Хлопок одной ладонью. Том 1. Игра на железной флейте без дырочек - Василий Звягинцев

Но вот геополитический смысл открытия стал ему ясен почти сразу. Первым делом Валентину пришло в голову, что свободные от короткоживущей активной биомассы пространства можно использовать в качестве надежного и не требующего почти никаких затрат концлагеря. Как англичане использовали Австралию. Потом мысль пошла дальше. Почему только каторга? Можно продавать или сдавать внаем атоллы, острова, да и целые континенты людям, мечтающим об отшельнической жизни, общинам сторонников Генри Торо, да и целым племенам и народностям, не желающим жить там, где они живут, или претендующим на земли своих соседей, но не имеющим сил их отобрать.

А от этого всего один шаг до следующей идеи — во исполнение второго пункта стратегического плана вступить наконец в прямой контакт с одним из лидеров «Черного интернационала» Ибрагимом Катранджи и предложить взаимовыгодное соглашение.

Объявить себя сопредседателем какой-нибудь глубоко законспирированной организации русских националистов, придумать ей броское, выразительное название. Не «Союз меча и орала», конечно, а что-нибудь типа «Дети Перуна», например.

И в дальнейшем согласовывать совместные акции, направленные против западных конкурентов и противников России.

В качестве жеста доброй воли и демонстрации своего могущества устроить испытания нового устройства. Например, подарить Ибрагим-бею Мальту или Кипр, свободные от людей, но «со всей обстановкой». Пусть устроит там собственный, недоступный врагам феод.

И встреча и переговоры прошли на нейтральной территории, в Дубровнике на берегу Адриатики. Высокие договаривающиеся стороны пришли к соглашению почти по всем пунктам, только Катранджи потребовал предварительной и непременно масштабной демонстрации.

Лихарев согласился и вновь предложил Мальту. Весьма удобно. Великолепное стратегическое положение. Не зря Павел Первый принял титул Гроссмейстера Мальтийского ордена. Площадь острова невелика, и чрезмерного напряжения поля для ее перекрытия не потребуется. Генератор размещается в любом подходящем доме в Ла-Валетте или просто на стоящей в порту яхте. После его включения господин Катранджи увидит то, что увидит. И тогда уже можно будет согласовывать детали и подробности.

— Только предупреждаю, Ибрагим-бей, любая попытка обмануть нас, например, захватить прибор силой, заранее обречена. Мы умеем вести дела и подстраховываться — тоже. Нас будет прикрывать достаточное количество вооруженных людей, выявить которых вы не сможете при всем желании. В порт ежедневно приходят и уходят десятки, а то и сотни судов и яхт. Какая из них наша — даже вам выяснить невозможно. Да и то место, где мы будем проводить испытания, просматривается почти из любого городского окна. Прибор снабжен системой самоуничтожения, отключить которую не сможете ни вы, ни даже я, потому что ничего в этом не понимаю. Не моя специальность. В случае чего систему включит наблюдатель, позиция которого мне тоже не будет известна…

— Зачем так говорите, господин Путятин? У нас с вами совсем другой уровень отношений должен быть. С друзьями я сделки в сто миллионов под честное слово заключаю, и никто никогда не обижался.

— Надеюсь, и мне не придется.

По легенде Лихарев именовался Ярополком Игоревичем Путятиным (подходящий псевдоним для члена славяно-языческого «ордена»), частнопрактикующим петроградским адвокатом, собственной конторы не имеющим. Представляющим сейчас интересы очень и очень значительных особ, называть имена которых время еще не пришло.

— Встретимся в пятницу в десять утра у трапа вашей яхты в Валетте. Успеете, Ибрагим-бей?

— Успею. Главное, вы не опаздывайте.

— Ну и что будем делать? — спросил Новиков у друзей, когда все просмотрели запись встречи Лихарева с Катранджи.

— Давайте — ничего, — предложил Левашов. — Понаблюдаем за демонстрацией. Интересно все же. Когда Маштаков первый раз в «боковое время» проник, было не так убедительно. Масштаб не тот. А вреда для стабильности я не заметил. Похоже, это вообще из другой оперы.

— Согласен, — поддержал его Шульгин. — Мы же обещали Валентину не вмешиваться в его политику. Пусть забавляется. А если что пойдет не так, действуем по обстановке.

Сильвия предпочла своего мнения не высказывать. Ей происходящее было просто безразлично. Какая, в самом деле, разница, восстановит Лихарев в России монархию или нет, натравит Ибрагима на Запад или сам попадет под его влияние? Если бы она по-прежнему возглавляла резидентуру, тогда другое дело, она бы непременно пресекла несанкционированную авантюру агента, столь бесцеремонно искажающую Генеральный проект. Но для этого мира подобного проекта не существовало, то, чем занималась она и ее товарищи, не тянуло даже на приличный конспект. И значит, последствия любого действия Лихарева станут ясны лишь в неопределенном будущем.

— Хорошо, продолжаем наблюдать…

Лихарев явился в назначенное место секунда в секунду. Мощных сил поддержки, которыми он стращал Катранджи, у него, естественно, не было, но трое подготовленных и воспитанных им ребят под видом праздношатающихся туристов держались неподалеку, еще двое ловили рыбу с кормы неприметного катера, который, однако, вдвое превосходил яхту олигарха по скорости, а несколько противотанковых ракет с усовершенствованными Маштаковым головками наведения могли, на крайний случай, гарантированно пустить ее на дно. Где-нибудь в пустынном квадрате моря.

Но это, само собой, уже на крайний случай. Катранджи был вполне цивилизованным человеком, окончил два университета, причем один из них — Петроградский, свободно говорил на четырех европейских языках, не считая восточных, а если вел свои дела по преимуществу за пределами «свободного мира», то так ему было удобнее всего лишь. И он действительно славился среди партнеров щепетильной честностью. Но только среди тех, кто не пал жертвой собственной жадности или необязательности.

Генератор Лихарев имел при себе в довольно тяжелом даже на вид чемоданчике из профилированного алюминия, а источник питания предоставил Катранджи. Судовой инженер приволок на площадку прогулочного мостика два аккумулятора автомобильного типа, и Валентин сам подключил их к нужным клеммам. Тут тоже были свои страховочные хитрости. Например, намеренно перепутаны все указательные символы. Где значилось «220–250 V» на самом деле требовалось 12, и при «правильном» включении схема сгорала в пыль. И тому подобное.

— Начнем, пожалуй, — произнес Лихарев хрестоматийную фразу и, получив согласие хозяина яхты, запустил генератор. Можно было бы предварительно стрельнуть и шампанской пробкой, исторический, что ни говори, момент, ну уж ладно. Потом отметим.

Эффект демонстрации произвел на магната неизгладимое впечатление.

Ну, вы себе представьте сами. Только что вокруг вас кипела жизнь, на яхтах всех мыслимых типов, рядами пришвартованных к пирсам, шевелились люди, по акватории перемещались всевозможные плавсредства, текла по набережной разноцветная праздная толпа, машины где-то сигналили, чайки садились на воду, обещая хорошую погоду, — и сразу ничего! Набережная на месте, дома и крепостные стены с башнями — тоже, и яхты и все остальное, а живого — нет, как и не было никогда.