Дочь - повелительница Зари - Юрий Иванович

Самой продолжительной процедурой оказалась очистка кораблей, теперь уже принадлежащих Салламбаюру, от неприятеля. Их по двое, по трое по команде голоса с берега и под прицелами пушек с фортов заводили в порт и располагали плотным строем вдоль пустующих пирсов. Затем выводили людей на берег, тщательно обыскивали, потом осматривали все помещения корабля, и только потом в залив летела очередная команда. А плененных делили на несколько категорий и под конвоем отправляли в разные места заточения. Старших офицеров армады и выявленных предателей отправляли в королевскую тюрьму, где и располагали в тесных одиночных камерах. Пожалуй, впервые за последние триста лет тюрьма переполнилась настолько, что даже из нескольких подсобных и пыточных помещений пришлось делать общие камеры.

Младших офицеров, некоторых купцов и гражданских капитанов, которые погнались за грязной добычей, располагали в местах заточения при управе бургомистра и при гауптвахте воинского гарнизона. И третью группу, самую многочисленную, Семен предложил разместить в древнем, полуразрушенном со времен последней войны амфитеатре. Но и там поместилась только треть «желающих». Остальных устроили за пределами города, в наспех оборудованном силами самих военнопленных открытом лагере вдоль единственной целой городской стены.

Благо еще, что на каждом корабле оказалось вполне достаточно провизии, чтобы кормить всю эту прорву неожиданных нахлебников. По крайней мере, две, а то и три недели никому из военнопленных голод не грозил. А вот запасы воды были не беспредельны. Посему каждому выдавали строго ограниченную пайку. Еще в ночь накануне разгрома армады река Талая обмелела полностью. Вся жизненная влага поступала в город по водопроводу, вторая линия которого должна была вступить в строй лишь через две недели. Правда, барон Шенре, когда ему выделили несколько тысяч моряков и воинов, мог ускорить работы на своей «стройке века». Что он и сделал, пообещав управиться за неделю.

Четыре тысячи пленных отправили на цементный завод, где они трудились на самых тяжелых работах и добывали известняк и мел в открытых карьерах. По крайней мере, они недаром хлеб ели и хоть кое-как отрабатывали средства, которые уходили на их охрану и содержание.

Пленные, пребывающие в более жестких условиях заточения, были разделены на три группы. В первую, самую малочисленную, вошли сто семьдесят предателей и участников предыдущего захвата столицы. Возглавлял эту группу лично князь Буйкале, которому не повезло погибнуть во время сражения. А не повезло потому, что после трех дней предварительных разбирательств в пыточных подвалах низверженный князь ранним утром, при скоплении горожан, которым удалось попасть на центральную площадь, и перед стоящим на коленях строем его самых близких сподвижников был посажен на кол. Да не просто посажен, а так мастерски нанизан, что даже когда острие через три часа вылезло у него из-под правой ключицы, он все еще оставался жив. А за эти три часа, прямо под ногами Буйкале, без устали махающие топорами секустраторы казнили остальных сто шестьдесят девять человек. Законы древнего Салламбаюра во все времена были очень строги и жестоки, и новый король не стал их менять даже в угоду своей обожаемой супруге. Руководствуясь тем, что всех остальных врагов надо напугать до смерти и что за проявление мягкотелости его низвергнет собственный народ. Может, и не сразу, но низвергнет обязательно.

Зрелище отрубленных голов было кровавым и страшным. Молодая королева высказалась категорически против такой казни и на весь день уехала из города для решения текущих проблем. А ее отец, единственный, кто имел возможность хоть как-то повлиять на судьбу приговоренных, даже пальцем не пошевелил для отмены свершающегося правосудия. Потому что вспомнил свою Нимим, и сразу все соображения гуманности были им забыты. Мало того, он даже подумывал о том, чтобы надеть на себя колпак секустратора и лично порубить на куски всех виновных в смерти его горячо любимой Бениды. Остановила его лишь мысль о том, что этим Нимим не вернешь и потом он не сможет смотреть своей дочери в глаза с прежней добротой и откровенностью.

А вот за вторую и третью группы военнопленных высокого ранга со всеми своими старческими силами взялся главный банкир города Брюнт. Причем этих сил у него оказалось как у молодого, потому что он сразу же почувствовал запах больших денег. Вначале даже Загребной не мог понять, чего добивается и на что рассчитывает директор банка, и тогда тот перешел к конкретным цифрам. Сразу в ночь после казней, на небольшом собрании, только в окружении монарха, его супруги и тестя, Брюнт огласил предполагаемую сумму предстоящего выкупа. Лично для себя хитрющий старик попросил «всего лишь» двадцать пять процентов.

Теодоро было возмутился такой жадностью, ссылаясь на то, что пленники и так принадлежат королевству, но тут на защиту банкира стеной встал Загребной:

– Не стоит даже спорить с господином Брюнтом. Он единственный из нас, кто имеет прямую связь с остальным материком. Это раз. Во-вторых, без его помощи мы хорошо, если насобираем лишь две трети той суммы, которую он нам обещает. Значит, нам следует быть более покладистыми в дележе прибыли. Ну и в-третьих, всех этих нахлебников он вытурит за море гораздо быстрее, чем наши еще слабо организованные службы.

– Но что нам делать со всеми остальными пленными? – обеспокоился король.

У банкира был на это ответ:

– Попутно займемся и остальными желающими вернуться на свою родину. Между прочим, – старик хитро улыбнулся, – первые средства за выкупы поступят в королевскую казну уже завтра.

– Каким образом? – поинтересовалась Виктория.

– Помните, как три ночи назад мои помощники метались среди конвоиров и выспрашивали имена военнопленных?

– Увы, – хмыкнул Теодоро. – Они нам очень мешали.

– Зато у меня появился список всех, кто уцелел в битве. И вместе с заказами на поставку продуктов в Грааль я передал за море и первый список военнопленных. Конечно, вряд ли за них тут же потрясут кошельком родственники и друзья, да и трудно это сделать за один день, пока идет бешеная загрузка в порту. Но я уверен, что корабли, которые приплывут завтра в Грааль, доставят первые выкупы.

– Вот это оперативность! – похвалил Загребной. – А мы бы еще только начинали думать по этому поводу. Прекрасно сработано. И раз у вас, господин Брюнт, так хорошо и четко все организовано, то предлагаем вам заняться еще одним прибыльным делом.

– Ну, вы меня знаете, – улыбнулся старик. – Если дело прибыльное, то всех моих сил не хватит, чтобы от него отказаться. Поэтому я весь внимание.

– Мы тут перед вашим приходом посовещались и пришли к выводу, что такой большой кусок нашим структурам не переварить. А поэтому решили отдать в аренду все тридцать купеческих кораблей, которые нам достались в качестве трофеев. Возьметесь организовать эту аренду?

Банкир прекрасно владел своим лицом, но ответил, словно выстрелил из пушки, сразу показав свою крайнюю заинтересованность:

– Берусь! Кхе-кхе… Какие вы мне дадите проценты от прибыли?

– Ну, раз уж дела идут так хорошо, то будем придерживаться числа двадцать пять. Устраивает?