Неприятности – мое ремесло - Рэймонд Чандлер

У меня защипало горло, и я промолчал.

– Только однажды за все годы в Ливенворте у Сайпа развязался язык. Правда, перед этим он хорошенько надрался. С ним в камере сидел коротышка по кличке Мелочовщик Мардо. Коротышке дали двадцать семь месяцев за склейку двадцатидолларовых купюр. Сайп рассказал ему, что зарыл жемчужины в Айдахо.

Я слегка подался вперед.

– Что, и тебя проняло? Так вот, Мелочовщик Мардо снимает у меня комнату. Он балуется кокаином и болтает во сне.

Я снова откинулся на спинку кресла и воскликнул:

– Надо же, какое невезенье! А я уже мысленно потратил эти двадцать пять кусков.

Кэти осуждающе посмотрела на меня, потом ее лицо смягчилось.

– Ладно, – вздохнула она, – я и сама вижу, что дельце не такой уж верняк. Столько лет, столько светлых голов – почтовики, страховщики, детективы – билось над этой задачкой. А теперь какой-то торчок клянется, что знает, где спрятаны жемчужины. Впрочем, паренек он неплохой. И ему якобы известно, где живет Сайп.

– Это он во сне сказал?

– Нет, конечно! Ты же знаешь меня, старую полицейскую ищейку. Может, мне и не стоило лезть не в свое дело, но малый вышел из тюрьмы, да и беспокоилась я, что он примет слишком большую дозу и откинется у меня в доме. Сейчас он мой единственный жилец. Я подслушивала у двери, а когда узнала достаточно, хорошенько прижала его, и ему ничего не оставалось, как выложить остальное. В одиночку он не справится.

Я снова подался вперед:

– Так где живет этот Сайп?

Кэти улыбнулась и покачала головой:

– Как раз этого он не сказал, да и Сайп – имя ненастоящее. Где-то на севере. Олимпия, штат Вашингтон. Мелочовщик видел его, но Сайп его не заметил.

– А что твой Мелочовщик здесь забыл? – спросил я.

– Так его же тут сцапали! Ты же знаешь, этих ребят всегда тянет туда, где их загребли в тюрягу. Правда, с тех пор он порастерял старых дружков.

Я закурил еще одну сигарету и отхлебнул виски.

– Сайп вышел четыре года назад, Мелочовщик отсидел двадцать семь месяцев. Чего он ждал?

Голубые фарфоровые глаза жалостливо смотрели на меня.

– Мало ли на свете тюрем, где он с тех пор успел посидеть!

– А он станет со мной разговаривать? Ему нужна помощь, чтобы связаться со страховой компанией. Если, конечно, жемчужины существуют и Сайп готов отдать их Мелочовщику.

Кэти Хорн вздохнула:

– Бедняга совсем извелся и вдобавок чего-то боится. Может быть, ты сходишь, пока он не нанюхался своей отравы?

– Только ради тебя, Кэти.

Она вынула из сумки плоский ключ, нацарапала адрес в моем блокноте и медленно встала.

– Дом разделен на две половины. Ключ на случай, если он не откроет.

– Договорились. – Я выпустил в потолок облачко дыма.

Кэти подошла к двери и опустила глаза в пол.

– На многое я не рассчитываю, – пробормотала она. – Так, тысчонку-другую, чтобы, когда Джонни выйдет, я попыталась бы…

– Наставить его на путь истинный, – закончил я. – Это все мечты, Кэти, пустые мечты. Впрочем, свою треть ты получишь в любом случае.

Кэти взглянула на меня, сдерживая слезы. Взялась за ручку двери, но снова вернулась к столу.

– Еще кое-что, – сказала она. – Старый Сайп. Он свое отсидел. Заплатил сполна. Тебе не кажется, что мы поступаем подло?

Я покачал головой:

– Он украл их. Убил человека. На что он живет?

– На деньги жены. Разводит золотых рыбок.

– Золотых рыбок? Ну и нечего его жалеть.

И Кэти ушла.

В прошлый раз меня занесло в округ Грей-Лейк, когда я помогал Берни Олсу из управления окружного прокурора схватить вооруженного бандита по кличке Ленивый Эндрюс. Только теперь я забрался выше, дальше от озера. Улица, на которой стоял дом Кэти, огибала вершину холма. Перед домом высилась ветхая стена, позади тянулись пустыри.

Оба крыла имели отдельный вход и ступени. Глазок на одной из дверей скрывала табличка: «Звонить 1432».

Я припарковался и двинулся к правому крылу. Миновав клумбы с турецкими гвоздиками, поднялся по ступеням, которые вели к двери с табличкой, решив, что постоялец Кэти обитает здесь. Позвонил. Ответа не было. Перешел к другой двери. Снова тишина.

Серый «додж» обогнул склон холма. Ладная миниатюрная девушка в синем, сидевшая за рулем, поймала мой взгляд. Я не разглядел, был ли в машине кто-то еще. Тогда я просто не придал этому значения.

Открыв дверь ключом Кэти, я вошел внутрь. В гостиной пахло кедровым маслом. Обычный набор мебели, тюль на окнах, мягкие солнечные лучи пробиваются сквозь шторы.

Была еще маленькая столовая, кухня, спальня, ванная и вторая спальня, которую использовали как швейную мастерскую. Через нее я проник в другое крыло – и словно прошел сквозь зеркало. За исключением мебели, все здесь было таким же, как на половине Кэти. В гостиной стояла двуспальная кровать, однако непохоже было, чтобы здесь кто-то жил.

Я двинулся вглубь дома, мимо второй ванной – и постучался в дверь, которую принял за спальню.

Ответа не было. Я повернул ручку и вошел. Коротышка на кровати, вероятно, и был Мелочовщиком Мардо. Мне в глаза бросились босые ступни, потому что, за исключением ступней, он был одет. Лодыжки стягивала веревка.

Ступни были сожжены до кости. Окно было открыто, но в комнате висел запах паленой человеческой плоти и дерева. Утюг на столе все еще был включен. Я выдернул провод.

В холодильнике у Кэти Хорн нашлась пинта «Бруклин-скотч». Я выпил, перевел дух, оглядел пустырь. От задней двери дома вела узкая бетонированная дорожка, к улице спускались зеленые деревянные ступени.

Я вернулся в спальню. Коричневый пиджак в красную полоску с вывернутыми карманами свисал со спинки кресла, содержимое карманов валялось на полу.

Брючные карманы Мелочовщика тоже вывернули наизнанку. Ключи, монеты, носовой платок и плоская металлическая коробочка, похожая на дамскую пудреницу, лежали на кровати. Из коробочки просыпался белый сверкающий порошок. Кокаин.

Мелочовщик был коротышкой, не выше пяти футов четырех дюймов. Жидкие каштановые волосы, большие уши. Ничего не скажу о цвете его глаз. Глаза как глаза, широко открытые, мертвые. Веревка, свисавшая под кровать, стягивала руки за спиной.

Отверстий от пулевых или ножевых ранений на теле не обнаружилось – никаких отметин, кроме сожженных ступней. Он умер от боли, остановки сердца или того и другого вместе. Труп еще не окоченел. Кляп во рту был влажным и теплым.

Я протер все, к чему прикасался, выглянул в окно и аккуратно прикрыл за собой дверь.