Джек, который построил дом - Елена Катишонок

Ложился, но засыпал не сразу. Перед глазами чередовались фотографии, выстраиваясь в будущие страницы, словно включалось особое зрение: да, именно так надо делать. Это их с Юлькой эпоха, начавшаяся – странно подумать! – в прошлом веке, в симметричном девяносто первом году. Двадцать лет, коротенькое бездонное сегодня, составленное из отдельных фрагментов, каждый из которых обретает смысл только рядом с другими. Как-то Чижик на полу складывал пазл из груды твердых картонных частичек, поминутно глядя на картинку. Вооруженные рыцари в полной готовности сидели на конях, а принцесса тянула к ним руки со скалы. Казалось, она вот-вот рухнет в бездну, потому что скала под нею белела пустотами – потерялись нужные кусочки.

Май принес долгожданное прочное тепло. Телевизор, интернет и газеты сообщили, что бен Ладен убит. И точно так же, как десять лет назад, время в библиотеке замерло: все смотрели новостную ленту. Десять лет, на которые Кэрол ошиблась, – много или мало? Нацистов отлавливают до сих пор, а война кончилась давно.

Тепло быстро сменилось жарой. Ян выходил утром на балкон в шортах и майке. Читал, отрывался на фотографии, говорил по телефону. Перед Юлиным появлением принимал обезболивающее – скрывать боль в ноге стало труднее. Действие китайских иголок быстро кончалось, а поездка в центр отнимала много сил.

И денег оставалось мало.

Когда в очередной раз Ян протянул китайцу чек, тот мотнул головой: «No». И предложил другое: снять рекламный фильм о нем, Чжу Си. Не об иголках – о танце, танце с мечом. «Идем, я покажу».

Китайская версия Хачатуряна?..

Чжу Си пружинисто сбежал по лестнице, отпер дверь, и они вошли. Через несколько минут зазвучала привычная струнная музыка, и китаец упруго, словно сам превратившись в струну, впрыгнул на середину пола, в руках у него вилась блестящая лента. Вглядевшись, Ян присвистнул – это была не лента, а меч, и тонкое блестящее лезвие в его руке извивалось, отвергая законы физики. Стало не по себе – вдруг он поранится?..

Чжу Си замер на месте в тот же миг, как остановилась музыка. Он даже не запыхался.

Задача состояла в том, чтобы под эту музыку снять два фильма – короткий и длинный.

– Ты выступаешь?

– Я преподаю, – с достоинством ответил китаец.

От опасного танца рябило в глазах – Ян сделал четыре варианта. Китаец отверг все. Пятый, смонтированный наспех и самый неудачный, принял с восторгом, его глаза сияли. Нравится – ну и ладушки, устало подумал Ян. «How much?» – спросил Чжу Си. Ян махнул рукой. My pleasure, о чем разговор. И Чжу Си предложил щедрую скидку – навсегда, forever.

Сколько осталось этого forever?..

На обратном пути вспоминал строчки Вулфа:

15

Знойный июль, и буйная зелень катальпы, накаленный солнцем ее ствол, и рулады условного соловья, который разливался вовсю, но не показывался на глаза, – все бесконечно радовало. Заметил ли Ян ее страх? Юля надеялась, что не заметил. Испугалась и запаниковала, когда увидела его в шортах и майке – лето заставило сбросить громоздкие свитера, теплое белье, жилетки, и стало видно, как он исхудал.

Хорошо бы не заметил.

И вдруг Ян спросил: «Ты видела?..» – и выпрямился во весь рост.

Больная нога была намного тоньше правой, здоровой.

Онколог встретил приветливой фразой: «У меня для вас две новости, хорошая и плохая».

Хорошую новость онколог объявил очень торжественно: мозг чистый; опухоли нет. Оба напряженно ждали продолжения.

Которое и последовало: появились новообразования в печени. Неприятно, сказал врач, но это типично. К счастью, пятнышки небольшие (хорошая новость).

Маленькая радость в большой беде. На улице вспомнили, что про ногу врач ничего вразумительного не сказал.

Дома без Яна было пусто, тревожно. Что приготовить? Он почти не ел. Рассеянно захлопнула холодильник и подошла к компьютеру. Верить интернету, не верить – хоть на ромашке гадай. Процесс в костях?! Она отослала короткое письмо врачу.

Что теперь?!

А телефон зазвонил громко, радостно, словно ничего не произошло. Голос Яна звучал тоже громко и радостно: «Сейчас приеду, Юлечка! Жди!..»

Первая мысль: онколог написал?.. Но тогда бы голос был другой, да и не поехал бы. В зеркале маячило Юлькино напряженное, встревоженное лицо. Немножко пудры; вот так. Расслабься. Лицо стало сонным. Улыбнись. Идиотский вид, за что он меня любит?.. Срочно смени майку – лучше ту, голубую. Не надо было слушать его, лучше бы волосы красила. Чтобы стать женщиной нашего возраста? Не дай бог. А седые волосы подходят к голубой майке, согласись, свет мой, зеркальце?

Ян вошел с большой коробкой и поставил ее на диван:

– Юлечка, смотри!

Внутри тяжелой кипой лежали Альбомы. Книга воспринималась иначе, не так, как фотографии на столе или в компьютерном файле. Книга – это… Книга. Придумал ли человек что-то более ценное?

– Пошли ужинать, я умираю с голоду. Куда-куда… в ресторан. Французский.

Ян собрался везти матери Альбом, когда вошел дядька. «Что это?» – «Мои фотографии». Тот недоуменно повертел альбом в руках, открыл; дойдя до своего портрета, нахмурился. Досмотрев, спросил оживленно: «Сколько заплатил?»

Ада не сразу поняла, что за книгу сын принес, но оживилась:

– Мемуары?

Можно и так, удивился Ян. Снимки за два десятилетия – чем не мемуары?

– Да открой же! – не выдержал.

Ада пролистала несколько страниц и подняла лицо.

– Жаль, что ты не посоветовался со мной, – заметила снисходительно, – ведь у тебя есть фотографии намного лучше этих.

И протянула альбом.

– Ты не поняла, мать. Это подарок.

Если бы в лифте на него не напал хохот, он заплакал бы. Какой причудливый виток совершила жизнь за пятьдесят лет – к нему вернулся детский рисунок, ошельмованный несколькими взрослыми людьми, не сумевшими увидеть обыкновенное яблоко. Рисунок из альбома – тоже из альбома! – который был похоронен за шкафом.

От судьбы не уйти.

Вернулся кашель – долгий, изнурительный, с одышкой. Каждый приступ оставлял глубоко в груди боль. Никого не хотелось видеть, однако друзья приезжали с однообразным вопросом: «ну как?..» Онколог предложил экспериментальный курс химии: испытание нового препарата. Ян отказался. Врач не настаивал.