Россия за Сталина! Вождь народа против жуликов и воров - Сергей Кремлев

Революция уничтожила откуп. В 1793 году тридцать бывших крупнейших откупщиков были преданы суду и в 1794 году казнены.

Среди них — Антуан Лоран Лавуазье (1743—8 мая 1794)…

Лавуазье был талантлив и для науки сделал много. В 1772 году, в 29 лет, он стал действительным членом Парижской академии наук, а с 1785 года был ее директором. В 1774 году Лавуазье подошел к пониманию закона сохранения вещества, к 1777 году выяснил роль кислорода в процессах окисления и дыхания, в 1785 году синтезировал воду из кислорода и водорода и нанес решающий удар теории флогистона, обосновав кислородную теорию горения. Позднее Маркс сказал о нем: «Лавуазье… впервые поставил на ноги химию, которая в своей флогистической форме стояла на голове…»

В 1783 году Лавуазье опубликовал «Мемуар о теплоте», став одним из основателей термохимии, но…

Но последние его крупные заслуги перед наукой датируются как раз первым годом французской революции, то есть — 1789 годом. В этом году он основал совместно с Монжем, Бертолле и другими журнал «Анналы химии» и опубликовал «Начальный учебник химии».

При этом с 1768 года Лавуазье был откупщиком и составил себе огромное состояние, часть которого пошла, правда, на научные исследования, но…

Но во Франции начались процессы, которые грозили состоянию Лавуазье, и ученый все больше стал уступать собственнику.

С позиций сегодняшнего дня, дней Роллана, и даже с позиций тех дней, когда Лавуазье казнили, его можно и нужно было пощадить — как совершенно уникальный случай. Но Лавуазье казнили, отклонив ходатайства за него высокомерным: «Республика не нуждается в ученых»… Во французском «великом терроре» было действительно немало черт отвратительных, хотя корни этого были вообще в национальном характере, не очень-то добродушном…

К тому же не забудем, что именно француз сказал: «Чувствительные люди, проливающие потоки слез над ужасами революции, пролейте хотя бы несколько слезинок над ужасами, их породившими».

Лавуазье казнили не за его гениальные химические теории, не за то, что он превращал кислород и водород в воду, а за то, что он почти четверть века путем отвратительной практики превращал пот и кровь французов в золото.

Превращал не как химик, а как откупщик, как кровосос…

Я готов пролить над судьбой Лавуазье потоки слез, если мои возможные критики прольют хотя бы несколько слезинок над его преступлениями против простого народа.

Они-то ведь — не выдумка ОГПУ или НКВД…

А что там у нас с Николаем Ивановичем Бухариным, за которого Ромен Роллан просил Сталина, сравнивая Бухарина с Лавуазье?

Николай Иванович тоже ведь числился одно время в блестящих теоретиках и действительно был очень, очень образован, даже латынь знал. И начинал он не как Лавуазье, который раньше, чем в Парижскую академию, был принят в возрасте двадцати пяти лет — в 1768 году — в «Компанию откупов». Бухарин же в двадцать пять лет, в 1913 году, был уже сотрудником Ленина.

В восемнадцать лет Бухарин вступил в РСДРП, вел партийную и профсоюзную работу, редактировал журнал «Голос жизни»…

В эмиграции — с двадцати трех лет, много писал на политэкономические и теоретические темы. Вот, правда, когда надо было практически наметить верную экономическую линию Советской России, ударился в «правый» уклон, но в теории был очень, очень силен… Его статьи даже в Америке в 30-е годы печатали — в журнале Госдепа «Foreign Affairs». И он даже бывал в Париже, и даже сам Ромен Роллан с ним беседовал — хотя и не в Париже, а в Москве… И был умом Бухарина очарован.

А вот Сталин Бухарина не пощадил, несмотря на заступничество Роллана. Хотя Сталин, в отличие от прокурора Конвента, со всех трибун говорил о том, что ученые Республике нужны, да еще и как нужны!

В чем дело?

Да вот как раз в том, что ко второй половине 30-х годов Бухарин из ученого и пусть и весьма «кабинетного», но революционера превратился в опасного, изворотливого заговорщика, и интеллект в нем все более уступал амбициям.

Еще более кабинетный интеллект, чем Бухарин, Ромен Роллан призывал Сталина «казнить идеологии, но пощадить человека, ими сбитого с дороги»…

Роллан, считавший себя «самым пламенным революционером», а на самом деле бывший либеральным гуманистом с виллы «Ольга» в Во, не был, во-первых, в состоянии понять, что реальные политические действия совершают не идеологии, а конкретные реальные люди.

Во-вторых, не имея ни малейшего понятия о реальной новейшей политической истории России, Роллан не мог знать, что Бухарин был не жертвой «вреднейших идеологий», а их автором.

А это, простите, все-таки не одно и то же…

Лавуазье изначально принадлежал к элите (он родился в семье прокурора Парижского парламента), и когда народ восстал против элиты, он не присоединился к народу, а пошел против народа, Жаль, конечно, но это уж, как говорят в «свободном мире», был его выбор.

Бухарин родился в не очень богатой, но и не в бедной семье — отец его был податным инспектором. И ушел Бухарин в политику с позиций народных — он стал не кадетом, не октябристом, а большевиком, однако прочного идейного стержня он не имел и до революции не приобрел.

А в той новой России, где Бухарин сразу был выдвинут на очень высокие посты и стал видным человеком, идейная и моральная прочность его натуры стала еще более слабой.

Зато претензии на руководство все более усиливались — без всяких к тому оснований.

Представим — в начале 1918 года во главе России вдруг оказался не пошедший на Брестский, пусть «похабный», но мир большевик Ленин, а «левый коммунист» Бухарин с его лозунгом «революционной войны»…

Ведь рухнула бы Россия — даже не советская, а как таковая, Долго бы пришлось потом «кашу» расхлебывать.

А если бы в 1928–1929 годах вместо большевика

Сталина с его лозунгом форсирования экономики во главе СССР оказался бы «правый уклонист» Бухарин с его «теорией» «врастания кулака в социализм»?

Схрумкал бы Россию с лошадками, зато без танков, внешний мир, и не подавился бы!

Бухарин шел по пути от дельного революционера к бездельному перманентному оппозиционеру.

И кончил Бухарин тем, что, не раз выступая в прошлом против Сталина открыто, а потом открыто же каясь, он пошел против Сталина тайно.

Он думал, что идет лишь против Сталина, а шел уже против народа, чьими интересами жил Сталин.

В итоге конец Бухарина повторил конец Лавуазье.

Закономерно?

Пожалуй, да.

Тем более что уже русским было давно сказано: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан».

МОЯ КНИГА о Сталине закончена, и даже послесловие к ней заканчивается.

Но жизнь-то продолжается.

И лишь от нас самих зависит — расскажут ли потомки о нас сказки, споют ли песни и сложат ли высокие и славные легенды.