Паладин. Тень меча - Симона Вилар

А потом вся Англия с ликованием узнала о возвращении короля Ричарда Львиное Сердце. Он же первым делом поспешил в Ноттингем, где базировались перешедшие на сторону его брата повстанцы. И, вопреки всем опасениям, обошелся с ними более чем милостиво: никто не был казнен, мятежники просто покаялись и уплатили пеню в казну королевства, изрядно опустевшую после выкупа Ричарда. Простил Львиное Сердце и своего брата-интригана, — но тут примирению Плантагенетов поспособствовала королева-мать, которой Ричард после ее помощи ни в чем не мог отказать. Ричард только и сказал, глядя на упавшего перед ним на колени Джона: «Что с него взять? Он еще дитя».

Дитяти было уже двадцать семь лет. Но радость возвратившегося в свое королевство Ричарда была такова, что он с готовностью мог миловать и награждать всех, кого видел. В том числе охотно согласился с предложением барона де Шампера, чтобы родовое имя его семьи досталось и мужу их младшей дочери Джоанны.

Ричард весьма доброжелательно отнесся к этому.

— Такой воин вполне заслуживает, чтобы его предки носили славное имя, — сказал он при встрече с Мартином в Лондоне, где восхищенные жители королевства решили устроить своему королю-крестоносцу новую коронацию. — Но на вашем месте я бы поспешил вернуться на Кипр, сэр рыцарь. До меня дошли слухи, что Гвидо де Лузиньян слабеет день ото дня и никто не знает, что случится, когда его не станет.

Мартин промолчал. Ему было легче лишиться своих владений и места у трона кипрского правителя, чем оставить супругу, находившуюся на сносях. Ведь роды опасны, иногда женщины умирают во время них, а Джоанна на последних сроках чувствовала себя не очень хорошо.

Но все обошлось как нельзя лучше. В начале мая Джоанна благополучно разрешилась от бремени крепким крикливым мальчишкой. Счастливый отец с благоговением принял его на руки, правда, рассмотрев его темный чубчик и глаза, заметил, что его сын больше де Шампер, нежели Хоконсон.

— Но ведь и мы уже стали де Шамперами, — с улыбкой ответила Джоанна. — И я бы желала знать, муж мой, какое имя ты дашь нашему сыну?

Мартин размышлял лишь краткую минуту.

— Уильям. Я хочу, чтобы нашего сына называли Уильямом де Шампером.

На глаза Джоанны навернулись счастливые слезы.

— Спасибо, любовь моя, — тихо произнесла она. И повторила: — Спасибо.

Они уезжали из Англии только на исходе сентября, когда маленький Уильям достаточно окреп, чтобы выдержать долгое плавание вокруг Европы. С супругами отбывала и истосковавшаяся по Кипру верная Годит. А также вдруг засобирался в дорогу и Дрого. Причем перед самым отбытием он вдруг решил все-таки жениться на камеристке госпожи.

— Здесь, в Гронвуде, уже достаточно молодых крепких парней, чтобы служить де Шамперам, — говорил он слугам, объясняя, почему отказался от прежнего решения остаться. — А на Кипре такой старый вояка, как я, еще понадобится. Слыхали известия? Король Гвидо умер, да пребудет душа его в мире. И кто знает, что теперь станется? Я вон слышал, что эта девка… гм, Дева Кипра, после того как Ричард подыскал ей наконец супруга, рассчитывает вместе с муженьком отвоевать владения своего отца. А там у нас только однорукий Ласло да этот вертопрах Эйрик, который то ли дома, то ли уже отправился навестить одну из своих жен, коих у него не меньше, чем у меня пальцев на руках. Правда, его малышка Саннива так ничего об этом и не ведает, и никто не хочет ее разубеждать, что рыжий Эйрик предан только ей. Но все же мне будет спокойнее, если я буду там, где теперь будут жить маленькие де Шамперы — Хильда и Уильям.

Однако Дрого напрасно беспокоился. К моменту, когда Мартин с Джоанной и детьми прибыли на Кипр, оказалось, что трон Гвидо наследовал его брат Амори де Лузиньян. А так как Амори всегда хорошо относился к Мартину, то новоиспеченного де Шампера даже повысили. И Мартин, уже как главнокомандующий Кипра, отбивал нелепую попытку Девы Кипра и ее супруга захватить остров и предъявить свои права. После этой неудачи царевна удалилась в имение мужа во Фландрии, и больше о ней не было никаких вестей.

Жизнь между тем шла своим чередом. Ричард после коронации в скором времени покинул Англию и начал воевать с Филиппом, намереваясь вернуть все владения Плантагенетов на континенте, которые успел захватить его соперник. Причем если в интригах Филипп превосходил более прямолинейного и горячего короля Ричарда, то на поле боя явно уступал ему, и вскоре Львиное Сердце потеснил французские войска.

Однажды в руки Ричарда Английского попал епископ Филипп де Бове, которого он, не задумываясь, заключил в темницу. Даже когда папский легат стал просить об освобождении епископа де Бове, Ричард весьма дерзко ответил ему:

— Вы получите от меня крепкую оплеуху, святой отец, если будете и далее настаивать на освобождении этого клеветника и злопыхателя. К тому же не забывайте, что я пленил де Бове не как духовное лицо, а как воина, когда он несся на моих людей на коне и с копьем. Так что пусть преподобный епископ посидит у меня в застенке и хорошенько покается в своих грехах, пока его король не выплатит за своего цепного пса полагающуюся сумму.

Но Филипп не спешил выкупать де Бове — у него самого едва хватало средств, чтобы содержать армию, которая постоянно проигрывала Львиному Сердцу.

Со своей королевой Беренгарией Ричард встретился лишь дважды. Один раз, когда он пригласил ее на собрание знати в Пуатье, куда Беренгария прибыла в простом, почти монашеском облачении и вела себя не как королева, а скорее как мученица, чем только еще больше увеличила ту пропасть недопонимания и раздражения, какая возникла между супругами, отдаляя их друг от друга. Второй раз она встретилась с мужем в Руане, где должно было состояться бракосочетание сестры Ричарда Пионы и красавца графа Тулузского.

На этой свадьбе присутствовали и де Шамперы с Кипра. И как же радостно им было встретиться со своей родней из Англии в Руане!

Во время торжеств Джоанна не преминула заметить матери, что уже давно знала о чувствах Пионы к Раймунду Тулузскому: она гостила у них при дворе во время прошлой поездки в Англию и не могла не заметить, что между графом и сестрой Ричарда возникла явная симпатия.

— Некогда Пиона заявила, что выйдет замуж лишь за того, кого сама изберет, — говорила Джоанна. — И хотя ранее это казалось невозможным, так как Раймунд состоял в браке, все же они не переставали надеяться и переписывались все это время. Я это точно знаю, поскольку мы с Пионой остались добрыми подругами и она делилась со мной своими чаяниями. О, как же она мечтала о Раймунде! И вот он добился развода с женой и попросил у Ричарда руки его сестры. На этот раз король не стал перечить: брак Иоанны со знатным графом из Тулузы не умалял ее королевского достоинства, к тому же Ричард приобрел союзника на юге Франции.

Через год Иоанна подарила мужу первого сына, избавившись тем самым от так надоевшего ей клейма бесплодной женщины.

Между наследниками султана Саладина все это время продолжалась борьба, пока в нее не вмешался Малик аль-Адиль. В итоге через несколько лет, разделавшись с воинственными племянниками, он стал могущественным владыкой огромной империи Айюбидов. Под его рукой арабский мир вступил в период покоя, процветания и терпимости. Аль-Адиль, прозванный Справедливым правителем, посчитал, что теперь, когда Иерусалим остался под властью мусульман, а новых войн с крестоносцами не предвиделось, его держава может жить в добрососедстве с христианами, оставшимися на побережье Леванта, и всячески поощрял торговлю и обмен с ними.