Золотой век Испанской империи - Хью Томас

На время этого рекогносцировочного броска Гонсало Писарро оставил лошадей позади. Он отсутствовал семьдесят дней и нашел несколько коричных деревьев. Корица, однако, находилась здесь не в коре, а в виде цветочных бутонов, экземпляр которых Гонсало отослал королю.

Небольшой отряд под предводительством полевого командира Гонсало, Антонио де Риберы, который был родом из аристократического семейства в Сории, пошел дальше вперед и обнаружил поселения на берегу, как они тогда решили, какой-то новой реки (которая впоследствии оказалась той же Напо). В самом деле, их жители носили одежду. Гонсало забрал у этих индейцев около пятнадцати каноэ, на которых – как он вспоминал —

«…мы проплыли вверх и вниз по главной реке в поисках пищи, и [также] мы построили бригантину для защиты и сопровождения каноэ, поскольку мы были вынуждены пересекать реку с одного берега на другой, и без нее не смогли бы поддерживать людей в надлежащем состоянии – как с точки зрения провизии, так и с точки зрения переноски оружия и боеприпасов для аркебуз и для арбалетов, а также железных ломов и мотыг [не говоря о подковах для лошадей]. Однако индейские проводники сообщили мне, что впереди у нас лежит огромный ненаселенный регион, где нет совершенно никакой пищи»{878}.

К этому времени Орельяна присоединился к Гонсало Писарро. Он был против постройки бригантины, но после того, как решение было принято, хотя и вопреки его собственному мнению, будучи де-факто вторым по старшинству, он озаботился поисками железа для гвоздей и леса для обшивки. В лесе недостатка не было, равно как и в лианах для такелажа, смоле, а также в металле для ковки гвоздей.

На этих каноэ и на бригантине, которую назвали «Сан-Педро», Гонсало Писарро со своими людьми добрался до слияния рек Коки и Напо. Снаряжение, припасы и больных разместили на бригантине, командовать которой поручили Хуану де Алькантара (судя по его имени, он, вероятно, был из Эстремадуры). Остальная часть экспедиции вместе с лошадьми пробиралась вдоль берега реки, невзирая на то, что подлесок был густым, временами попадались болота, а порой и притоки, впадавшие в Напо, из-за чего приходилось строить мосты. Провизии было немного; к этому времени все экспедиционные свиньи были уже съедены. Так путешественники продвигались на протяжении сорока дней, за которые прошли еще 150 миль.

Орельяна сообщил Писарро, что он сумел поговорить с проводниками, которых считал надежными (его кечуа к тому времени был уже вполне неплох), и те сказали, что лежащие впереди незаселенные земли поистине обширны и что в них невозможно найти никакой еды, вплоть до того места, «где некая великая река сливается с той, по которой мы сейчас спускаемся, и что от этого места еще один день пути вверх по той другой реке, и там можно будет в изобилии найти маис. И еще капитан Орельяна сказал мне, что, имея целью послужить Его Величеству и ради любви ко мне, он согласен отправиться на поиски этой пищи туда, где, по словам индейцев, она находится, и что если я дам ему бригантину «Сан-Педро» и каноэ и шестьдесят человек команды, он отправится искать эту пищу и доставит ее к нам»{879}.

Гонсало доверял Орельяне, поскольку тот на протяжении долгого времени был большим другом семьи Писарро; к тому же они оба были родом из Трухильо. Поэтому Писарро согласился и выделил ему пятьдесят семь человек – однако оговорил, что Орельяна должен вернуться обратно через двенадцать дней{880}.

Это был переломный момент в жизни Орельяны, с которого началась его слава, но также и ужасные обвинения, которые ему впоследствии предъявлялись. Ибо Орельяна уплыл на бригантине, взяв с собой около десяти каноэ и пообещав привезти Писарро провизию, буде ее удастся раздобыть, однако обратно он так и не вернулся.

Орельяна увез с собой на «Сан-Педро» много тяжелых грузов – большую часть одежды и постельных принадлежностей экспедиции, боеприпасы и военное снаряжение, запас оружия, небольшое количество еды – но, вероятно, на борту все же не было золота и изумрудов, как впоследствии утверждали Гонсало Писарро и его сподвижники. На второй день плавания, все еще находясь на реке Напо, «Сан-Педро» натолкнулась посреди течения на упавшее дерево и получила серьезные повреждения. Если бы корабль не был достаточно близко к берегу, он мог бы утонуть. Но Орельяне и его команде удалось вытащить «Сан-Педро» на берег реки и залатать пробоину, после чего они продолжили путешествие. Течение в этих местах было быстрым, так что они обнаружили, что делают по шестьдесят, а то и семьдесят пять миль в день. Ширина реки постоянно увеличивалась по мере впадения в нее меньших притоков, в основном с правой стороны, т. е. с юга.

За первые три дня путешествия они не увидели ни одного поселения. Поскольку к этому времени они уже удалились на большое расстояние от того места, где оставили Гонсало, и поскольку провизии оставалось совсем мало, а дальнейший маршрут был совершенно неясен, Орельяна и его главные соратники вскорости начали думать о возвращении – и о том, как им справиться с мощным течением, против которого им теперь придется грести. Фрай Карвахаль, капеллан экспедиции, записал, что уже очень скоро они поняли, что им придется выбирать из двух зол: одно, которое капитан и большинство его командиров считало менее опасным, состояло в продолжении путешествия вниз по реке, другое же, почти наверняка сулившее верную смерть, заключалось в попытке вернуться против течения. Третий вариант – вернуться обратно по суше – выглядел неосуществимым.

Таким образом, они продолжили путь, не имея никакого представления о том, что им может встретиться. Они понимали, что рано или поздно река выйдет к Атлантическому океану – но никто не знал, насколько далеко он может находиться. Провизия к этому времени уже почти совсем кончилась; испанцы дошли до того, что варили сапоги, ремни и другие кожаные предметы одежды, порой приправляя их травами. Впрочем, никто не знал, какие из местных трав съедобны, поэтому несколько человек отравились и были на грани смерти, «ибо они стали подобны безумным и здравый смысл покинул их»{881}. Действительно, у них еще оставалось немного маиса и вина, но последнее фрай Карвахаль пытался сохранить, чтобы можно было служить мессу.

Впрочем, через какое-то время положение начало улучшаться хотя бы в одном смысле: вскоре после начала нового, 1542 года Орельяна и его испанцы начали слышать отдаленный бой барабанов. Понемногу стало очевидно, что они находятся невдалеке от индейского пуэбло. Затем, после нескольких недель, за которые им не встретилось ни души, испанцы увидели четыре каноэ, полные индейцев. Пустив «Сан-Педро» на полной скорости вниз по течению, Орельяна обнаружил индейский поселок – они с товарищами решили, что это пуэбло Апария, расположенный скорее всего возле слияния рек Напо и Курарай, речки с черной водой, главного притока Напо. Орельяна обратился к собравшимся местным старейшинам, объяснив им на кечуа, что они не должны бояться, поскольку он и его друзья не причинят им никакого вреда или зла. Вождь племени был доволен и спросил, не нужно ли испанцам что-нибудь. «Только пища», – ответил Орельяна. В скором времени им принесли множество разнообразного мяса, включая дичь, рыбу разных видов, а также маис, юкку и батат.