Третий звонок - Михаил Козаков

Я никогда не хотел играть смерть в бытовых пьесах и бытовых фильмах. Я не имею в виду жанровые пьесы, фильмы, триллеры или детективы – там игра в смерть. В бытовых правдивых фильмах или спектаклях я вообще играть не люблю. Для меня вне поэзии искусство не существует. Ведь и Гоголь, и Чехов, и Булгаков – поэты. Оттого в их пьесах или сочинениях любить, жить, умирать не стыдно. Они не бытовые, а бытийные сочинения. Надбытовые, надсобытийные.

Что же сказать о Шекспире вообще и о «Лире» в частности? Это самая высокая поэтическая трагическая пьеса из существующих на свете. Играть ее – счастье!

Вот и закончились мои рассуждения в попытке сочинить своего рода актерское эссе на тему «Играя Шекспира». Из этого, полагаю, можно и хотелось бы сделать сценарий для такого, несколько необычного, телесериала. Режиссеру, не без моей или чьей бы то ни было еще помощи, следует отобрать нужное, отбросив в сторону мое наивное театроведение. Может быть, что-то, что покажется интересным, все-таки оставить и, придумав форму и стиль изложения для телеэкрана, попытаться снять некий фильм. Произойдет ли это? Один Господь ведает. Хотелось бы, чего греха таить… Хотелось бы многое из уже сыгранного сыграть заново перед камерой, зафиксировать на пленке, оставить после себя (авось пригодится) фрагменты любимых шекспировских ролей, сыгранных мною за жизнь. Мне выпало такое счастье – от Гамлета до Лира. Ну, а если этого не произойдет, будем удовлетворены тем, что, даст Бог, опубликуем написанное в моей новой книге. ЕБЖ, как говорил мой любимый Лев Николаевич, с необычайной ненавистью относясь к моему необычайно любимому Шекспиру.

P. S. Случилось так, что мне самому довелось снять трехсерийный фильм под названием «Играем Шекспира». Заметим, «играем», а не «играя», потому что фильм этот отличается от эссе. Он потребовал обращения к хронике – фрагментам ролей, сыгранных такими выдающимися актерами как Лоренс Оливье, Пол Скофилд, Мэл Гибсон и нашими мастерами: Соломоном Михоэлсом, Евгением Самойловым, Иннокентием Смоктуновским, Владимиром Высоцким, Эдуардом Марцевичем, Юри Ярветом, Константином Райкиным, Евгением Мироновым. Разумеется, вошли и фрагменты из моих шекспировских работ. Такое авторское документально-игровое кино, за которое я получил телевизионную премию «ТЭФИ» за режиссуру за 2005 г.

Интервью с самим собой

– Сегодня, в марте 2006 года, когда я беру у тебя интервью для финала двухтомника, ответь, ты удовлетворен своей теперешней жизнью?

– Несмотря на мои почтенные годы (ведь мне пошел семьдесят второй!), несмотря на все трудности нашей общей, мягко говоря, непростой жизни, в общем, я не имею права ныть.

Во-первых, я относительно здоров, хотя глаукома, будь она неладна, сильно отравляет жизнь. Трудно читать, писать, смотреть спектакли и т. д. Она влияет и на походку (осторожничаешь), и на преждевременное старение. Но как-то справляюсь.

Во-вторых, а точнее, это – самое важное, здоровы (тьфу, тьфу, тьфу) мои родные и близкие, а главное (опять же, плюю через левое плечо), мои многочисленные дети и внуки. А их у меня немало: пятеро детей и пятеро внуков. Правда, разбросаны они по всей земле. Кто-то живет в Москве, но кто-то в Америке, Грузии, Израиле. Почти со всеми связь личная и телефонная. Но главное – будучи чадолюбивым, чрезвычайно ценю и люблю их, особенно самых маленьких. Да не обидится все мое многочисленное и дорогое потомство, десятилетняя дочка Зойка – «любимая женщина механика…» – можно сказать, свет в окошке!

Но и со старшей дочкой Катей и с ее дочками я, слава Богу, иногда вижусь. Кирилл, так тот снялся в моем последнем телефильме «Очарование зла», а вот тоже актриса – дочь Манана играет по-грузински в Тбилиси. Но все мы по мере сил не теряем связи друг с другом.

Младший сын Миша (ему пошел семнадцатый год) учится вместе с Зойкой в американской школе в Тель-Авиве. Увлекается точными науками, но тем не менее играет в ансамбле на бас-гитаре. Зойка же увлечена живописью, немножко литературой (пишет по-английски), играет в теннис и на трубе (!).

На сегодняшний день и все мои бывшие жены, каждую из которых я ценю и люблю по-своему, слава Богу, здоровы. В который раз плюю через плечо…

– Но ведь главным для тебя была, есть и будет твоя работа. Что ты можешь сказать по этому поводу, как говорится, «не размазывая манную кашу по белому столу»?

– Работаю, слава Богу, много. Играю, читаю, снимаю, снимаюсь, пописываю. Стараюсь не отклоняться от курса, выбирая репертуар. В моей концертной деятельности это удается без особых сложностей. Все тот же Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Пастернак, Тарковский, Самойлов, Бродский. Читаю сольники и «всухую», и с музыкой, и с пением. Спектакли-концерты для меня не менее важны, чем театр.

– А что после «Лира» в театре?

– Идеи новые есть, но тут я уже от себя не вполне завишу. Надо вписаться в планы театра, а для антрепризы искать эти проклятые деньги, если хочешь поставить и сыграть то, что просит душа. Ну, скажем, «Евангелие от Мастера» – я имею в виду всю историю про Понтия Пилата, Иешуа Га-Ноцри, Левия Матвея и других из романа в романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Но одно дело было, когда я выпускал тройной аудиоальбом с музыкой Шандора Каллаша – деньги для производства небольшие, другое – когда вознамерился, написав пьесу, поставить спектакль, где 15 действующих лиц, не считая массовки. Плюс декорации, костюмы, реквизит, свет и прочее.

– А тебе не страшно после сериала В. Бортко, вновь браться за тот же материал?

– Как раз, наоборот. Именно после этого сериала я решил сыграть эту пилатовскую историю. У Бортко я играть отказался.

– Тебе ведь предлагали, если не ошибаюсь, то, что сыграл В. Гафт, – Каифу и Человека во френче?

– Именно. И откуда ты все про меня знаешь? Да, предлагали. Но я, слава Богу, отказался играть по этому сценарию. В нем даже Пилата полнокровно сыграть было нельзя, а ведь он давно мной вымечтан.

Найду денег – поставлю в антрепризе, не найду – не поставлю. Сегодня ведь все так. Вот «Метеор» Дюрренматта, которого тоже вымечтал и давно обдумал, предлагаю уже не антрепризе, а академическому Театру им. Моссовета. Это совершенно замечательная, умная комедия. В ответ:

«Михал Михалыч! Надо подумать. Ведь все серьезные вещи идут, как правило, на малых сценах, а у нас – 1300 мест!» Все подчинено зарабатыванию денег, везде и всюду – и в большом кино, и на ТВ, а теперь уже и в театре. С одной стороны, понятно: капитализация, рынок, рейтинг и еще бог знает что. Но сколько же можно всюду опускать планку и жить по принципу «нужно только то, что пипл хавает»? Как в анекдоте, «так мы дотрахаемся до мышей». Грустно… Но я как могу борюсь, и порой не без успеха.

Не знаю, что выйдет, но с огромным удовольствием снимал шестисерийный телефильм об эмиграции 30-х годов во Франции «Очарование зла». Там и Париж, и Москва 30-х, Цветаева, Эфрон и еще тридцать действующих лиц. В том числе сталинский нарком Ежов, его враги среди чекистов, его холуи и приспешники. Презанятная, батенька, история! Вот и снимал не по корысти, а по душе.