📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгФэнтезиХозяйка Империи - Раймонд Фейст

Хозяйка Империи - Раймонд Фейст

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 111 112 113 114 115 116 117 118 119 ... 240
Перейти на страницу:

К ним, несомненно, относилось и искусство убивать. Выполненная им расшифровка анналов тонга привела его на грань болезни: ему становилось тошно от бесстрастного перечисления убийств и жестокостей, творимых поколение за поколением. Мара поступила правильно, использовав его как собственный, не знающий жалости инструмент для разрушения Братства Камои. Но, признавая за ней право на беспощадность, Аракаси не мог простить себе то, что именно он послужил таким инструментом. И хотя, по цуранским понятиям, все содеянное им лишь приумножало честь Акомы, общение с Кевином-варваром внесло изрядную путаницу в мысли Мастера тайного знания. Да и то, что Мара простила самому Аракаси его простую человеческую слабость — тогда, в обжигающем зное сада кекали, — заставило его поглядеть на мир иными глазами. С той поры бастионы его отчужденности мало-помалу рушились, и вот сейчас, свободный наконец от самообмана, он словно прозрел.

Всю жизнь он тренировал себя именно затем, чтобы служить орудием против себе подобных. Кевин был прав. Чо-джайны были правы. Мара и Хокану правы в своем стремлении изменить окружающий мир, отринуть закоснелые старые порядки. Да, во всей долгой истории Империи считалось непреложной истиной: слуга всегда и во всем заодно с хозяином. Но только теперь Мастеру стала ясна ущербность такого мнения: ведь он видел неприкрытую враждебность в потускневших глазах Камлио, и ему открылось, что он виновен.

«Я не тот, каким был раньше», — сказал он госпоже после убийства Обехана. Но тогда это был всего лишь крик души, не более.

Аракаси вздохнул, пораженный невеселой мыслью. Как странно, что прежде, изображая садовника, он ни разу не улучил минуты, чтобы полюбоваться плодами рук своих. Теперь он видел ровные ряды недавно распустившихся цветов и чувствовал, что смотрит на них совсем по-новому. Ощутив непривычное стеснение в груди, Мастер подумал, что, может быть, жалкому садовнику легче обрести благодатное равновесие на Колесе Жизни; наверняка это ни с чем не сравнимая отрада — существовать в постоянной гармонии со Вселенной.

Он потер руки и вернулся к работе. Все вокруг дышало покоем, но нельзя было расслабляться ни на минуту.

День близился к концу. Лучи предзакатного солнца падали на землю через входную арку сада. На улице показался пожилой бродячий торговец, толкающий перед собой тележку. Сорванным голосом он монотонно нахваливал свой товар — пучки ароматической коры тенци, надеясь привлечь внимание женщин, возвращающихся из храмов к себе домой, в прибрежный квартал, населенный свободными работниками. Эти бедняки, стоящие лишь на одну ступеньку выше рабов, имели обыкновение зажигать тенци в своих тесных жилищах, чтобы хоть немного заглушить смрад от рыбных промыслов, расположенных по соседству.

Со стороны площади Двадцати Богов доносилось благоухание фимиама: жрецы распахнули массивные двери для богомольцев рангом повыше, собирающихся присутствовать на вечерних богослужениях, когда спадет жара на улицах, а торговцы успеют разойтись по домам. Мимо проплыли первые лакированные паланкины аристократов; навстречу им тянулись громоздкие фургоны собирателей слухов, закончивших свои дневные труды и направляющихся на ночлег в сельскую местность.

Так уж повелось, что за час до заката на улицах смешивались люди всех сословий и состояний. Сняв форменные головные повязки и значки гильдий, курьеры, насвистывая, расходились по домам: каждого из них ждали жена и ужин. Аракаси сходил за тачкой и начал собирать свой нехитрый инвентарь: мотыгу, лопату и грабли. Он не терял из виду сводчатый портик библиотеки, от души надеясь, что в уличной суете появление его агента не привлечет ничьего внимания. Мастеровые устали за день и думали, главным образом, о том, как бы поскорее добраться до стола и поесть, а занавески господских паланкинов были задернуты, чтобы простолюдины не пялились на вельможных пассажиров.

Как только юноша покажется на виду, Аракаси покинет сад, толкая тачку перед собой, а писарь пройдет мимо — достаточно близко, чтобы подложить свой отчет в тачку между инструментами. На это понадобятся какие-то доли секунды.

Аракаси услышал подозрительный звук, восприняв его сначала просто как некое содрогание воздуха, почти неразличимое из-за грохота повозки торговца по мощенной гравием улице. Инстинкт заставил его пригнуться и спрятаться за тачкой; когда же повозка прогромыхала мимо, он понял, что это: леденящий душу гул, который предшествует появлению Всемогущего.

Холодный пот выступил у Аракаси на спине. Неужели маг пришел за ним? Неужели разгадан план властительницы Мары? Лишь многолетняя тренировка помогла Мастеру сохранить фальшивую личину: загорелый садовник невозмутимо собирал свои инструменты в конце рабочего дня. Но, однако, сердце у него бешено колотилось, а руки дрожали, как у паралитика. Что такое страх, Мастер знал не понаслышке, но ни разу прежде он не охватывал Аракаси столь неодолимо. Подобному страху он не поддавался никогда… пока Камлио не пробила брешь во внутренней броне, которой он ограждал собственное сердце.

Мгновением позже перед ним возникла пара черноризцев. Зловещее гудение прекратилось, и наступила тишина, не нарушаемая даже жужжанием деловитых пчел. Уличный шум, казалось, куда-то отступил, словно мир начинался и кончался у мраморных колонн, обрамляющих садовые ворота. Отнюдь не притворными были страх и благоговение Аракаси, когда он распростерся на земле позади тачки, уткнувшись лицом в пыльные желобки, прочерченные его граблями вдоль дорожки.

Обратив на Аракаси не больше внимания, чем на какую-нибудь неодушевленную статую. Всемогущие прошли по дорожке к воротам и остановились в тени арки. Их глаза были прикованы к парадной лестнице библиотечного портика. Они стояли спиной к Аракаси, который невольно отметил, что ноги магов обуты в бархатные туфли, гораздо лучше приспособленные для хождения по мягким коврам дворцовых апартаментов, чем для улицы.

Ничтожный садовник, замерший за тачкой в раболепной позе, был, на взгляд чародеев, столь незначительной деталью пейзажа, что не имело смысла принимать в расчет его присутствие.

Одна голова в темном капюшоне склонилась к другой:

— Он должен пройти здесь с минуты на минуту. Как показало гадание, он перейдет улицу и двинется в этом направлении.

Второй маг ответил едва заметным кивком.

У Аракаси чуть-чуть отлегло от сердца, когда он понял, что Черные Ризы пришли не за ним. Все еще не совладав с дрожью в коленях, он, однако, рискнул выглянуть из-за тачки. Поверх зубьев граблей, через просвет между загадочными черными силуэтами магов, стоящих под аркой, он увидел своего посланца, который наконец вышел из библиотеки с туго набитой сумой, повешенной на ремне через плечо.

— Вот!.. — Первый маг указал пальцем на юношу, неторопливо спускающегося по ступеням. — Вот он!

Второй снова кивнул и необычно низким голосом пророкотал:

— Твоя догадка верна. У него в сумке свитки.

— А их содержание? — спросил первый.

Его спутник закрыл глаза, прижал ко лбу ладонь левой руки, а правой проделал ряд жестов, начертав в воздухе какое-то заклинание или символ. Возможно, то был некий непостижимый ритуал, придающий заклинателю силу. Мастер почувствовал, как его окатила невидимая волна волшебства: словно тысячи тончайших иголочек вонзались в кожу.

1 ... 111 112 113 114 115 116 117 118 119 ... 240
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?