Мэрилин Монро - Дональд Спото

— В данный момент мисс Монро нечего вам больше сообщить, — начал он. — Я выступаю от ее имени как адвокат и могу сказать лишь то, что до печальной развязки дошло из-за сталкивающихся друг с другом карьерных планов обоих супругов.

Разумеется, пресса не хотела, чтобы Мэрилин так и ушла без единого слова. Однако на град вопросов, которыми ее забросали, она ответила сдавленным, хриплым голосом только одно: «Сейчас я ничего не могу сказать. Простите меня. Простите». В этот момент она расплакалась и, склонив голову на плечо Гизлера, продолжала всхлипывать, вытирая глаза белым платочком. Однако обратно в дом она не вернулась, а села в машину, которая вначале заехала на Норт-Роксбэри-драйв в кабинет доктора Крона, а потом — на киностудию. Через два часа она снова оказалась дома и в постели.

Многих лиц немедленно попросили прокомментировать случившееся. Наташа Лайтесс, откровенно наслаждаясь сложившейся ситуацией, сказала прессе:

Замужество было большой ошибкой Мэрилин, и у меня такое впечатление, что она сама давно это знала. Такого рода драмы не разыгрываются за одну ночь. Это самый лучший выход...

По крайней мере, сейчас Мэрилин сможет полностью развить свой талант. У этой девушки есть шанс стать великой драматической актрисой. Последние жизненные испытания помешали ей в достижении указанной цели. Сейчас все это уже осталось для нее позади.

На вопрос об отрицательном отношении Джо к кинематографическому имиджу Мэрилин и ее манере одеваться Наташа, словно забыв о том, что и сама высказывала сходные опасения, лицемерно добавила:

Некоторые люди настолько мелки, что их возмущает всё, приносящее другому человеку успех. Они ужасно ссорились и ругались. У Мэрилин неизменно оставалась надежда, что все как-то образуется, но мистер Ди Маджио никогда не обращал внимания на ее чувства.

Сама Мэрилин разговаривала на тему развода немного и только с несколькими друзьями. Михаилу Чехову она изложила свое мнение лапидарно: «Джо — прекрасный человек, но у нас очень мало общего». Вскоре она без прикрас призналась Сьюзен Страсберг: «Меня тошнило от него — тошнило»[278]. Потом появились и кое-какие детали:

Ему не нравились женщины, которых я играла, — он их считал потаскухами. Не знаю, какие мои картины он при этом имел в виду! Ему не нравились актеры, которые меня целовали, и не нравились мои костюмы. Словом, ему не нравилось все, что было связано с моими фильмами, и еще он ненавидел всю мою одежду. Когда же я объясняла ему, что обязана так одеваться и что это часть моей работы, он посоветовал бросить такое занятие. Но неужели он не понимал, на ком женится, когда мы регистрировали брак? Честно говоря, наше супружество был своего рода сумасшедшей и трудной дружбой с сексуальными привилегиями. Позже я сообразила, что браки часто бывают именно такими.

7 октября ровно в девять утра Мэрилин снова явилась на съемочную площадку «Зуда седьмого года» и, как вспоминает Билли Уайлдер, выглядела очень веселой. «Первый раз за много последних дней я чувствую, что живу, — сказала она режиссеру. — И, кроме того, мне сегодня чудесно спалось».

А вот впавший в мрачный настрой Джо исчез из поля зрения. «Я не понимаю произошедшего, — изрек он, наверняка питая надежду на отказ Мэрилин от идеи развода. — И уверен, что она прозреет». А потом добавил, пожалуй, с неумышленной снисходительностью: «На мой взгляд, [Мэрилин] хорошая девушка — молодая и наивная, — но мне кажется, что она оказалась введенной в заблуждение многими своими мнимыми друзьями».

26 октября Джо предпринял смелую попытку вернуть свою жену, воспользовавшись в качестве посредника Сиднеем Сколски. Вдвоем мужчины поехали на Палм-драйв, где Джо умолял Мэрилин еще раз все обдумать. «Однако Мэрилин после принятия решения всегда была несгибаемой, — вспоминал потом Сколски. — Она уже настроилась на развод».

На следующий день Сидней сопровождал Мэрилин и Джерри Гизлера в суд, расположенный в Санта-Монике. Как вспоминал с некоторым удивлением Сколски, адвокат Мэрилин рассказал своей подопечной, «каким образом она должна вести себя с репортерами и кинооператорами. Он работал словно добротный кинорежиссер, подробно объясняя, в каком она должна быть настроении и какое у нее должно быть выражение лица. Мэрилин дала безукоризненное представление — причем в полном соответствии с пожеланиями Гизлера»; может быть, еще и потому, что в данном случае возможность дубля напрочь отсутствовала.

Одетая весьма тщательно и позаботившаяся при этом о мельчайших деталях — в черном платье с небольшим декольте, черной шляпе и контрастирующих с ними белых кожаных перчатках и белых жемчугах, подаренных ей Джо на день рождения, — Мэрилин понимала, что ей предстоит очередное большое и важное выступление. В возрасте всего двадцати восьми лет ей довелось проживать самый разрекламированный год в своей биографии, и актриса усердно старалась, чтобы всякие события приносили ей дополнительную известность и охотно расписывались бы в прессе, и с этой целью Мэрилин предоставляла последней всё новые и новые факты насчет собственной персоны. «Ваша честь, — тихо промолвила она в адрес судьи Роудеса, давая свои показания, которые были потом повторены по всему миру, — у моего мужа случалось такое настроение, когда он не желал со мной разговаривать по пять или семь дней подряд, а иногда даже дольше — десять дней. Я спрашивала, в чем дело. Но он не отвечал либо говорил: "Отцепись!" За девять месяцев нашей супружеской жизни он позволил мне принять гостей всего два или три раза, причем один раз — когда я была больна. Тогда он согласился, чтобы кто-то меня проведал».

Потом она добавила слова, которые ни в коем случае не соответствовали истине: кстати говоря, они в значительной мере противоречат также и тому, что она говорила друзьям и прессе:

Я предложила отказаться от моей работы в надежде, что это позволит разрешить наши проблемы. Но даже это не помогло.

В этом месте ее голос дрогнул:

Я надеялась, что найду в браке любовь, доброжелательность, чувство и понимание. Но наш союз нес мне главным образом холодность и безразличие.

Наташа рвалась выступить в роли свидетеля, но Мэрилин вполне разумно запретила ей делать это. Поэтому свидетельские показания давала спокойная по натуре Инез Мелсон, которая управляла делами Мэрилин:

Мистер Ди Маджио проявил далеко идущее безразличие и отсутствие заботы о счастье миссис Ди Маджио. Я лично видела, как он оттолкнул ее и сказал, чтобы она ему не мешала.

Через неполные восемь минут судья Орландо Х. Роудес принял и утвердил временное постановление о разводе; окончательное расторжение брака должно было наступить ровно год спустя.