Пестрые истории - Иштван Рат-Вег

Она верила, что можно непосредственно обращаться к символу плодородия, божественному фаллосу, буде он в Древнем Риме опознавательным знаком Приапа, в Индии — Шивы, в Древнем Египте — Осириса, в других местах — других языческих богов.

В древности человек еще не настолько отдалился от природы, как в наше время. В своей литературе он с наивной искренностью обсуждал этот изначальный символ плодородия, выводил его на сцену, живописал, ваял, вырезал, да еще и — pars pro toto[159] — возносил ему молитвы, словно богу.

Это касается всех народов древности. Индия, Персия, Сирия, Египет, Эллада, Рим — археологические находки это подтверждают; такие символические фигурки найдены в Перу, Бразилии, Мексике. Столько доказательств того, что культ этот бытовал по всему свету, у таких народов, которые и не слышали о существовании друг друга!

В Древней Греции символ плодородия играл первостепенную роль во время религиозных празднеств, особенно во время Дионисий. Центральным моментом празднеств было шествие к жертвенному алтарю: вакханки и сатиры, актеры и музыканты, резвящаяся, поющая, озорная и пестрая процессия. В шествии принимала участие группа канефор. Древний лексикон так пишет о них:

Лексикон скромно умалчивает о том, что в корзинах, кроме жертвенных принадлежностей, лежало кое-что еще. Вернее даже и не лежало, как, например, можно заключить из комедии Аристофана. Главное действующее лицо комедии «Ахарняне» Дикеополь готовится принести жертвы Дионису, он дает распоряжения:

Великое празднество Дионисий завершали драматические спектакли, премьеры новых пьес и раздача общественных призов. По такому случаю был увенчан Демосфен — sub auspiciis Phalli[160].

В празднестве Тесмофорий могли участвовать только женщины, мужчины туда не допускались, и если какой-нибудь мужчина осмеливался пробраться туда, ему грозило суровое наказание. Но исключенный из празднеств мужской пол все же был на них представлен, поскольку дамы-участницы, честные замужние жены из аристократических семей, пристроив уже известный нам символ на конец длинных жердей, торжественно несли его во главе шествия.

В Италии статуи бога Приапа сделали тоже привычным ненамного более скромный вид истукана. Здесь символ означал и защиту от всяких напастей, бед, хворей, а также защиту от всякого колдовства. Его можно было видеть в садах, в дверях домов и над очагами. В городе Помпеи — на печке у пекаря, на корабельном носу, на солдатских щитах и даже… на кладбищах. Мне доводилось видеть отличные экземпляры фаллических надгробий в этрусском музее в Перудже, этакие трогательные знаки супружеской памяти.

Плиний пишет («Естественная история», книга XXVIII, 7), что во время триумфального шествия военачальника-победителя под парадную колесницу подвешивали фаллос как защиту от зависти. (Языческие верования, постоянно внушавшие страх перед окружающим миром, считали его разрушителем магических чар зависти.)

Плиний пишет также, что божественному символу молились даже девы-весталки. Один из переводчиков, как и положено ученому человеку старой закваски, в примечаниях спешит добавить: именно те девы поклонялись ему, кому «менее всего полагалось даже думать о таких вещах»[161].

Обряды почитания фаллоса, точно так же, как и в Элладе, происходили при большом стечении народа, на глазах всего света. В Лавиниуме[162], например, его несли по всем улицам, на главной площади процессия останавливалась, дамы-аристократки из самых именитых семей города выходили вперед и надевали на него венок.

О культе фаллоса в Сирии Лукиан[163] рассказывает интересные подробности. В Иераполисе[164] перед храмом бога Солнца ввысь вздымались два громадных изваяния-символа фаллической формы. Об их размерах древнегреческий писатель приводит ошеломляющие цифры. Если принять на веру хотя бы их десятую часть, то эти столпы могли бы быть высотой с церковную колокольню.

Празднество в честь бога Солнца начинается с того, — свидетельствует писатель, — что кто-нибудь влезает на вершину столпа. Как и зачем? Этого Лукиан не сообщает. Достаточно того, что наверху он устраивается на своего рода деревянной площадке для отдыха и остается там целых семь дней. Еду и питье поднимает на цепи. Спать нельзя, да он и не осмеливается, потому что если невзначай и задремлет, то к нему может заползти священный скорпион и так его укусит, что сон тут же слетит с него.

А гам внизу собирается толпа верующих. Они проходят чередой перед жрецом и кладут перед ним полагающиеся подарки, а жрец громко выкликает имя дарящего человеку наверху. Тот ударяет в гонг и бормочет молитву в честь дарителя.