Город, который боролся - Стивен Майкл Стирлинг

— Спа… сибо, — сказал он. — Чанна? Джоат? — Пэтси тоже подошла, чтобы попасть в поле его зрения. — Что случилось?

— Он что-то бросил, — ответила Чанна. — Вспыхнул белый свет, а теперь мы ничего не видим.

— Это была световая граната, — объяснил Симеон. — Не волнуйтесь! Это не навсегда!

Чанна, всхлипнув, издала вздох облегчения и услышала, как Симеон эхом отозвался ей.

— А надолго это?

— Ну… на каком расстоянии вы были?

— От двух до шести метров, и смотрели прямо в направлении взрыва.

— Ох, — последовала пауза. — «Боюсь, около суток при должном лечении. И это минимум для того, кто находился на расстоянии шести метров. А по поводу остальных я очень беспокоюсь — Лечение может затянуться очень надолго.»

— Ох, здорово. Они могут вернуться через эту дверь…

— Нет, уже не вернутся. Я слышу, как они удаляются в направлении стыковочного модуля. Там идут бои. Знаете, это просто ответ небес на мои молитвы — чтобы три красивые женщины обнимали мою капсулу одновременно. Но не могли бы вы подсоединить меня? Пожалуйста! Это очень важно.

— Мы не сможем поднять тебя и поставить на место, это уж наверняка, — отозвалась Джоат.

Он внутренне помрачнел от того, как надтреснуто звучал ее голос, но в этот момент он ничем не мог помочь ей.

— В кабелях страшно много свободных зажимов, — сказала Чанна. — В каком они состоянии? — Она тактично замолчала.

Симеон вновь почувствовал, как все внутри него сжимается от страха.

— Нет-нет, все в порядке. — «Без сомнения, так оно и есть». — Они отключили защиту кабеля, а потом просто вытащили предохранители, — сказал он. «Лишили меня сил, моего зрения, моих чувств, отключили меня». — Вся проблема в том, что провода закодированы по цветам. А рецепторы можно повредить.

— Я разберусь с ними, — заявила Чанна, исчезая из его сильно ограниченного поля зрения.

«Как мягкотелые могут обходиться одной парой визуальных сенсоров?» — гадал он. Всего за несколько минут он едва не лишился самообладания.

Она вернулась с кабелями — целой охапкой, даже с оптическими кабелями ультраточного зрения. Зажимы для проводов казались прутиками толщиной с волос.

— Ой-ой-ой, — воскликнул Симеон.

— Что ты хочешь сказать этим «ой-ой-ой»? — поинтересовалась Чанна.

— Всем известно, что значит «ой-ой-ой», — сказал Симеон. — Это значит: «Я совсем сдурел». Твои руки…

— …слишком велики для этого, — закончила Чанна. — Проклятье.

— Я могу сделать это, — сказала Джоат.

— Но ты же не видишь, Джоат.

— И Чанна тоже. Я много раз работала в темноте. Приходилось. В том числе с поясом, наполненным микроинструментами из инженерной лаборатории.

— Тебе там его выдали? — спросил Симеон, моментально насторожившись.

— Нет.

— Ты мне ничего не говорила, — сказал он. — Ладно. Кто-то должен стоять на страже. Я услышу, если кто-то будет подходить сюда, и дам вам необходимые ориентиры. Пэтси?

— Конечно же, готова, — отозвалась Пэтси. Она уже нащупывала дорогу к дверному проему.

— Ты будешь держать распутанные кабели, Чанна.

— Я в любом случае хотела как можно дольше тянуть из тебя нервы, Симеон, — заметила она с претензией на черный юмор. Симеон почувствовал, как екнуло его сердце, когда она улыбнулась ему.

— Хорошо, нащупай верх капсулы, Мастер на все руки и эксперт в некоторых областях. — Ее крошечные ручки заскользили вверх по гладкой поверхности до закругленной вершины.

— Стоп, — распорядился он, чтобы не дать ее пальчикам спутать торчавшие оттуда проводки. — Ты будешь моими руками, дитя, а я твоими глазами, хорошо?

Она глубоко вздохнула.

— Хорошо, а что мне делать дальше?

— Смести пальцы правой руки на два дюйма[43]вперед и на дюйм влево. Нащупала там проводок?

— Ага.

— Скользи пальцами вниз по подводящему проводу. А теперь левой рукой…

Минуту спустя Симеон завопил вновь, на этот раз издав долгий пронзительный визг — так иногда орала Пэтси во время игры, когда поддерживала родную команду.

— Прости, мне очень жаль, Симеон, я не хотела сделать тебе больно, честно!

— А ты и не сделала. — В гостиной раздался звон фанфар, сменившийся Суэцким маршем, а затем вариациями для арфы с Ганимеда.

— Ты испортила аппарат его кислородного питания, — возмущенно воскликнула Чанна, пытаясь что-то нащупать впереди.

— Кавалерия наступает! Та-та-тата-та тара та-тарааа!

— Симеон!

— Значит, он ушел и бросил нас тут?

Арагиз т'Варак развалившись, то ли грезил, то ли дремал. И эти грезы были очень приятными. Он вернулся на родину и стал помещиком, как те, о которых говорилось в древних источниках, и почему-то там же оказался и Билазир т'Марид. Арагиз только что победил его на дуэли старым добрым способом — бой среди радиоактивных гейзеров был весьма впечатляющим. Как он ворвался в цитадель с примитивным атомным оружием, которое стреляло зарядами, слепленными вручную из черного порошка. Билазир рычал, умолял пощадить его потомков, но их вывели наружу и перерезали у него на глазах. Арагиз как раз начинал «смотреть» самую интересную часть о том, что будет после победы, когда его прервал офицер связи.

— Обнаружено неизвестное судно… За кольцом спутников. След корабля ведет сюда.

Капитанский мостик «Эры тьмы» пришел в состояние боевой готовности. До этого просто ждали: пока они не произведут расстыковку и вновь включат двигатели, чтобы направить корабль к месту сбора судов, делать было нечего. Все уже собрались, приготовились к отлету. А теперь…

— Еще один молокосос хочет, чтобы его общипали, — лениво протянул Арагиз.

Он чувствовал себя усталым. Возможно, из-за того мальчишки-скамвермина, как там его звали? А, Джук. Великолепный, очень активный птенчик, не то что тот мерзавец, который полез драться после первого же поцелуя на задворках в коридоре. Содрогнувшись от отвращения, он отбросил его в сторону. Ни на секунду Арагиз не задумался о том, что сам мог подхватить какую-то болезнь, но воспоминания были неприятными.

— Приготовиться к боевым действиям.

Раздался негромкий звон колокольчиков — в его благозвучии и гармонии явно ощущалась ирония, от которой стыла кровь.

— Представьте мне все данные и передайте командованию флотилии и на станцию.

Офицер службы наблюдения обратился к показаниям компьютера.

— Очень большая масса, достопочтенный господин. От семидесяти до восьмидесяти килотонн.