📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгТриллерыПроклятый город. Однажды случится ужасное... - Лоран Ботти

Проклятый город. Однажды случится ужасное... - Лоран Ботти

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 112 113 114 115 116 117 118 119 120 ... 142
Перейти на страницу:

— ОН с нами этой ночью, — благоговейно прошептал Жиль Камерлен. В отличие от Пьера, он был одержим искренним рвением в своем служении Князю тьмы, отчего во время спиритических сеансов ему порой удавались поразительные вещи. Жиль верил в помощь сил зла и, по моим наблюдениям, в самом деле ее получал.

На губах Клеанс появилась одна из ее легких загадочных улыбок, в которых сквозило чувство превосходства. Интересно, а насколько она во все это верит? Но я знал, что это совершенно беспредметный вопрос, — если бы Пьер сказал, что способен полюбить только женщину-птицу, Клеанс уселась бы на метлу.

— Вы должны образовать круг. Встать по одному вон туда… и туда… и туда. Я не должен вас видеть. И слышать.

Теперь я заметил пять деревьев, образующих окружность, центром которой было то место, где находился Пьер. Пять убежищ, похожих на ажурные сквозные гроты. Мы разошлись и укрылись под деревьями, как он нам приказал. Никто из нас и не подумал ослушаться — даже сегодня я не перестаю поражаться той власти, которую имел над нами этот наш ровесник. Пьер открыл свой рюкзак, достал оттуда факел и зажег его. Потом стал ждать — и мы вместе с ним — в непроницаемом плотном белом безмолвии этой ночи зимнего солнцестояния.

Прошло минут десять, и я уже стал замерзать, неподвижно сидя на корточках у ствола «моего» дерева, как вдруг послышался скрип снега — кто-то шел быстрыми, уверенными шагами — и почти одновременно — слегка хриплое дыхание. Я невольно вздрогнул. Это ведь не мог быть он, не так ли?..

Через полминуты мой отчим показался из-за поворота одной из двух пересекающихся дорог. Ирония судьбы: он прошел примерно в четырех метрах от меня и при этом меня не заметил. Было около полуночи. Отчим, кажется, успел приложиться к бутылке. Он увидел факел, лицо Пьера…

— Господи боже, да что стряслось?! — выдохнул он. — В какое еще дерьмо ты вляпался?

— У меня перехватило дыхание — до такой степени я был потрясен. Я даже забыл о холоде, который с каждой минутой сковывал меня все сильнее. Кто бы мог подумать, что эти двое знакомы — да еще настолько коротко, судя по манере общения! Конечно, они встречались у Талько, но это само по себе не могло бы их так сблизить.

Теперь Вильбуа стоял точно в центре круга, рядом с Пьером.

— Сегодня ночь солнцестояния, — произнес Пьер очень серьезным тоном.

— И что с того?

— В ночь солнцестояния кто-то должен умереть. Либо невинный, либо виновный.

— Ну и кого ты замочил? — спросил отчим почти весело — этот бандитский юморок лет десять назад совершенно очаровал мою мать.

Мое удивление все росло: мало того что Вильбуа знал Пьера, но, оказывается, ему было не впервой являться по вызову дня выполнения грязных поручений.

— Пока никого, но сегодня ночью ты мне понадобишься, — ответил Пьер.

Он стянул шапку и перчатки, и красноватый свет факела озарил его породистое аристократическое лицо. Ему еще не исполнилось шестнадцати, но он уже был выше Вильбуа как минимум на десять сантиметров и впервые в жизни отчим показался мне низеньким, даже каким-то приплюснутым, словно раздавленным самой ситуацией, присутствием Пьера, той западней, которую Пьер ему приготовил… а может быть, не ему, а мне? Я не успел додумать эту мысль до конца — между ними с каждой секундой росло напряжение, и разговор уже шел на повышенных тонах.

— Мать твою, Пьер, что еще за херню ты собираешься учинить? С каких это пор тебя интересуют солнцестояния и прочая погребень? Я-то думал, ты хочешь позабавиться, и больше ничего, — Вильбуа смолк, но сразу добавил: — Как я.

И в эту секунду вся моя ненависть, которая терзала меня с детства и отравляла все юношеские годы, не угасая ни на минуту, поскольку питалась надеждами на будущую месть, которые я лелеял целыми часами, взорвалась, как вулкан, тлевший долгие годы, — и мою душу, словно лава, затопило невероятное отвращение. Несмотря на холод, мне стало жарко. Шарф меня буквально душил.

— Я не собираюсь учинять никакую херню, — ответил Пьер презрительным тоном. — Каждое мое действие имеет смысл, ты этого еще не понял? Так или иначе, уже поздно: ты в это замешан.

Со своего наблюдательного пункта я не мог различить лица Вильбуа, но услышал, как тот возмутился:

— Это во что еще?

Пьер высоко поднял факел и закричал:

— Пора!

Мы бесшумно вышли из своих укрытий — лишь снег посыпался с веток, нарушив застывшую красоту пейзажа.

— Что за…

— Оставайтесь, где стоите, — приказал Пьер, — и в этот момент я ощутил всю интенсивность бушующей в нем силы.

Мы застыли. Вильбуа оглядел всех по очереди и, конечно же, узнал. Он был доверенным лицом Талько, а значит, и Андреми, и наверняка видел родителей моих товарищей по оружию на том или ином сборище. Затем он повернулся и увидел меня. Мы обменялись взглядами, в которых сквозило обоюдное отвращение, но Вильбуа не сказал ни слова. Даже удержался от непроизвольного «Ты?..». Мы с ним никогда, НИ-КОГ-ДА, как говорила мать, не обменялись ни единым словом. Думаю, даже мое имя застряло бы у него в горле.

— Мы пока еще невинны, ты знаешь? — произнес Пьер почти сочувственным тоном.

— Это вы-то? — хмыкнув, сказал Вильбуа.

Не обращая внимания на эту реплику, Пьер продолжал:

— В ночь солнцестояния нужно пролить кровь невинных… чтобы себя ею запятнать. Но лишь виновные могут запятнать невинных, не так ли? Он взглянул в глаза Вильбуа и добавил: — А мы невиновны… пока.

Вильбуа застыл на месте. Мы все оцепенели от изумления и ужаса. И еще… от нетерпеливого предвкушения — словно голодные волчата.

Время как будто остановилось. Пьер продолжал говорить абсолютно спокойным голосом:

— Ты умрешь на том самом месте, где все началось. Где ОН явился в первый раз. Гийому де Шабанну — предку не Талько, а Андреми, точнее, моей матери, Матильды де Шабанн. Это он открыл дверь, и…

— БЕРЕГИСЬ!

Клеанс первая заметила револьвер, который Вильбуа резким жестом откуда-то выхватил, пока Пьер был увлечен своей семейной эпопеей. Однако Пьер среагировал моментально: прежде чем мой отчим успел выстрелить, Андреми изо всех сил ударил его горящим факелом в висок.

Вильбуа лежал на земле. Его щека была обожжена. Густая струйка крови стекала на снег, поблескивающий в лунном свете. Она казалась маслянистой, как нефть.

Наступила полночь. Оставалось четыре дня до Рождества. И всего минута — до того, как случится ужасное и больше уже ничто не будет так, как прежде: я совершу убийство. Вместе с ними. Умышленное и хладнокровное.

Глава 67

Одри подняла глаза, в которых блестели слезы, несмотря на то что она испытывала противоречивые эмоции: отвращение, ужас, сочувствие…

— Эти люди… — наконец сказала она.

1 ... 112 113 114 115 116 117 118 119 120 ... 142
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?