Безутешный счастливчик - Венедикт Васильевич Ерофеев

Линь Тяй.

А глас ли это народа? А фолькс ли это штимме?

Прежде у меня были в ходу глаголы перебрать, поддать, а теперь – перекусить, подкрепиться, etc.

Губы синенькие, как апрельское небо. И нос – красный, как Моссовет.

1985

Как увижу черноокую,

Промтовары разложу.

Она невзрачна, но целесообразна.

Роман сказал: Глазастая.

Демьян сказал: Сисястая.

Лука сказал: Сойдет.

А этот дождик в разгар сенокоса был, конечно, спровоцирован израильской агентурой.

И сидят напротив меня три дамы: одна вся такая из себя пасторальная, другая – лунная (именно лунная, в отличие от солнечного супруга), третья – патетическая.

Вы – вы, а не богатыри,

А мы – богатыри, не вы.

Вы всадники без головы,

Вы Щепкины. А я – Куперник.

Или, обращаясь к Мельникову:

Ты – Соловьев, а я – Седой,

Ты – Иванов, а я – Крамской.

Ты – сер, а я, приятель, сед.

Ты – Мельников. А я – Печерский.

А я между тем начал спуск, вошел в плотные слои атмосферы и прекратил свое существование.

О том, как делать массаж утопленникам. «Тому, кто заплывает слишком далеко, грозит переохлаждение».

В пивзале Мосс‹ельмаша›: «пивка для рывка».

Подумай о чем-нибудь другом: о прозябании злаков, о водоснабжении Камеруна…

Под шорох твоих кудрей.

Не инакомыслие, а «супротисловие».

Они вот как шутят:

«Задирая ей подол,

Не забудь про валидол».

Самое мое любимое из всех немецких слов – все-таки «vorbei», мимо.

И всего несколько мыслей, но таких приземистых.

И какая-нибудь газета утверждает, что в «Правде» нет ни белков, ни жиров, ни углеводов.

А если и конфликты, то они какие-то ирано-иракские.

Душою надо полнеть, девки, а не телесами. Поэт Алексей Кольцов, от чего-то там отказываясь, говорит: «От этого душа не пополнеет».

Я, как стакан, хрупок и тонкостенен. Я многогранен, как стакан.

А эти поганые мизантропы вот как глядят на осень: а ебал я эту осень, и в туман и в слякоть, и в золото и в багрец.

Пенная Цветаева и степенная Ахматова.

Стрельбище в Мытищах имени Жоржа Дантеса. Краковское высшее артиллерийское училище имени Лжедмитрия I.

Об этом стиле можно жандармским языком так: «Отсутствие особых примет».

Из юмористического словаря Эссара (США): Оптимизм, оптимисты и пессимисты одинаково нужны обществу: оптимисты изобретают самолет, а пессимисты – поражают.

! Слово «интеллигенция» введено и пущено в обиход беллетристом П. Боборыкиным в 70-х гг.

Слово «альтруизм» изобретено Огюстом Контом.

Игра в желябчики, в каракозочки.

Глядя на меня, у меня волосы встают дыбом.

В столице шутют: 99 % мужиков любят толстых баб, и только 1 % очень толстых.

У меня хоть и серые глаза, но душа, душа у меня черноокая.

Блатные о Гамлете: «Тоже он все на придурка косил, на жизнь! Быть или не быть! Надо было сразу мочить короля, а то ходил, ходил, вот и догулялся! Не сумел толком за папаню постоять».

Мне каждый день хочется с кем-нибудь да выпить. Позавчера с Мендельсоном Бертольди. Вчера – с Анкой-пулеметчицей, сегодня – со Склифосовским.

Мне каждый Божий день хочется занюхать чем-нибудь новым: позавчера грейпфрутом, вчера – портьерою, сегодня – и т. д.

Гайдук, гайдамак, бусурман, янычар, самурай, Мамай губастый, супостат.

Вагрич Бахчанян. (Инженер человеческих душ.)

Мертвые душечки.

Драма, приятная во всех отношениях.

Манька Величия (термин Юза Алешковского).

И вещий Олег, не боясь ничего,

Отбросил копыта коня своего.

«Уф, тяжело, дай дух переведу». Переводчик духа.

1986

Жить не торопится и выпить не спешит.

Знаменитая, Блядовитая. Но никогда не сердитая, не ядовитая и т. д.

Ну так что ж. Я до сих пор, например, путаю Палангу с Пицундой.

Как прежде хорошо назывались всякие повстанцы: не патриоты, не бандиты, не душманы, не… и т. д. А просто: инсургенты.

Если я и стрелял, то только глазами стрелял, если кто острое-доброе скажет.

Если и вешал, то буйну свою головушку на грудь. И топил если, то горе свое в вине топил. И правду-матку резал, а больше никого не резал. А если иногда и насиловал – то разве что «факты в угоду предвзятой идеи». И т. д.

Откуда у них взялась вдруг такая терминология: «Несмотря на свою вопиющую несовместимость с общечеловеческой моралью…»

Вот это хорошо: «предощущение беды».

1987

Шумел камыш, и гнулись шведы.

Когда я трогаю этот цветок своей прекрасной рукой.

1989–1990

Меня преследует рок изобилия.

Меня удивляют пустоты в твоей головы.

Разное

…ну да какая мне теперь разница?…я все это путаю и разницы никакой не вижу…

1964

По Корану, свидетельство одного мужчины приравнивается к свидетельству 2-х женщин.

1965

Орфея и Фауста роднит то, что оба они заклинатели царства теней.

Фон Папен посвящается в «рыцари плаща и шпаги».

В 10-х годах этого века сочинения Зигмунда Фрейда были внесены в «Индекс запрещенных книг» (см. Фрейд: «Религия – иллюзия без будущего»).

Мы можем с точностью сказать, кто изобрел фортепиано, но лиру – изобрела Полигимния, муза лирической поэзии и красноречия.

Самая глупая из всех 9-ти муз – Терпсихора.

Т‹омас› М‹анн›. Композиторские болезни:

мигрень

желудочный катар

бронхиальный катар

горловой катар

‹Нрзб.› в 20-х гг. в Германии был популярен Шпенглер. В Берлине торгуют духами «Закат Европы».

Там же, в 20-х гг. начал выходить журнал «Дружба», посвященный теории и практике гомосексуализма.

Известный Чириков, эмигрировав в Берлин, издал там книгу о Горьком с заголовком «Смердяков русской революции».

Говорят, что у входа в театр Советской армии вместо швейцара стоит ворошиловский конь – если у него спрашивают бинокль, он отвечает: «А по морде не хочешь?»

Политическая партия Павла Горгулова, парижского эмигранта, и ее программа: быть добрым, любить природу, вырезать коммунистов и евреев.

Уже Чехов говорил об оскучнении и измельчании искусства на фоне технического роста и науч‹ного›: «И не видит этого только Стасов, которому природа дала редкую способность пьянеть даже от помоев».

В Европе 30-х гг. городские рекламы: «Будьте веселыми! Не читайте русских романов!»

1940 г. В оккупированном Париже в новой газете «Ля Франс о травай» писалось: «В каждом из нас есть крупица еврейского духа, поэтому нам необходимо учинить внутренний душевный