглотила гигантская ящерица… а про кого еще я спрашиваю, как думаешь?

Фейнт расправила спину, поморщившись.

– Ладно. И что с ним? Он, конечно, миленький, но…

– Думаешь, колдовство, которое нас мучит, от ассейлов? Вот и нет.

– Что? – Фейнт уставилась на Наперсточка. – Это он?

– А нам плохо просто потому, что он не знает, что со всем этим делать.

– Он же малазанец, нет?

– Думаю, он вообще никто.

– И что это значит?

Однако ведьма широко распахнула глаза, уставившись непонятно на что.

– Может, идея обрести плоть? Кость? Есть у нее лицо – возможно ли такое? Могут люди создать спасителя – из глины и сухих палочек? Если им так жутко, во что бы то ни стало требуется голос – могут люди создать собственного бога, Фейнт? Скажи, когда-нибудь слышала о таком? Кто-нибудь вообще от этом думал?

Фейнт притянула Наперсточка к себе.

– Во имя Худа, о чем ты вообще? Что ты видишь в этом мальчике?

Наперсточек поморщилась.

– Я не знаю! – крикнула она, отшатываясь.

Фейнт повернулась и оглядела войска – так где он, этот странный мальчик? Но пыль, поднявшаяся стеной, скользила, как занавес, под ветром, несущимся по долине. Фейнт посмотрела налево от себя, на командную позицию принца, но видела там только верховых посыльных, сигнальщиков и штабных офицеров. Прищурившись, она разглядела атри-седу Араникт.

– Наперсточек, идем со мной.

И пошла.

Рядом внезапно появился призрак Сладкой Маеты.

– Послушай ведьму, милая.

Фейнт взглянула на призрачный силуэт, потом бросила взгляд через плечо – Наперсточек, как пьяная, шла за ней в дюжине шагов.

– Сладкая, – прошептала Фейнт, – как я могу ее слушать? Она городит чепуху!

– Я только говорю, что у нее интересные идеи. Может, она не так далека от истины – даже сомневаюсь, что у мальчика есть пупок. Ты проверяла? Может, он достаточно взрослый, чтобы в траве покувыркаться, поучиться немного у госпожи Фейнт – что думаешь? Можно, посмотрю? Просто чтобы убедиться, что пупок есть.

Фейнт тихонько зашипела.

– Нижние боги. Да я даже смотреть на мелкого не могу. И потом, если ты не заметила, скоро вся долина превратится в кровавую баню – а ты хочешь, чтобы я щекотала его проклятое пузо?

– Тогда забудь. Просто мысль мелькнула. Я уверена, что пупок есть. У всех же есть. Наперсточек просто паникует, вот и все. Когда форкрул ассейлы высвободят Акраст Корвалейн, когда пробудят свой смертельный голос – кто здесь будет сражаться? Вон, атри-седа и сама Наперсточек – и все. Что же удивляться, если она заговаривается?

– Замолчи, Сладкая. – Фейнт уже почти дошла до атри-седы, которая стояла на самом краю спуска в долину, затягиваясь самокруткой из растабака с такой силой, как будто высасывала кровь бессмертия и вечной юности. И Фейнт не удивилась бы, окажись это правдой.

– Атри-седа…

Араникт повернулась, и ее взгляд почти сразу перешел с Фейнт на Наперсточек.

– Приветствую, ведьма. Сделай милость, очерти круг вокруг нас… и попрошу всеми своими талантами помочь мне в предстоящей обороне. – Араникт крепко затянулась самокруткой. – А иначе мы падем еще быстрее.