Наблюдатель - Шарлотта Линк

Джиллиан начала кашлять, и боль из гортани распространилась на шею и плечи. Тара так затянула петлю, что Джиллиан мысленно распрощалась с головой.

– Ччтто… – прохрипела она.

– Лучше молчи, – посоветовала Тара, и Джиллиан услышала, как щелкнул складной нож.

Мгновение спустя она почувствовала холодное лезвие чуть пониже правого уха. Попробовала двинуться – и тут же в горло снова врезалась проволока. Джиллиан издала скулящий звук и вернулась в прежнее положение.

– Хорошая девочка, – похвалила Тара, – быстро схватываешь. Только не пытайся сопротивляться, будь умницей. Тебе меня не победить.

– Ччтт… – снова попыталась Джиллиан.

– «Ччтт… Ччтт»… – передразнила Тара и осторожно провела лезвием по мочке ее уха. – Ну, говори. Что ты хотела сказать?

Безнадежность, как свинец, лежала на сердце Джиллиан. Проиграть после такой борьбы… Но, несмотря на боль в горле, она еще была способна на членораздельную речь.

– Почему? – спросила Джиллиан. Голос звучал так, будто у нее воспалились миндалины. – Почему я?

– Почему ты? – переспросила Тара. – Мы столько раз об этом говорили, а ты до сих пор не можешь понять… Ты совершила ошибку, Джиллиан. Непростительную ошибку.

Джиллиан молчала, но в этот момент все поняла. Ошибка – так в понимании Тары выглядело повторение ее собственной истории.

– Джон, – процедила сквозь зубы Джиллиан.

Тара почти нежно коснулась ее лезвием ножа.

– Верно, Джон. Он был твоей ошибкой.

Джиллиан снова принялась кашлять.

– Я полагала, что он невиновен, – прохрипела она. – И твой коллега прокурор… разделял эту точку зрения.

Тара презрительно фыркнула.

– Ты знакома с моим коллегой? Тем, который вел дело Бёртона?

– Нет.

– А я – да. Он из тех, кого волнует только собственная карьера. Видишь ли, мы всегда делаем все возможное, чтобы защитить себя, прежде чем брать дело. Кому охота иметь разборки с проигравшей в суде стороной? Но никто не может быть уверен на все сто процентов. Мы не знаем, что может прийти в голову адвокату обвиняемого. Каких свидетелей он может вызвать, какие непредсказуемые повороты примет после этого дело… Наконец, что решит судья. Мы всегда рискуем. Кто-то склонен к риску больше, кто-то меньше. Бёртону повезло. Парень, на чей стол легло его дело, известен тем, что очень хорошо защищает себя. И реже любого из нас предъявляет обвинение. Признание как минимум – вот что нужно, чтобы он решился на такой шаг. А в деле Бёртона действительно много неясного. И там ничего не сказано насчет того, что обвинение не было предъявлено. Пусть даже таким добрым прокурором, понимаешь?

– Но…

– Что «но»? Хочешь сказать, что ты этого не знала? Но у тебя дочь, беззащитный ребенок… А ты встречаешься с мужчиной, который уже находился под следствием за сексуальное преступление. Ты рискуешь дочерью только потому, что больше не выносишь мужа и не можешь без мужчины. Ты играешь с психическим и физическим здоровьем своего ребенка; по-твоему, это нормально?

– Но я…

– «Я», да… Ты думаешь только о себе. Ты была увлечена Бёртоном и отмахнулась от всего остального. Он ничего плохого не сделал! Невинный агнец! Такое поведение простительно женщине, которая отвечает только за себя и ни за кого больше. Но у тебя Бекки! Вот я и решила ее спасти. Потому что не хочу, чтобы она повторила мою судьбу.

Джиллиан закашлялась. Голос пришел в норму, но тело горело.

– И ты знала об этом еще до Рождества? – спросила она Тару.

Джиллиан рассказала Таре историю Джона сразу после Нового года, но первую попытку убить бывшую подругу Тара предприняла еще накануне Рождества, когда застрелила ни в чем не повинного Тома.

Это было тем более ужасно, что никто ничего не заподозрил. Следствие развивалось в каком угодно направлении, но на прокурора не пало ни малейшего подозрения. Поэтому Тара без помех продолжала изливать свою ненависть и жажду мести.

– Что-то будто щелкнуло у меня в голове при упоминании имени Бёртона. Я не смогла сразу вспомнить, потому что жила еще в Манчестере, когда это произошло, но об этом деле определенно что-то слышала. Мне не составило большого труда заполучить материалы. Кстати, я сразу поняла, что ты все знаешь. Ты не умеешь лгать, Джиллиан. И потом, когда ты наконец раскрыла мне глаза, я только разыграла ужас. На самом деле к тому времени мне все было известно.

Джиллиан снова закашлялась. Огненный шар в горле никак не хотел остывать. Ей хотелось проглотить горсть снега.

– Остановись, Тара, прошу тебя. Погибло достаточно невинных людей. Эти две пожилые женщины, в Лондоне и Танбридже, может, они в чем-то и неправы, но точно не заслужили такой смерти. Не говоря о Томе… После того, что ты рассказала мне о своем детстве, я поняла, почему ты встала на этот путь. Я правда поняла тебя, Тара.

– Правда? – с издевкой переспросила та.

– Да.

Джиллиан вложила в это короткое слово все свое отчаяние. Она чувствовала, что Тара не верит, но в этот момент говорила чистую правду. Тара прошла самый страшный круг ада, который только может пройти ребенок. И никто ей не помог. Ни мать, ни кто-либо другой из ее окружения не желали видеть в характере девятилетней девочки перемену, которая, несомненно, произошла. Соседи, учителя, родители одноклассников – все отвернулись от нее. Но Джиллиан не видела в Таре хладнокровного убийцу. Она чувствовала в ней бездонное отчаяние беспомощного ребенка.

– Я буду свидетельствовать в твою пользу, Тара. Любой судья, который услышит твою историю…

– Отпустить тебя? – предупредила ход ее мыслей Тара. – Неужели ты настолько наивна, Джиллиан? Они упекут меня за решетку на остаток жизни, если только до меня доберутся. Скажут, что, конечно, мое прошлое ужасно, но нельзя же оставлять на свободе эту мину замедленного действия… Забавно все выходит, правда? Рослин не попал за решетку. Моя мать – тоже. Бёртон как ни в чем не бывало разгуливает на свободе. Благотворитель Стэнфорд тоже избежит обвинительного приговора, потому что идиотка Лайза никогда на него не заявит. Они могут добраться только до меня. И тогда я проведу остаток жизни в тюрьме… Вот как выглядит справедливость в этом мире.

Тара снова натянула проволоку, и Джиллиан на мгновение закрыла глаза. Она не знала, как еще можно достучаться до Тары. Но когда снова открыла глаза, ей почудилась на дороге вспышка света. Видение исчезло, прежде чем Джиллиан успела отмахнуться от него как от очередной уловки переутомленного мозга. Но потом оно возникло снова и на этот раз длилось несколько дольше, а затем свет опять погас. И загорелся.

Джиллиан вглядывалась в ночь, как будто хотела пронизать ее взглядом. Этого не