Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики - Адам Туз

Хотя оккупация Праги праздновалась в Берлине как великий триумф, в результате этого шага перед Третьим рейхом предстал кошмарный призрак 1914 года – окружения страны с востока и с запада, на что у Гитлера на самом деле не имелось ответа[936]. Тем не менее, как и в мае 1938 г., его непосредственной реакцией стала агрессия. Он приказал вермахту начать подготовку к военным действиям против Польши на тот случай, если он сумеет изолировать эту страну дипломатически. Новые планы ОКБ были предъявлены Гитлеру 1 апреля в Вильгельмсхафе-не во время церемоний, сопровождавших спуск на воду нового гигантского линкора «Тирпиц»[937]. Они предоставляли очевидную возможность для антибританских выпадов, и Гитлер воспользовался ею в полной мере. В своем вечернем выступлении он заразил аудиторию негодованием, напомнив ей о жестокой британской блокаде, и яростно обрушился на лицемерие, с которым британцы сплошь и рядом выказывали свое моральное превосходство, в то время как они силой подчинили себе более четверти земного шара. Недавние попытки британцев заключить союз с Советским Союзом четко указывали на то, какие именно силы действуют за кулисами. «Одна страна за другой вынуждена либо подчиниться еврейско-большевистскому чудовищу, либо защищаться». Мир станет возможен лишь после того, как из международных отношений будет окончательно устранен «еврейский клин». На протяжении следующих недель эта антибританская и антисемитская риторика стала популярной пропагандистской темой, но она нисколько не помогла предотвратить нависшую над Германией реальную угрозу изоляции.

Карл Краух, трудившийся над выполнением Четырехлетнего плана, зафиксировал всю серьезность ситуации в ряде меморандумов о снабжении Германии сырьем в случае войны. Отправной точкой для него служило понимание того, что Германия постепенно теряет способность диктовать темп событий.

Вдохновляясь речью Гитлера в Вильгельмсхафене, Краух требовал от исполнителей Четырехлетнего плана, чтобы они не были пассивными зрителями того, как западные державы затягивают удавку на горле Германии. Антикоминтерновский союз Германии с Италией, Венгрией и франкистской Испанией должен быть укреплен и превращен в единый экономический блок, способный на ведение продолжительной «оборонительной войны» («Verteidigungskrieg») против сил «почти всего остального мира» («fast der ganzen iibrigen Welt»). Краух добивался новых колоссальных мероприятий, направленных на создание мощностей по производству синтетического топлива, каучука и легких металлов в каждой из стран, союзных Германии. Лидером в осуществлении этой программы должна была стать промышленность, то есть IG Farben, которой за это, разумеется, причитались новые и щедрые квоты на сталь. Но, как ясно осознавал Краух, с учетом масштабов угрозы, нависшей над Германией, одной лишь автаркией было уже не обойтись. Для того чтобы Третий рейх мог пережить подлинно глобальную войну, ему следовало систематически распространять свое влияние на нефтяные месторождения Румынии и Ирана. Соответственно, Турция приобретала стратегическое значение в качестве ворот на Ближний Восток. Кроме того, Германии нужно было срочно развивать торговые отношения с Советским Союзом. «Вследствие откровенной политики окружения, осуществляемой нашими врагами, сложилась новая ситуация… Если эти идеи не получат немедленного воплощения в виде дел, то никакие кровавые жертвы в ходе грядущей войны не уберегут нас от печального конца, к которому однажды нас уже привели нехватка предвидения и решительности».

Шагом в верном направлении стал германо-румынский торговый договор, заключенный 23 марта 1939 г.[939] Это вызвало сильную тревогу в Лондоне и Париже, поскольку Румыния была единственным крупным производителем нефти в Восточной Европе, а договор с Румынией представлял собой явный результат принуждения и подкупа[940]. В Берлине эта сделка была провозглашена важным прорывом, который в обозримом будущем должен был обеспечить снабжение Германии нефтью и зерном. Однако похоже, что для румын она в целом служила лишь способом уберечься от нажима со стороны Германии и Венгрии. Через несколько недель после подписания договора Румыния выторговала для себя у французов такие же гарантии безопасности, какие получила от них Польша. Англичане были вынуждены последовать примеру. После оккупации Праги в Юго-Восточной Европе сложилось очень хрупкое равновесие сил[941]. В то время как Германия пыталась перетянуть на свою орбиту Румынию, Турция встала на сторону западных держав, укрепив правый фланг Британской империи на Ближнем Востоке[942]. Решение Турции опиралось на сложившееся весной 1939 г. всеобщее убеждение в том, что вскоре будет объявлено о заключении тройственного альянса в составе западных держав и Советского Союза. Под влиянием того же мнения югославы, греки и даже болгары летом 1939 г. склонялись на сторону Лондона и Парижа, а не Берлина. Даже торговый договор с Румынией не оправдал ожиданий Гитлера. Бухарест, избавившись от угрозы нападения со стороны Венгрии, был готов снабжать Германию нефтью лишь при условии взаимовыгодных поставок – в частности, оружия[943]. В июне Румыния впервые приостановила поставки нефти, заставив немецких торговых представителей согласиться на ответную поставку «мессершмиттов» последней модели. 22 июля Гитлер лично наложил вето на эту сделку. По его мнению, было неизвестно, стоит ли рассчитывать на помощь со стороны румын в случае войны. Однако в структурах, занятых выполнением Четырехлетнего плана, мораторий Гитлера вызвал беспокойство по поводу того, что в Германии вскоре придется вводить нормирование бензина, несмотря на мирное время. К тому времени было уже вполне ясно, что без импорта нефти из Румынии Германия долго не продержится. Поэтому всего через несколько недель Геринг отменил распоряжение Гитлера. Румыния получила истребители. Тем не менее из этих событий вытекал неизбежный вывод. Попытки установить экономическое господство Германии в Юго-Восточной Европе мирными средствами зашли в тупик. По сути, военно-экономическое управление вермахта уже в апреле 1939 г. пришло к заключению о том, что поставок нефти из Румынии хватит для удовлетворения германских потребностей лишь в том случае, если страна будет оккупирована германскими войсками и если вся румынская нефтяная промышленность, в тот момент контролировавшаяся преимущественно Францией и Великобританией, начнет работать на Германию[944].