Крик новорожденных - Джеймс Баркли

— Даже если для этого вы поворачиваетесь спиной к своему Богу? — Фелис дала волю гневу. — Даже если это означает, что на ваших глазах рождается и процветает зло? Разве ваш Бог и я не требуем и не заслуживаем уважения?

— Конечно, мой канцлер.

— Тогда прояви его! — отрезала она. — Скажи мне правду!

— Я не подвергаю сомнению приказы моего маршала. Поверьте, канцлер, мы ни в чем не виновны!

— Лжец! — мягко проговорил Веннегур. — Мы знаем, какие вопросы вы задаете тем, кто едет в Вестфаллен. И мы знаем, что вы спрашиваете у тех, кто уезжает. Это карантин для распространения зла. Вы виновны в ереси не меньше вашего маршала и ваших Восходящих.

Он выплюнул это слово изо рта, словно гнилую пищу. Фелис увидела, как капитан напрягся и чуть ниже опустил голову.

— Ах, как жаль! — проговорила она. — Виновны. Позади нее натянулась сотня луков. Стражников охватила паника. Крики о помощи, мольбы о милости, заверения в верности… Канцлер покачала головой.

— Ваш Бог просит только, чтобы вы выполняли Его просьбы и сохраняли Его землю свободной от тех, кто хотел бы ее извратить. Вы этого не делали. Вы не приводите достойных оправданий. Вы знали о присутствии зла, а потому я признаю вас виновными в тех преступлениях, в которых вас обвинили. Вы приговорены к смерти — и вы никогда не узнаете объятий Бога.

— У вас нет права привести в исполнение такой приговор! — Капитан наконец обрел мужество.

— Ты убедишься, что заблуждаешься в этом — как и во многом другом, — произнес Веннегур.

Один из стражников сломался и бросился бежать. Рука Веннегура поднялась и упала. С флангов дуги всадников прозвенела многократно натянутая тетива. Стрелы, на секунду затмив взгляд канцлера, ударили в стражников. Все воины погибли мгновенно. Фелис покачала головой.

— Сожгите их. Приговор приведен в исполнение. — Она опустилась на одно колено. — Давайте помолимся.

* * *

Ардуций вместе с друзьями шел по Вестфаллену. Они направлялись к морю. Оссакер положил ладонь на его правую руку, хотя мог бы и обойтись; теперь он легко видел с помощью линий жизни, но для этого по-прежнему требовалось небольшое усилие ума. Миррон чуть опережала их, болтая с Кованом, который гордо шагал, положив руку на рукоять меча. Гориан шел чуть левее, как обычно двигаясь прогулочной походкой. Он жевал травинку, и каждый раз, когда он смотрел на Миррон и Кована, на его губах появлялась легкая улыбка.

В разгар благословенного Богом дня жизнь на земле лилась сквозь Восходящих радостным потоком. Ардуций ощущал ее, как гул во всем теле. Он вспомнил боль, сопровождавшую соединение со всем окружающим, и облегчение, отразившееся на лицах Ступеней, когда он пришел в себя. А ведь они думали, что их прежние игры со стихиями были прорывом! Но нет, это было только начало. Все, чему они научились, только вело их к способности воспринимать настоящую энергию, настоящие линии жизни.

И то, что Восходящие чувствовали сейчас, оказалось на порядок выше, чем раньше. Неудивительно, что их тела и умы с таким трудом научились принимать и контролировать это. Неудивительно, что они до сих пор с трудом справлялись со своими ощущениями, и поэтому им приходилось с такой тщательностью готовиться к деяниям. Даже сейчас Восходящие все еще не смели до конца исследовать новые способности. Они их пугали, и отец Кессиан хотел, чтобы ребята двигались вперед осторожно. Так они и делали.

Сегодня Восходящие прервали занятия и решили пойти искупаться и поплавать под парусом. Кован собирался выступить судьей в плавании по поверхности воды и засекать время, которое они проведут под водой, ныряя за разноцветными камешками. Ардуций обожал такие игры. Они сближали Восходящих и, как он надеялся, могли уменьшить разлад между Кованом и Горианом. Но возможно, эта надежда была тщетной. Особенно когда предмет их раздора находился здесь, с ними. Ему хотелось, чтобы Миррон отнеслась к этому серьезнее, но она словно наслаждалась ситуацией.

Когда они добрались до берега, рыбацкий флот уже вышел в море. Только горстка лодок стояла на берегу. Слуги из дома Кована готовили к плаванию его одномачтовую яхту; как всегда в последнее время, тут присутствовали несколько солдат маршала. Тем не менее Кован пребывал в отличном настроении. Его отец неожиданно приехал накануне, закончив какие-то дела на озере Фристос и в Гленхейле. По правде говоря, это обрадовало весь город. После расследования установилась тревожная атмосфера, а присутствие маршала помогло людям почувствовать себя спокойнее.

Гориан встал на колени у кромки берега и опустил руку в воду. По воде побежала рябь. Подошел Ардуций и тоже встал на колени.

— Он здесь?

Гориан повернулся к нему. На губах его играла улыбка, в глазах плескалась безмятежная синева.

— Да, — ответил он. — Он подплывает.

Дельфин всплыл на поверхность примерно в тридцати ярдах от берега и выплыл на мелководье, изредка поднимая голову из воды, чтобы издавать щелкающие звуки.

— Он счастлив, — сказал Гориан. — Я ощущаю в нем волну, словно новую жизнь. Может, там большая стая?

— Ну, если это так, то Йен наверняка это знает.

— Наверняка. Настанет время, когда людям больше не понадобятся рыбачьи суда. Мы сможем приводить рыбу прямо к берегу.

— Не думаю, Гориан. — Ардуций рассмеялся.

— Поверь мне, — серьезно сказал Гориан.

Чуть в стороне слуги уже спустили яхту на воду и удерживали ее на глубине в пару футов. Кован стоял за рулем.

— Давайте! — позвал он. — Забирайтесь на борт! Состязание не ждет!

Мирную тишину полдня внезапно разорвали звуки колокола. Дельфин резко нырнул и исчез. Охранники маршала на берегу вскочили на ноги и повернулись в сторону холма, на котором стояла дозорная башня, смотревшая на дорогу в Кирандон. Кован выбрался из яхты, а Восходящие встали рядом.

— Что происходит? — спросил Оссакер, хватая Ардуция за локоть.

— Это тревога, — сказал Кован. — Нефис, бери отряд с виллы. Приведите моего отца, он на озере. Я отведу Восходящих на виллу Ступеней.

— Да, господин, — ответил Нефис.

Он и два его товарища побежали вдоль берега. Двое остальных подошли и встали по обе стороны от Кована.

— Идемте, — велел Кован. — Вам нужно укрыться.

— Тогда почему бы нам просто не выйти в море? — спросил Гориан.

— Нет, — возразил Кован. — Вы знаете, какое решение было принято. Там нельзя будет оставаться вечно. Идемте со мной.

— Ты не можешь мне приказывать! — заявил Гориан.

Ардуций почувствовал, как пальцы Оссакера сжали его локоть. Он оглянулся и увидел напряжение на лице Миррон. Она смотрела на склон, откуда продолжал звонить колокол, к нему бежали солдаты. Он повернулся к Гориану.

— Сейчас не время. Они напуганы. Мы сделаем то, что хочет отец Кессиан, иначе Ступени не будут знать, где нас найти.