Герои умирают - Мэтью Стовер

Внезапно актиры стали частью реальной Анханы, в них поверили так, как никогда не верили раньше. Они были на самом деле и оказались столь могучими и страшными, что действительность не могла тягаться с самыми чудовищными историями о них. Демоны были, и были не где-нибудь за морями, не в провинциях, не в большом городе на другом краю Империи – нет, они были здесь и сейчас.

Горожане молились за Ма'элКота, просили своих богов защитить императора и помочь ему в его праведной борьбе с нечестивцами. Многие, с непривычки неуклюже, опускались на колени перед статуей Ма'элКота и возносили ему молитвы. У возлюбленных детей Ма'элКота не было другой защиты.

А тот, кому они молились, был очень занят. Он не стал проводить утро в Великом Деле; вместо этого он шагал взад и вперед мимо залитого кровью известнякового алтаря в Железной комнате,

На алтаре была и свежая кровь, сочившаяся сквозь аккуратные повязки, стягивавшие рану распростертой на камне Пэллес Рил.

Допрос шел очень медленно. Аркадейл работать не мог, а доверять такое ответственное дело кому-нибудь из его учеников Ма'элКот не желал.

Его собственным методам не хватало элегантности и утонченности искусства Аркадейла, но император считал, что на эффективности это не скажется.

2

Толпа представителей низших каст прихлынула к воротам студии и отхлынула, словно волна прибоя. Их тем не менее постепенно становилось все больше – вдвое, втрое больше рекордного количества. Они теснились плечом к плечу вокруг дорожки, прижимали друг друга к стенам зданий. Стоявший на вершине ворот охранник сообщил по рации, что прибытия Кейна ждут уже более двух миллионов человек.

Если он и преувеличил, то не намного.

Впрочем, зрителей ждало разочарование: Кейн был уже в Студии.

В больнице с него сняли пропитанный кровью костюм, который затем поместили в хранилище Студии. Хэри приехал в такси еще до рассвета, и Коллберг нашел его в гримерной.

Гримерная, где поддерживалось поле Поднебесья, как нельзя лучше подходила для конфиденциального разговора. Толстые стены не пропускали звуков, а несколько иные физические законы, действовавшие в поле, исключали подслушивание с помощью техники.

Коллберг поставил на входе двух вооруженных охранников и еще двоих взял с собой. Им было приказано стоять во всеоружии между ним и Майклсоном и стрелять при малейшем намеке на нападение.

Актер казался неуправляемым, и все предосторожности, предпринятые Коллбергом, были основаны на подозрении, что при первом удобном случае Майклсон сорвется. Коллберг ошибся, оказавшись прошлой ночью на линии огня; от пуль его спас лишь массивный стол. Администратор не собирался повторять свою ошибку.

Разумеется, безопаснее было бы поручить кому-то другому передать Майклсону все указания, однако Коллберг прекрасно знал, что самый безопасный выход не обязательно самый лучший. Он намеревался дать актеру весьма деликатные указания, о которых должно было знать как можно меньше народу. Именно поэтому он выбрал охранников из касты работяг вместо более ответственных профессиональных рабочих: показания работяги не признавались ни в одном суде.

Более того, Коллберг всю ночь кипел от ярости после звонка адвоката Семьи Дойл – вы только представьте, профессионалу позволили, даже приказали побеспокоить администратора у него дома! Адвокат говорил так нагло, что Коллберг немедленно пожаловался на него в Социальную полицию, однако это мало успокоило его.

Из-за всех этих треволнений, тяжелой подготовки к кульминационной части Приключения и бесконечных таблеток амфетамина, которые призваны были подбодрить администратора Коллберг совсем не успел поспать.

Он не мог допустить, чтобы инцидент прошел безнаказанно. Какой бы звездой ни был Кейн, Майклсон оставался всего лишь профессионалом и не мог, не имел права действовать через голову своих хозяев. Честно говоря, этот факт беспокоил администратора гораздо сильнее попытки Майклсона напасть на него; насилие было лишь следствием всевозрастающей необузданности Майклсона, в то время как его юридические махинации явно были хорошо продуманным оскорблением.

Когда Коллберг в сопровождении работяг вошел в гримерную, Майклсон, почти обнаженный, стоял у зеркала. Костюм Кейна свисал с крючка в стене, а бинты, стягивавшие его раны, были разрезаны на части и разбросаны по полу. На актере был только суспензорий. Глядя в зеркало, Майклсон проделывал серию сложных упражнений, хмурясь и морщась от боли.

Он выглядел еще хуже, чем опасался Коллберг. Несмотря на антибиотики, грубо зашитая рана на плече ярко полыхала, а спина была испещрена черными пятнами от ударов гелиевых пуль. В центре спины выделялась красная отметина от дубинки стражника Донжона. Еще одно красно-синее пятно вспухло сбоку, на правом колене, и даже нетренированный взгляд Коллберга мог заметить, что это крайне стесняет движения. Судя по запавшим щекам и темным кругам под глазами, актер тоже не спал всю предыдущую ночь.

Отражение Майклсона встретилось взглядом с глазами администратора, не обратив ни малейшего внимания на охранников.

– Коллберг, – невозмутимо произнес он, – тебе здесь быть незачем.

– Администратор Коллберг, Майклсон, – поправил тот с усмешкой.

Ни один мускул не дрогнул на безмятежном лице Майклсона.

– Хрен тебе.

Холодный пот прошиб Коллберга – администратору показалось, будто он дотронулся до плохо заземленного пульта.

Он поморгал раз, другой, потом глубоко вдохнул и, стараясь держать себя в руках, ответил:

– Я настаиваю на уважительном обращении со мной, иначе я подам жалобу на нарушение правил межкастового общения.

– Обойдешься без уважения, кусок дерьма! Делай что хочешь.

Коллберг посмотрел на стоявших между ними киборгов.

– Я могу приказать им стрелять. Майклсон пожал плечами.

– И что ты скажешь праздножителям – кстати, сколько их там, миллион? – которые уже заплатили за зрелище? Тебе никогда не приходило в голову, что, став звездой, я смогу воткнуть тебе булавку в задницу?

Коллберг кивнул про себя; он должен был предвидеть нечто подобное.

– Сегодня я пришел, чтобы… э-э… проинструктировать вас относительно правил Приключения. Я уже говорил по этому поводу с Советом попечителей и получил их согласие. Выключатель аварийного переноса будет активирован. При первом же намеке на недозволенные комментарии вы будете отозваны, а Приключение закончится.

Майклсон не ответил. Он сосредоточенно смотрел в зеркало, внимательно рассматривая свои руки и пальцы, а потом начал растирать бесчисленные шрамы, испещрявшие тело.

– Недозволенные комментарии включают в себя любое упоминание контракта на убийство Ма'элКота. Когда вы встретитесь с ним, это должно выглядеть как личная месть, ясно? Любой намек на то, что это делается по указанию Студии, повлечет за собой немедленное прекращение Приключения.