Увечный бог. Том 2 - Стивен Эриксон

Наперсточек всхлипнула.

Лицо Араникт помрачнело.

– Крепись, дитя. Где твой приятель? Он нам здесь понадобится – он от природы не боится колдовских атак.

Облизнув сухие, пыльные губы, Фейнт откашлялась.

– Атри-седа, в ваших словах нет уверенности в исходе боя.

Араникт зажгла следующую самокрутку и смущенно махнула рукой. Пустив струю дыма, она сказала:

– Я бы посоветовала бежать, но ведь бежать некуда. – Она показала вниз дрожащей рукой. – Видите принца, на коне за последней шеренгой? Я люблю этого человека, а он скоро умрет. Послушай меня, Наперсточек. Защищай эту позицию всеми своими силами, потому что мои силы будут внизу, с ним. А как только Чистый найдет меня, он разорвет меня на части живьем.

Фейнт отступила на шаг, пораженная душераздирающей откровенностью стоящей перед ней женщины, открытой, обнаженной для всех. И все же… все же… если бы только найти такую любовь. Только найти такую любовь.

– Араникт, – сказала она мягко, и атри-седа обернулась. – Если можно, я останусь с вами.

Глаза Араникт расширились, но она снова отвернулась, словно не в силах видеть лицо Фейнт. Атри-седа посмотрела на север.

– Он еще не открыл свою силу. Но это вопрос времени.

– А может, ему и не потребуется, – сказала Фейнт, посмотрев вслед за Араникт на север. – Я не много понимаю в битвах, но не вижу, как мы можем победить в этой.

– Мы здесь не для того, чтобы победить, – ответила Араникт. – А только для того, чтобы умирать долго.

Наперсточек прошла мимо Фейнт, еле слышно что-то бормоча. А там, в трех шагах справа, стоял Амба Валун с каменным лицом, сжав покрытые шрамами кулаки.

Заговорил призрак Сладкой Маеты:

– Фейнт, я слышу эхо… чего-то.

– Это ничего, – пробормотала в ответ Фейнт. Всего лишь отзвук всего, что мы скоро потеряем. Как это звучит? Когда услышишь, поймешь.

Брис Беддикт скакал позади последней шеренги. Он хотел, чтобы его солдаты слышали за спиной стук копыт его коня, чтобы знали, что он здесь. Что стоит им замешкаться, он окажется рядом; когда им потребуется сила воли командира, он отыщет их. Двигаясь вдоль строя, он изучал шеренги. Роты стояли ровными прямоугольниками, с четкими широкими промежутками между ними. Солдаты сохраняли строгий порядок. Атака предстоит нешуточная, но они не дрогнули.

В первых шеренгах прокричали горны – до первых вражеских укреплений оставалось всего пятьдесят шагов. Этот безнадежный звук пронзил Бриса, и он чуть не заколебался. Жива ли она? Отдаем ли мы жизнь за уже проигранное дело? И мой последний жест останется напрасным? Ох, милый брат, сейчас мне пригодились бы твои слова одобрения.

А еще лучше – насмеши меня. Что может быть более кстати в миг, когда падаешь на колени, чем свободный милый смех? Тот, который поднимает тебя в воздух, над мрачным насилием земли и ее отвратительной жестокостью?

Он снова скакал вдоль шеренг – войска были по левую руку – и приближался к промежутку напротив центра, который держали изморцы; сейчас он увидит Эвертинский легион, приближающийся к порядкам колансийцев. Королева Абрастал, каким благородным союзником вы стали. Если бы только мой брат знал… если бы ваш муж был свидетелем… порой будущее дает такие обещания, которые не могут быть ничем, кроме грез, иллюзий, порожденных непомерными желаниями.

Идешь по жизни, и мечта все время манит, мечта ждет. И не знаешь, станет ли она явью. Не знаешь, и даже если вдруг случайно наткнешься на нее, она не окажется меньше, чем была, меньше, чем может быть, – если только сможешь удержать ее на расстоянии, на расстоянии вытянутой руки. Вечно сияющую. Не запятнанную всеми слишком реальными твоими ошибками.

Араникт. Как ты смогла дать мне такое? Как позволила принять, почувствовать в руках, такое теплое, такое настоящее?

Когда мечты в недостижимом будущем внезапно встанут вокруг тебя, как можно не увидеть истину? Все истины сразу. Вот они, все, и ты в самом центре. Так зачем же отстраняться?

Он скакал, ожидая рева, звона оружия, ожидая пробуждения силы форкрул ассейлов… Я должен ответить так, как умею. А в конце, я знаю, от меня ничего не останется.

До сих пор он не понимал, что же должен сделать, но теперь, когда силы потрескивали в воздухе, все стало ясно.

Араникт, любимая, теперь все лучшее, что есть во мне, у тебя. Молю, ради тебя, чтобы этого было достаточно.

Брис натянул поводья и развернул коня к массивному земляному форту, где поджидали изморские Серые шлемы. Что происходит за земляными стенами, он видеть не мог.

В центре лабиринта траншей и брустверов был расчищенный круг утоптанной земли с узкими канавками – для сбора крови раненых, которых принесут с поля боя. У носилок ждали лекари с лицами, намазанными пеплом, – чтобы пот не капал в открытую рану. Пилы и ножи лежали наготове на расстеленных шкурах рядом с кожаными ведрами горячей воды. В траншеях, которые Кругава успела рассмотреть, ее благословенные солдаты стояли не сводя с нее глаз, пока она шла к центру, где поджидали Кованый щит Танакалиан и, в дюжине шагов от него, молодая женщина, которую Кругава прежде не видела.

Что-то странное было у незнакомки с глазами, но Смертный меч не могла понять, что внушает ей беспокойство. Девушка, едва достигшая зрелости, была одета в рваные оленьи шкуры; длинные волосы слиплись от грязи, а губы кривились в чуть ироничной улыбке.

Кругава поднялась по гребенчатому пандусу и ступила на твердую землю. Сняла шлем и стащила с рук перчатки.

Заговорил Танакалиан:

– Мы надеемся, Кругава, что вы решили вернуться к своим. Что будете сегодня сражаться с нами. Что поведете нас в бой.

Она выпрямилась и положила руку на эфес меча.

– Да я готова вести Серых шлемов в бой, Кованый щит Танакалиан. Но не против летерийцев или болкандцев. Я хочу, чтобы наши солдаты покинули эти траншеи. – Она подняла взгляд, изучая тропы, ведущие на склон, и нахмурилась. – Разве не видите, что они устроили? Ассейлы не оставили Серым шлемам надежды.

Танакалиан вздохнул, глядя на Кругаву.

– Можно взглянуть и по-другому. Коротко говоря, брат Усерд нам не доверяет – и вы хотите стать доказательством, что изморцы коварны, как он и подозревал.

– Коварны? Это же смешно, Кованый щит. И не удивительно, что ассейлы вам не доверяют, учитывая ваше прошлое.

Кованый щит покраснел.

– Это было ваше предательство, а не мое – и разве мы все это уже не обсудили? Серые шлемы выслушали вас. Выслушали меня. И сделали выбор.

Кругава огляделась. Вокруг – жесткие, непреклонные лица.

– Сегодня, братья и сестры, наши союзники постараются свергнуть тиранию форкрул ассейлов. Но это не единственная причина войны – и на деле далеко не главная. Слушайте меня все! Давным-давно чуждый бог упал на эту землю. Он был разорван на куски, но умереть ему не дали, а заковали, как дикого зверя. Как приковывают волка. И этот скованный цепями бог не знал ничего, кроме нескончаемой боли и мучений. И боги кормились от него! И презренные смертные пили его кровь в молитве! А форкрул ассейлы держат его сердце в своих холодных злобных руках!