Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа - Наталья Литтера

А потом вычеркнул из своей жизни и поставил запрет на контакт.

* * *

Во Владимире Иван сделал о себе еще одно открытие – в пару к тому, что, как оказалось, ему нравится возиться с детьми. Так вот, еще выяснилось, что Тобольцев может быть невероятно жестким и пробивным, когда дело не касается его лично.

Просто кто-то заронил идею о выставке. И просто у ребятни загорелись глаза. А потом – просто посоветоваться с ведущим кружка, пару вечеров потратить на сбор информации в сети. И найти со всех точек зрения подходящую площадку. Ну а дальше – дальше дело техники. И наглости. Наглость вообще города берет, если верить Дуне. Иван на чистый московский понт взял владельца торгового центра, где находился приглянувшийся Тобольцеву выставочный зал. Не постеснялся назвать пару громких фамилий в качестве своих клиентов, не забыл небрежно щегольнуть Африкой и «Формулой-Русь», самоуверенно продемонстрировал инстаграм студии. И визитки, заказанные Мариной, оказались кстати. И, кстати, у хозяина ТЦ оказалась дочка-подросток, которая «что-то там снимает, я ей навороченный фотоаппарат подарил на окончание учебного года». Ванин вопрос: «А почему ваша дочка еще не в нашей студии?» – окончательно расставил все точки над «i».

* * *

Она все-таки снова открыла дверь студии. Дрожащими руками. Когда стало совсем невмоготу, когда осознание и понимание совершенного им для нее раздавило окончательно.

Когда хотелось кричать от безысходности и невозможности изменить ситуацию.

Тогда Дуня просто выключила компьютер, закрыла кабинет и поехала. В студии никого не было, Миша за стойкой не приветствовала, только негромко играла мелодия регги, заполняя собой пространство. А потом послышался женский голос – он подпевал танцевальному мотиву.

Дверь за Дуней захлопнулась, издав характерный звук.

– Ну, в этот раз с креветками есть? – послышалось из глубины помещения.

– Извините, – Дуняша постаралась сказать громко, чтобы быть услышанной.

Музыку отключили, и в поле зрения появилась пышная Марина. Она внимательно и довольно долго смотрела на посетительницу, прежде чем спросить:

– Здравствуйте. Чем могу помочь?

– Я хотела узнать, не вернулся ли Иван Тобольцев?

Она знала ответ, чувствовала, что его здесь нет, но почему-то важным оказалось спросить и услышать.

– Нет. Пока нет. А вы уже заходили к нам, верно?

– Да, заходила, – улыбка получилась слабой, но изображать довольную жизнью клиентку не было сил. – Извините за беспокойство. Я, наверное, не вовремя, у вас обед.

– Мы без обеда работаем. Если вы передумали и хотите заказать портрет у Фила – в течение десяти минут все будет готово для съемки.

– Нет-нет, спасибо. Я подожду Ивана, – ей бы хотелось, чтобы слова звучали уверенно.

Ведь когда лжешь, надо, чтобы тебе поверили, правда? Дуня говорила и знала, что уже не вернется. Ее здесь не ждут. Здесь ждут клиентов. А она… она не хотела быть клиентом.

– Вы приходите во второй раз. Наверное, и в самом деле хотите фото от Тобольцева. У вас хороший вкус, – улыбнулась Марина. – Оставьте все-таки координаты. Как только Ваня вернется – мы запишем вас на съемку в числе первых.

«И он либо отменит эту запись, либо, как профессионал, отщелкает кадры с бесстрастным лицом», – подумала Дуняша, а вслух сказала:

– К сожалению, я скоро уезжаю в командировку, и моя запись может оказаться неактуальной. Вот возвращусь, тогда и… извините еще раз за беспокойство. До свиданья.

Даже оказавшись в коридоре, она чувствовала спиной прожигающий насквозь взгляд Марины.

Идти было некуда, возвращаться в офис не хотелось. Оставив Коко на парковке, Дуня бесцельно бродила по улицам города, убивая время, поддевала мысками туфель не убранную с тротуаров листву, забирала настоятельно всовываемые в руки рекламные листовки, читала вывески, пока наконец не остановилась перед салоном, предлагающим роспись по телу хной.

* * *

Выставочное помещение оказалось не слишком большим, но с хорошим освещением. Да и работ у них не так уж и много. Должно все очень грамотно расположиться.

Известие о том, что по результатам обучения будет организована самая настоящая фотовыставка, вызвало нешуточное волнение в студии. И работа закипела с удвоенной силой. И суетой. Ну а как без суеты, когда дело касается детей?

Только во второй визит в выставочный зал, за три дня до планируемого дня открытия экспозиции, Тобольцев заметил стоящий в углу цифровой рояль. И словно магнитом потянуло его туда.

Иван поднял крышку инструмента и тронул пару клавиш. Японская марка славится качеством звука. Тобольцев пододвинул ногой табурет. Спустя минуту в зале зазвучали первые аккорды «Осенней песни» Чайковского. Конечно, до Дебарга как до луны, но, пока Иван касался пальцами клавиш, музыка жила внутри. И в эти минуты почему-то становилось легче. Жаль только, что не разучил все произведение. Потому что финальная «фа-диез» выученной части звучала как-то совсем тоскливо.

Ваня легко тронул крышку, словно не решаясь закрыть. И вдруг в голове всплыли слова стихотворения, которое очень часто читала тетя Лара Демина. Которая, как он теперь знал, очень часто хотела плакать. Но вместо этого учила стихи. И одно из них было как раз про инструмент, за которым сидел сейчас Иван. И про звуки.

Кончалась музыка и корчилась,

В конце едва уже звеня.

И вскоре там, где она кончилась,

Лежала черная земля.

Что там дальше, он не помнил. Да и не важно. Ваня решительно взялся за крышку. И вдруг вспомнил окончание стихотворения.

И я, в отчаянье поверженный,

С тоской и ужасом следил

За тем, как музыкант помешанный

Опять к роялю подходил.

Музыкант, без сомнения, слегка помешан. Но он скоро начнет выздоравливать.

Выставка через три дня. И дальше во Владимире задерживаться смысла нет – Иван это понял именно сейчас и четко. Все, что ему мог дать этот старинный и прекрасный в своей провинциальности город, – он уже дал. Пора и честь знать. Пора работать и выздоравливать окончательно.

Легко стукнула крышка, пряча ряд черно-белых клавиш. А Тобольцев достал из кармана телефон. Да, пора завершать свое затворничество.

– Привет.

– Господи, Тобольцев… – раздалось в трубке тихо и после ощутимой паузы: – Раньше меня до слез доводил только мой бывший муж, не к ночи будь помянут!

– Что случилось, Мариш? – он мгновенно встревожился.

– Соскучилась я по тебе, зараза!

– Ну, тогда жди заразу через пять дней, – Ваня невольно улыбнулся. – И запись можно возобновлять.

– Ну наконец-то! – теперь рассмеялась и Рох. – А то твои поклонницы все пороги нам оббили. Когда да когда Иван Иваныч приедет собственной персоной. Только к нему хотим.

– Ну