Ленин - Дмитрий Антонович Волкогонов

текущих задач трудно. Он хотел иметь в составе Центрального Комитета несколько человек, которые могли бы на регулярной основе решать все вопросы текущего момента. На VIII съезде партии Г.Е. Зиновьев, делавший доклад по организационному вопросу, заявил, что увеличение состава ЦК грозит превратить его в «маленький митинг». Нужно в коммунистическом ареопаге иметь Политбюро, оргбюро и секретариат. Никто не мог и предположить, что Политбюро, созданное на VIII съезде в марте 1919 года, совсем скоро обретет огромную силу, а со временем в Советском государстве превратится в единственный и абсолютный орган власти, сокрытый от глаз людей покровом зловещей таинственности и всесилия.

А тогда, 25 марта 1919 года, в первый состав постоянно действующего органа, избранного пленумом ЦК, вошли: В.И. Ленин, Л.Б. Каменев, Н.Н. Крестинский, И.В. Сталин, Л.Д. Троцкий; кандидатами – Н.И. Бухарин, Г.Е. Зиновьев, М.И. Калинин. Все эти люди, за исключением Николая Николаевича Крестинского, который смог «удержаться» в составе Политбюро лишь до 1921 года, и Михаила Ивановича Калинина – откровенно декоративной фигуры, в первые годы советской власти, составляя ближайшее окружение Ленина, были основными помощниками главного «архитектора» системы.

Что касается Н.Н. Крестинского, то он, побывав и в «левых коммунистах», и в «троцкистах», занимая ряд заметных постов в ЦК, Совнаркоме, ВЦИК, окончил в конце концов свою жизнь на сталинской гильотине. В толстом томе особого фонда Центрального архива Министерства государственной безопасности СССР заключены документы «Судебного производства по делу Бухарина, Рыкова, Ягоды, Крестинского…». Там есть и небольшая справочка, всего в полстраницы:

«Приговор о расстреле Крестинского Николая Николаевича приведен в исполнение в Москве 15 марта 1938 года. Акт о приведении приговора в исполнение хранится в Особом архиве 1‐го спецотдела НКВД СССР, том № 3, лист № 97.

Начальник 12‐го отделения 1‐го спецотдела НКВД СССР.

Лейтенант госбезопасности Шевелев»[1].

Судьба М.И. Калинина оказалась более удачной. По предложению Ленина 30 марта 1919 года он был избран Председателем ВЦИК. С тех пор, до самой своей почетной кончины в 1946 году в собственной постели, а не в подвале «карательных органов», Калинин играл роль бутафорского «главы» Советского государства. Как позже, так и в годы жизни Ленина, находясь почти под башмаком вождей, Калинин не оказывал какого‐либо реального влияния на судьбы страны.

Уже первое заседание созданного Политбюро, состоявшееся 16 апреля 1919 года, на котором присутствовало лишь четыре человека: Ленин, Каменев, Крестинский и Калинин, показало, что это будет не столько партийный, сколько государственный орган. Рассматривались вопросы экономического положения рабочих, о возможности преподавания Закона Божия во внеурочное время, о пополнении коллегии Наркомзема, о поездке Калинина на агитпоезде «Октябрьская революция», о предании суду антисоветских групп и т. д.

Нас интересует не только отношение этих людей к большевистскому лидеру, их взаимоотношения, но и оценка Лениным своего ближайшего окружения. Она содержится в многочисленных записках Председателя Совнаркома, телеграммах, выступлениях. Но, пожалуй, в концентрированном виде в его знаменитом «Письме к съезду», продиктованном им в несколько приемов в декабре 1922‐го и январе 1923 года. В своих диктовках 24 и 25 декабря Ленин характеризует политические, моральные и интеллектуальные качества Троцкого, Сталина, Зиновьева, Каменева, а также Бухарина и Пятакова. В добавление к письму от 24 декабря, 4 января 1923 года, Ленин диктует впечатляющий фрагмент, посвященный почти целиком Сталину[2]. Эти записи не только обогащают наше представление о том, каковой видел Ленин ситуацию в стране и партии в начале двадцатых годов, но и позволяют оценить личностное восприятие вождем большевиков своего ближайшего окружения.

Всем «выдающимся» и вообще «основным вождям» мы уделим в этой главе достаточно внимания. Несколько удивляет причисление Лениным к основной обойме большевистских вождей Г.Л. Пятакова, которого он называет человеком «несомненно выдающейся воли и выдающихся способностей»[3]. Действительно, Пятаков занимал ряд постов, которые можно назвать министерскими, но он никогда не оказывал заметного влияния в партии, что касается ее стратегических задач. Участь его также печальна. После исключения из партии, арестов, высылок он был, наконец, привлечен к нашумевшему сталинскому процессу 1937 года. Несмотря на «выдающуюся волю», Пятаков после долгих пыток написал на тридцати пяти страницах письмо наркому внутренних дел Н.И. Ежову, в котором проявил свои невероятные фантастические способности. То, что говорится в письме, можно объяснить лишь больным от побоев и издевательств воображением. Там приводится, например, прямая речь Троцкого вроде: «Поймите, без целой цепи террористических актов, которые надо провести как можно скорее, нельзя свалить сталинское правительство. Ведь речь идет о государственном перевороте… В этой борьбе должно применять все, самые острые методы подготовки государственного переворота и, в первую очередь, террор, диверсии и вредительство…»[4]

Думаю, бредни о тайной встрече Пятакова и Троцкого в декабре 1935 года в Осло были сочинены ленинско‐сталинскими чекистами, а измученный пытками Пятаков (как и его подельцы) писал и говорил, что хотели палачи. Хотя Ленин и причисляет этого человека к лику перспективных, молодых вождей, думаю, что едва ли он был таковым. Во всяком случае, в биографии поступков и свершений Пятакова нет ничего, что поставило бы его рядом, допустим, с Бухариным или другими признанными лидерами партии. Здесь сказывается просто личная симпатия вождя к человеку, интуитивное ощущение его незаурядности.

В своем рассмотрении ленинского окружения мы ограничимся рамками Политбюро, хотя Ленин часто встречался, общался, обсуждал различные вопросы с Ф.Э. Дзержинским, Г.К. Орджоникидзе, Н.И. Подвойским, М.С. Урицким, В. Володарским, Е.Д. Стасовой, А.В. Луначарским, А.М. Коллонтай, Э.А. Рахьей, М.В. Фрунзе, Н.В. Крыленко, Д.И. Курским, А.Д. Цюрупой, В.Д. Бонч‐Бруевичем и другими революционерами. Они составляли как бы второй слой непосредственного окружения. Все эти люди интересны прежде всего как исполнители воли вождя, ее интерпретаторы и представители. Именно окружение Ленина явилось тем человеческим звеном, которое обеспечило реализацию курса вождя на вооруженное восстание, «военный коммунизм» и красный террор, использование всех мыслимых ресурсов ведения гражданской войны, переход к нэпу, инициирование мировой революции… Окружение Ленина – и ближайшее, политбюровское, и люди «второго слоя», – сохраняя свою индивидуальность и особенности, было носителем ленинской воли, озарений и горьких заблуждений, проводником большевистского курса.

Окружение не было монолитным, многие враждовали друг с другом. Особенно непримиримой была борьба между Троцким и Сталиным, имевшая далекоидущие трагические последствия для страны и партии. Бухарин старался ладить со всеми, но порой ценой беспринципных уступок. Троцкий (правда, уже в 1928 году) называл Бухарина «Колечкой Балаболкиным»[5]. Зиновьев, с трудом поддерживая внешне лояльные отношения, считал Троцкого, не без оснований, фразером, человеком, который в теории лишь повторяет «зады» Парвуса. В 1925 году Зиновьев в своей книге «Ленинизм» без обиняков заявил, что Троцкий «не знал (и не знает) пути к победе ни русской, ни международной