Лекарство - Ксения Гранд

– …вы двое, – вскрикивает Майкл, – были просто потрясающие!

– Майкл… – Изи пихает его локтем.

– Это правда! Прямо как Бонни и Клайд. Сив, никогда бы не подумал, что у тебя такая реакция. Ты ту тварь одним ударом уложила. Это было просто…

– Ужасно? – подсказывает Изи.

– Круто! Разве нет?

– С ума сошел?! Сив чуть не покалечили. Может, ты головой ударился?

– Это адреналин, – вставляет Блэквуд. – Его отпустит через пару часов.

– А ты, – не успокаивается Майкл, – был просто неподражаем. То, как ты раскидал этих тварей после отключки Сив, это было просто… вау!

Полегче, Нэш, а то его эго вырастет до размеров стены между нами и моровами.

– Долго тренировался?

– Последние семьдесят лет.

– Да ладно, я серьезно.

– Похоже, что я шучу?

Господи. Мне даже голос его противен. Один взгляд в его сторону поднимает во мне целую стену гнева и боли. Хочется просто ударить его, пихнуть, расцарапать лицо. Сделать ему так же больно, как он сделал мне. Какая же я дура. Блэквуду плевать. Нет ничего особенного в том, что он всегда был рядом. Я до сих пор жива только из-за приказа Кристиана. А цветок… лишь проделки Даниила. Как я могла надеяться на что-то большее? Ненавижу его. Ненавижу себя. Блэквуд ловит мой взгляд, но я отворачиваюсь к окну. Остаток дороги я словно сижу в тумане. Вокруг витают какие-то звуки, но я ничего не слышу. Они словно проходят мимо меня, сквозь меня, насквозь. За окном бушует дождь. Капли бегут по стеклу наперегонки. Кто сильнее, быстрее, дальше.

Закрываю глаза, а когда открываю – капли испаряются. Машина останавливается на обочине. Загородный дом Хилтон. После развода Изи с мамой редко сюда приезжают. Только машина останавливается, открываю дверцу и иду к входу. Хочу как можно скорее оказаться подальше от него. Мысль, что он сидит рядом, просто невыносима. Правда, иду – громко сказано. Ноги подкашиваются, стоит только стать на землю. К счастью, Майкл оказывается рядом.

– Эй, полегче, – он подхватывает меня под руку, – ты куда разогналась?

– Все нормально. Я могу идти.

– Не сомневаюсь, но давай я все же подстрахую.

Он улыбается. Видно, встреча с моровами не сильно сказалась на его психическом здоровье. В отличие от Изи, которая вряд ли сегодня будет спать спокойно. Пытаюсь выдавить улыбку, но не уверена, что получилось что-то похожее. Сомневаюсь, что когда-либо смогу снова улыбаться. Хоть последний раз я была здесь два года назад, внутри ничего не изменилось. Те же терракотовые обои, та же обивка, тот же серый диван. Даже пахнет так же – лавандовые свечи и ваниль. Майкл усаживает меня на диван, Изи укрывает пледом, хоть мне и не холодно. Голова, конечно, еще побаливает, но все не так плохо, как они думают.

– Я принесу обезболивающее.

Киваю в ответ, хоть на самом деле даже не слышу, что она говорит. Все мое внимание приковано к Блэквуду. Как он входит в дом, заходит в гостиную, словно у себя дома. Ненавижу его безграничное спокойствие и несуетливость, даже когда переживать есть о чем.

– Пойдем со мной, – кивает она Майклу, – нужно обработать рану.

– Рану? Какую?

– Рану, – она пихает его в бок, – на щеке. Нужно обработать.

– Эту царапину? Да брось, сама заживет.

Намек доходит не сразу. Спустя полминуты его лицо озаряется пониманием.

– Ах, рану, конечно! Я не хочу что-то подцепить.

Изи тащит его на кухню, оставляя меня с моим худшим кошмаром. А вот и он – садится в кресло, не сводит с меня глаз. Ждет. Чего интересно? Что буду извиняться за то, что сдалась, чтоб спасти друзей? Не дождется. Я ни капельки об этом не жалею. Жалею лишь о том, что верила ему.

– Здесь оставаться рискованно.

Смотрю на него, но не вижу. Куда подевался прежний Блэквуд? Блэквуд, который гладил меня по щеке, перевязывал рану, закрывал от моровов. Блэквуд, который держал меня за руку внутри стены, отдавая последние силы. Он исчез, а может, его и не было никогда.

– Ты солгал.

– Что?

– Тогда в комнате, когда ты спас меня от Эми, я спросила, ты ли убил дядю. Ты ответил нет. Почему?

Его брови сходятся на переносице.

– Это все, что тебя интересует?

Не отвечаю.

– Сейчас не время и не место выяснять отношения.

– Нет, сейчас как раз самое время! Как ты мог?

Чувствую, что теряю самообладание, но стараюсь держаться.

– Он был моей семьей. Кроме него у меня никого нет…

– Он был опасен.

– Дядя бы никогда мне не навредил! Он лишь хотел увезти меня подальше, – глаза начинают жечь. Еще чуть-чуть, и я потеряю контроль и тогда… не знаю, что произойдет.

– Он был моровом. Долго сдерживать свою сущность он не сумел бы.

– Но ведь есть лекарство! Мы могли его вылечить!

– Слишком опасно. Он мог навредить тебе до того, как стражи нашли лекарство.

– Оп…пасно?

Навредить? Опасно? Слышу слова, понимаю их произношение, но не их суть. Он словно говорит на другом языке, который мне никогда не понять. Язык рациональности, язык фактов, но не чувств.

Блэквуд наклоняется, говорит медленно и четко, словно помогая мне понять очевидное.

– Он был моровом. Он мог обратить тебя или съесть.

– Именно поэтому ты просто… убил его?! – откидываю плед в сторону. – Да кто ты такой, чтоб решать за других?

Поверить не могу. У нас ведь есть лекарство! Если бы Блэквуд не убил его, мы смогли бы его вылечить! Но Блэквуду плевать на чужое мнение и на чужую жизнь. Он всегда поступает так, как хочет.

– Да, – выдыхает он, – я убил его, в тот день в лесу. Выследил, убил, избавился от машины. Тело оставил в лесу ведь, в случае пропажи его бы искали, а сиринити это ни к чему. Когда я его нашел, он укусил меня за шею. И нет. Я не врал. Я действительно убил, но не твоего дядю, а кровожадную тварь.

Не могу произнести и звука. Глаза жжет, словно от кислоты. Все внутри вдруг опустело, будто каждое его слово выкачало у меня кровь. Я… он… просто… монстр.

– Теперь нужно ехать.

Хватаю с кофейного столика рамку и швыряю в него.

– Уходи!

За ней следом диски и вазу. Последняя попадает ему в плечо.

– Убирайся!

– Я не могу оставить тебя.

– Не хочу тебя видеть! – пускаю в него книгу. – Слышишь?

Блэквуд пробегает по мне взглядом, но не уходит. Видимо, прикидывает, что со мной делать. Богом клянусь, если он снова использует этот прием с чувствительной точкой на шее, я сама его убью.